Север. Цитадель (СИ)

Мои ноги мгновенно обвиваются вокруг него, а рука с неимоверной точностью находит внушительный бугор на его штанах. Сжимаю руку и одновременно рывком опускаю щиты. И вновь тьма совершенно не мешает увидеть, как сперва недоверчиво округляются его глаза, а потом загораются дикими огнями и уже не стон, но рык срывается с губ и проникает глубоко в меня, вибрируя и доставляя наслаждение.

— Малыш, теперь ты не отвертишься…

— И не собираюсь…

— Откуда столько смелости?..

Не знаю, чего больше в его голосе — удивления или радости. Но это неважно, всё неважно. Имеют значение только дико мешающие штаны, которые не дают добраться до самого ценного.

— Лири…

— Да, малыш?

Γоворить неимоверно тяжело, мысли разбегаются, и страсть грозит и вовсе отключить сознание, но выталкиваю из себя:

— Штаны, Бездновы штаны…

Тихий смех Иллири шёлком проходится по обнажённой коже, вызывая целую волну мурашек. Соски, и без того напряжённые до нельзя, становятся еще более чувствительными и трение об его гладкую кожу заставляет выгибаться и неистово желать прикосновений. Везде. Сейчас.

— Мне кажется, что я сплю… и вижу прекрасный сон…

Его губы шепчут совсем рядом, проводят дорожку от скулы до уха, потом по шее вниз, до ключицы, где он немного прикусывает горящую кожу, порождая дрожь. Наконец язык добирается и до стоящего соска, облизывает его по контуру, едва задевая зудящую горошину, зубы легко сжимаются, добавляя малюсенькую толику боли, словно щепотку соли в изысканное блюдо.

Я задыхаюсь от слов, настырно рвущихся наружу:

— Я хочу тебя…

Иллири бормочет глухо мне в живот:

— Малыш… Бездна.

Он отстраняется, но на протестующий стон просто отвечает:

— Не здесь.

И, несмотря на нежелание прерываться, я подчиняюсь. Теперь уже и мне кажется, что кабинет не самое подходящее место для первого раза. Всего один этаж отделяет нас от спальни, всего несколько шагов, ступеньки и ещё несколько шагов, но и этого оказывается слишком много. Стремление всё сделать правильно в очередной раз обернулось фатальной ошибкой. Уже в коридоре у кабинета мы встречаем неожиданное препятствие. Даже целую делегацию препятствий: Бри, Маса и… Камаэля. Опять он, Бездна, как же не вовремя…

— Йелла Иллири, Император желает видеть вас.

— Прямо сейчас?

— Да.

— Но уже ночь и…

— Сейчас. Таков приказ Императора. Одевайтесь, нет времени.

Брату ничего не остается, кроме как с рыком подчиниться. Он возвращается, подхватывает свой китель и на обратном пути вновь замирает возле меня:

— Я скоро вернусь…

Но гадский эльф не дает Иллири досказать:

— Нет, не вернётесь. У Императора есть для вас поручение. Ваш отпуск очень кстати.

— Мой отпуск рассчитан на другое…

Камаэль усмехается:

— Вы станете спорить с волей Императора?

Иллири молча застегивается и, совершенно не обращая внимания на нахмурившегося Камаэля, склоняется к моим губам и уносит меня с собой в водоворот прощального поцелуя. Прощального, но полного такого искреннего обещания, что мои ноги сами собой подгибаются, но усилием воли я остаюсь стоять. Даже тогда, когда Иллири вслед за эльфом стремительно удаляется по коридору в сторону портальной залы…

Ну, вот что за крэшшшево невезение?

Эпилог. Элисвиэль, за три года до последних событий.

В светлом кабинете двое пили чай. На столе лежал хрустальный фиал с мутной, белёсой жидкостью.

— Было сложно?

— Нет. Он явно думал о чём-то другом и ничего не заметил.

Хозяин кабинета усмехается. Он знает, что за мысли терзали невольного донора.

— Хорошо, ты молодец. Гонорар как обычно?

— Да. И… Папочка, можно вопрос?

— Ну, попробуй.

— Зачем тебе это? Оно же бесполезно, без его осознанного желания ничего не выйдет.

Светловолосый покровительственно улыбается:

— А я всё же попробую. Мир же нужно спасать.