Змея, что пьет гранатовую кровь (СИ)

Чай с чабрецом. Или, может быть, Мирабелла предпочитает с черникой и мятой, спрашивает матушка.

— Насколько я могу понять, у вас крепкие дипломатические связи с вампирами и светлыми эльфами, — будто невзначай, говорит леди Сиенна.

— Само течение времени решило так, — едва заметно улыбается король. — Цели у нас схожи, но эти расы не могут существовать в нашем мире. Потому даже в смутные времена у нас с ними не случалось вооруженных конфликтов. Более того, выяснилось, что мирное сосуществование может быть весьма выгодным для всех.

Смутные времена? Не помню, чтобы автор монографии останавливался на этом периоде истории.

Миндальные пирожные. Лимонный сорбет. Или, возможно, все же шоколадный пирог?

— Я хотел бы задать вопрос, который волнует меня, мою супругу и нашу дорогую дочь. Как вы узнали о существовании Лидии — и почему, собственно говоря, именно она?

Голос сэра Томаса слишком спокоен. О, разумеется, никакой прямой угрозы — но отец обязан принимать все меры к защите своего дитя.

И итилири отнеслись к этому с пониманием.

— Сэр Томас, леди Сиенна, вы помните, когда ваша дочь была еще совсем малышкой, ее едва не похитили?

Я обернулась к родителям, пребывая в полнейшем изумлении.

— Это правда?

Матушка, побледнев, смогла лишь утвердительно кивнуть. Отец же, нахмурившись, спросил:

— Откуда тебе известно это, Аларик?

Из внутреннего кармана своего жилета дроу молча достал крошечное колечко с опалом и протянул его отцу.

— Если не ошибаюсь, второе подобное по сию пору хранится в вашем роду.

Еще одно невыносимо долгое мгновение и голод во взгляде дроу, который я буквально ощущаю кожей.

— Злоумышленниками были веры — вы ведь почувствовали особую энергию их прикосновений. По счастью, она не успели покинуть Меарис.

Кажется, для принца чужое прикосновение ко мне возглавляло список преступлений, карающихся смертью, подумалось мне. Маска исчезла всего на долю мгновения. Горечь не-милосердия и прищуренные глаза. Безумный хищник, который безумие свое умеет прекрасно контролировать — и тем опасен.

— Это все просто невероятно!

Леди Сиенна сцепила у подбородка дрожащие пальцы.

Огоньки свечей заметались беспокойно, будто взволнованные открывшейся правдой.

Принц не лгал. Вряд ли он стал бы рисковать, зная о Зрении моей матушки — а в том, что он знал, я не сомневалась. Итилири вообще казались до странности хорошо подготовленными к этому визиту. От меня не укрылось, что королева безошибочно определила, в каком именно шкафу хранится любимый фарфор леди Сиенны. Взгляни я в сторону кухни чуть позже — не заметила бы ничего. Но я заметила — и была весьма удивлена. Чернобурые лисы, изображенные на инкрустированных перламутром дверцах шкафа, кажется, тоже.

— Мы обязаны тебе всем, — сказал отец просто, но с самым искренним и глубоким чувством.

Их с матушкой ладони сомкнулись, и родители взглянули на меня, прося не винить за невольную ложь.

Аларик неестественно плавным, текучим движением склонил голову, и коса черной змеей легла на его плечо.

— Гномы просили о заверении договоров кровью, и возникла необходимость обратиться к магам. На зов итилири откликается только мертвая кровь, а я ведь еще жив.

Его изысканно — саркастичное чувство юмора мне, определенно, было по нраву.

Не слишком ли велик уже список того, что мне нравится в принце дроу?

— Я должен просить прощения за свою дерзость, — Аларик смотрел лишь на меня, говоря эти слова, и ничуть не выглядел виноватым, — но я наблюдал за Лидией.

Мое имя в его устах звучало мягко и тягуче, будто карамель.

— И уже очень давно решил для себя — как только она войдет в брачный возраст, времени терять я не стану.

Как девушка, я почувствовала себе польщенной. Но вот к этому «я наблюдал за Лидией» у меня были вопросы.

— А что, если бы в тот день меня спас какой-нибудь другой принц? — с самой нежной улыбкой спросила я.

Дроу засмеялся — искренне.

— Ты же знаешь ответ.

***

То давнее происшествие, главной героиней которого помимо своей воли я оказалась, требовало разгадки. Но ни наши родители, ни Аларик не могли ничего сказать о мотивах похитителей. Отношения оборотней с другими расами уже тогда были напряженными — веры буквально помешались на идее собственного превосходства, заявляя, что каждый из них не человек, не зверь, а оба они — вместе, и потому гораздо ближе к тайне истинного могущества.

Конечно, участие принца в моем спасении придало новые оттенки вкуса этой встрече. Она не могла закончиться иначе, нежели как вопросом Аларика:

— Могу ли я просить возможности ухаживать за Лидией?

Само собой, отказ вряд ли удержит его. Дроу возьмет этот шанс силой. Но не в том даже дело.

Я ведь могу сделать свой выбор?

— Что скажешь? — услышала я в мыслях голос отца.

Королева невозмутимо взяла еще одну порцию сорбета. Трубка матушки замерла в ее руках, и пальцы опутали нити ароматного вишневого дыма.

— Да.

— Да, — сказал сэр Томас.

Когда мы тепло прощались, Аларик коснулся поцелуем моего запястья, и я вновь зарделась румянцем.

Глава 3

— То есть ты ей солгал?

Дьяр ан Саиррэ, хранитель священного Леса и воплощение верховной власти в землях светлых эльфов, едва заметно прищурился.

— На первой же встрече?

Аларик разглядывал темно-рубиновые переливы вина в своем бокале и будто даже не слышал обращенного к нему вопроса.

— Не солгал. Просто не сказал всей правды.

— А вдруг Лидия узнает, что причиной твоего желания жениться является не только ее красота? Я не ставлю под сомнение…

Дроу поднял голову. На губах его медленно появилась жуткая улыбка. Равнодушная, жестокая.

Здесь ведь не от кого таить свою истинную суть.

— А ты желаешь просветить ее?

Дьяр молча откинулся в кресле, небрежно положив ноги на обитый дорогим бархатом подлокотник. Такой прекрасный золотисто-коричневый цвет. Будто ореховое варенье.

Давно эльф не лакомился своим любимым десертом. Неудивительно, все времени нет для изысканных удовольствий. Постоянные конфликты серебряных с золотыми, да и Лайолешь…

Эта стерва просто сводит с ума. Держит его сердце в тонких пальчиках и отламывает по кусочку, изводя сладкой болью.

Почему у него нет сил прекратить это?

— От женщин охрененно много проблем.

— Какое ценное наблюдение, — Аларик засмеялся и взял с драгоценного блюда немного холодного мяса, но тут же положил обратно. — Это я уже понял.

Дроу встал и подошел к окну, отвернувшись. Бледный свет зарождающегося дня кошкой ластился к сомкнутым векам.

— Я хочу ее. Безумно хочу. Затащить в постель, мою самую желанную добычу — и не отпускать, пока оба мы не останемся совершенно без сил.

Усмехнувшись, Дьяр покачал головой. Ему было известно, почему дроу не употребил гораздо более откровенные формулировки для выражения своих желаний.

— Но в то же время… Знаешь, — Аларик уперся ладонями в стекло и глубоко вздохнул, — если бы вдруг она была моим противником хоть в одном сражении, я бы проиграл. Я не смогу воспрепятствовать ей перерезать мне горло. Даже клинок направлю.

Дьяр сделал глоток вина, прижал на мгновение холодный бокал к виску.

— И как им это удается? Заставлять нас идти на жертвы? Смерть, да ты же детей убивал, не думая дважды. А теперь я слышу от тебя такие речи.

— Сука. Я просто не был готов к тем ощущениям, когда… она рядом.

Мрамор подоконника от удара пошел трещинами.

— Не готов.

Светлый устало потер переносицу.

— Да. К таким вещам не бываешь готовым.

Но цена назначена — и ты платишь ее. Светлый вытянул перед собой левую руку и стянул кожаную перчатку, рассматривая металл и патрубки, заменяющие ему кисть. Механические пальцы послушно сжались в кулак.

Данни Грасс, один из самых искусных мастеров — дварфов, постарался на славу. Об увечье ничто почти не напоминает — кроме язвительных замечаний Лайолешь, конечно же, поглоти ее твердь земная.