Это не любовь... (СИ)

– Хороший мальчик, – замурлыкала я от удовольствия и его покорности, ласково спускаясь зубками к основанию его шеи.

Еще пару раз несильно прикусив его, я вернулась на свое сиденье, и он нажал на газ, срываясь с места чуть резче, чем обычно.

***

Конечно, я не успела, но охранник сегодня был мировой и спустил мне неположенные полчаса опоздания, отправив с миром в жилой корпус. Луна была яркая, и, запрокинув голову, я разглядывала нависающие верхушки высоченных сосен. Пятнадцать минут от КПП до общежития по лесной дороге нравились мне с каждым разом всё больше и больше. Сегодня было особенно красиво, но осенний ледяной ветер никак не давал расслабиться. Минут через пять я начала сожалеть, что на моей тонкой курточке нет капюшона.

– Вот ты где! – услышала я за спиной рассерженный голос моего первого ангела.

– Привет Боречка! – затормозила я, – А что, уже спецназ вызвали?

– Практически! – он снял бейсболку и натянул на меня, поправляя выбившиеся пряди, – Готовься к показательному бичеванию, на «вечернем» тебя отымеют. И ты уже опаздываешь на собственную казнь. – взглянув на часы и подхватив за руку, он заставил меня значительно прибавить темп. – Бегом!

Через несколько минут мы ворвались в холл, из которого уже по комнатам расходился народ, и дежурный воспитатель тут же прожгла нас взглядом:

– Ты! – рассерженно ткнула она в меня журналом и, видимо, не планируя вступать со мной в бесполезные и бесконечные дискуссии, добавила: – Штраф десять баллов!

ДЕСЯТЬ!!!

Куратор от удивления возмущенно закашлялся за спиной.

– Блять… – выдохнула я, не сдержавшись, прикинув сколько часов придется потратить на дополнительные задания, отрабатывая этот долбанный штраф. Неделя бессонных ночей мне обеспечена!

– ПЯТНАДЦАТЬ! – взревела она.

Моментально закрыв мне рот ладонью, ангел подхватил меня за талию и настойчиво потащил в комнату.

Пятнадцать! ООО! У меня много что было сказать на этот счет!

Но сильные ангельские руки спасали меня от организации местного апокалипсиса. Открыв дверь, он втолкнул меня внутрь и, не входя, захлопнул её за моей спиной.

Развернувшаяся перед глазами мизансцена добавила еще пару капель взрывоопасной смеси в моё настроение. Агрессивно уставившись друг на друга и игнорируя мое появление, посреди комнаты замерли Сашка и Немец. Танюшка извиняюще и беспомощно развела руками.

– Мальчики! – начала я, – Пять минут, как отбой, и если вас обнаружат в моей комнате, то мои пятнадцать баллов штрафа красиво трансформируются в двадцать пять! А я, блять, планировала выспаться в ближайший месяц!

Игнор…

Подмигнув соседке – она прикроет меня, если что – я бросила свои вещи на кровать и, прихватив зубную щетку с пижамой, вышла из комнаты. Тихо поднявшись по лестнице, я толкнула знакомую дверь и шагнула в темноту.

Переодевшись, я присела на кровать и скользнула в теплые объятья моего второго ангела.

– Опять? – спросил он сонно, подгребая меня в объятья.

– Да достали уже… – буркнула я, засыпая. – Почитай мне что-нибудь… балладу…

Вздохнув, он улегся на спину, подтягивая меня поудобнее, и начал:

Когда вода всемирного потопа

Вернулась вновь в границы берегов,

Из пены уходящего потока

На берег тихо выбралась любовь.

И растворилась в воздухе до срока

Над грешною землей материков,

И чудаки еще такие есть,

Вдыхают полной грудью эту смесь.

И ни наград не ждут, ни наказанья,

И, думая, что дышат просто так,

Они внезапно попадают в такт

Такого же неровного дыханья.

Только чувству, словно кораблю,

Долго оставаться на плаву,

Прежде чем узнать, что я люблю

То же, что дышу, или живу.

И вдоволь будет странствий и скитаний,

Страна любви великая страна,

И рыцарей своих для испытаний

Все строже станет спрашивать она.

Потребует разлук и расстояний,

Лишит покоя, отдыха и сна,

Но вспять безумцев не поворотить,

Они уже согласны заплатить.

Любой ценой и жизнью бы рискнули,

Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить

Волшебную невидимую нить,

Которую меж ними протянули.

Снег и ветер избранных пьянил,

С ног сбивал, из мертвых воскрешал

Потому, что, если не любил,

Значит, и не жил, и не дышал.

Но многих захлебнувшихся любовью

Не докричишься, сколько не зови,

Им счет ведут молва и пустословье,

Но этот счет замешан на крови.

Но мы поставим свечи в изголовье

Погибшим от невиданной любви.

Их голосам всегда сливаться в такт,

И душам их дано бродить в цветах.

И вечностью дышать в одно дыханье,

И встретиться со вздохом на устах,

На хрупких переправах и мостах,

На узких перекрестках мирозданья.

И я поля влюбленным постелю,

Пусть пьют во сне и наяву,

И я дышу, и значит, я люблю,

Я люблю, и, значит, я живу!

– Мой грустный ангел… – зашептала ему я, – Твоя печаль такая сладкая… Но объект приложения я не одобряю!

– Я и сам не одобряю… – усмехнулся он, целуя меня в макушку, – Спи.

***

5 октября

Выскочив из душевой кабины и второпях накидывая полотенце, я, подпрыгивая на одной ноге, пыталась натянуть узкие джинсы на еще мокрые ноги и одновременно не потерять окончательно мое формальное прикрытие.

– Бляяять… – протянул мой «брутальный» сосед по гримерке, откровенно разглядывая мои полуобнаженные пляски с одеждой. – Меня подружка уроет, когда узнает…

– А она узнает? – натянуть джинсы одной рукой было нереально…

– Не сомневайся, – усмехнулся он. – Твои «доброжелательницы» постараются, и она меня закопает.

– Ну, пусть хоть будет за что! – расслабилась я и отбросила мешающее мне одеваться полотенце.

Все ещё будучи топлесс, услышав, как скрипнула дверь, я подняла глаза, продолжая сражаться с застежкой на джинсах. Замерев в косяке, Илья несколько секунд разглядывал мои замедляющиеся попытки одеться. Нахмурившись, он перевел взгляд на моего пускающего слюни соседа и кивнул ему на выход. Тот мгновенно подорвался и исчез. Илья шагнул внутрь, закрывая за собой дверь.

– Что ты делаешь здесь?

– Недавно сменила соседей, – пожала я плечами, натянув майку, и пояснила в двух словах: – Достали…

Сделав ко мне пару шагов, он сел на мой трельяж.

– Что произошло?

Я задумалась – рассказать или не стоит?

– Анечка! – он явно уловил мои сомнения. – Ты должна всё рассказать мне, – я нахмурилась, пытаясь переварить его «должна», он тоже задумался. Мне показалось, что над тем же. И словно найдя ответ, добавил: – Мы же друзья…

– Что-то ты не очень спешишь делиться информацией о себе, мой «друг»! – ухмыльнулась я и уже почти окончательно решила промолчать. – Да и твое «мы же друзья» как-то все больше напоминает манипуляцию.

– Не надо так говорить, – отрицательно качнул он головой. – Я действительно переживаю за тебя и мне важно, что с тобой происходит. Я беспокоюсь о твоей безопасности. Что это, если не дружба?

– Да… – согласилась я. – Похоже на то.

Замерев перед ним, я пыталась подобрать наиболее четкую квалификацию произошедшему между мной и девочками, но так, чтобы не подставить их перед руководством. Зачем? Наши дела – это наши дела. А их профессионализм еще никто не отменял, и они нужны Вике как сотрудники. Не хочу, чтобы она на эмоциях… Да и реакцию Ильи мне было сложно спрогнозировать. В конце концов, ничего страшного не случилось.