Это не любовь... (СИ)

– И всё-таки я пролетела…

– Тебе десять баллов за поведение сняли. Сама виновата…

– Знаю… – настроение падало. – Ну, прощай тогда, Боречка…

– Размечталась… – заулыбался он.

– Ммм? – подтянулась я повыше, заглядывая в его довольные глаза.

– Ты вернешься…

– А вот с этого места поподробней!

– Всё просто: в рейтинге ты сто тринадцатая, – он задумался и поерзал под моими застывшими руками, подгоняя меня, – То есть, перед тобой тринадцать конкурентов. Из принятых человек 5-10 обычно не приезжают «по семейным обстоятельствам»… Отнимаем по минимуму – остается 6 конкурентов. Дальше… примерно 5-10 человек «вылетают» еще до первой сессии, в процессе – не встраиваются в коллектив и отваливают. Абитуру берут с запасом… И твоя победа в эрудиционной олимпиаде, высший балл по тесту на адаптивность, опять же, призовое сочинение по истории, победа в…

– Пробил про меня уже всё? – ухмыльнулась я.

– Мхм…

– Планов настроил..?

– А то как же…

– Ты в пролете, милый… – захихикала я, – Я детей не обижаю.

Он потянул ко мне руки, и я, лениво отбив их, перевела разговор в нужное мне русло:

– Какова вероятность?

– Девяносто девять!

– Если твой прогноз сбудется… – подмигнула я ему.

Перевернувшись на спину, я смотрела в голубое безоблачное, но уже почти осеннее, небо, прицеливаясь белым длинным зонтом в пролетающих мимо редких птиц – всё отлично! Я в теме…

– Анют… – подошедший Сашка потянул из моих рук зонт и вынудил меня подняться в положение «сидя».

По его взгляду я поняла, что он снова хочет вернуться к старой и малоинтересной мне теме.

– Саш… – начала я, раздражаясь.

Мне казалось, я расставила уже все точки над «i» в наших с ним отношениях – мы приятели.

Боковым зрением я тут же уловила знакомый силуэт и моментально переключилась. Подхватив сумку, я, бросив что-то на прощание тусующимся ребятам, сделала шаг к нему. Меня одновременно перехватили две пары рук – Сашки и «Немца».

Сашка, конечно, свой в доску! А Немец особенный - взрослей, умней, глубже, жесче, оригинальней... Вот лет через десять...

Но всё равно я не люблю, когда меня трогают без разрешения.

Зависнув на секунду, я решила-таки послать их немного помягче.

Нужно беречь детскую психику…

– В чем дело? – процедила я, показательно разглядывая их руки, захватившие мои.

– Кто это?

Одновременно выпалили мои мальчики.

– Пока – мой фотограф. Ну а потом пришлю подробный отчет о моей личной жизни вашим секретарям! – взбрыкнула я, стряхивая их руки, – До встречи в сентябре…

Илья стоял, опираясь на машину. Дверь пассажирского сиденья была открыта. Чуть склонив голову набок, он разглядывал меня, и я застыла перед ним в паре шагов, снова позволяя ему это. Спиной я чувствовала, как на нас смотрит вся тусовка.

Какое жгущее приятное ощущение!

Меня словно омывало со всех сторон горячим эмоциональным разновкусием с оттенками ревности, желания, зависти, любопытства… Но центральное ощущение всё-таки шло от него – самое мощное и совершенно неописуемое.

Пока неописуемое.

Мы не разговаривали. Он просто молча забрал из моих рук сумку и подал руку, помогая сесть в машину. Знакомая атмосфера сразу воскресила в памяти все мои маленькие игры, случившиеся здесь между нами.

Я, наверное, скучала.

Чтобы не отвлекаться от подготовки, я вычеркнула эту часть моей жизни из памяти. Но вот я вернулась… и я хочу своих удовольствий!

– Ты поступила? – этот вопрос он уже задавал мне по телефону.

– Сомневаешься в моей одаренности? – ухмыльнулась я.

– Скорее, в адекватности… – его глаза улыбались, но это было единственное, что выдавало его эмоции, – Наверняка было какое-то психологическое исследование. Твою кандидатуру должны были изолировать от психически здоровой публики.

– Я профессионально симулирую нормальность, когда это необходимо, но обычно прячу свою дурку за более «съедобной» для общественности социопатией, – настраивая музыку, отшила его я.

Его губы всё-таки вздрогнули, и, пряча улыбку, он отвернулся к окну.

– Соскучился? – мурлыкнула я.

– Ты поступила… – кивнул он сам себе.

– Ты с Викой? – я была уверена, что нет.

И он отрицательно качнул головой, подтверждая мои догадки. Наличие других персонажей возле него меня интересовало мало, поэтому я тут же оседлала его колени, обхватывая лицо руками.

Его дыхание сбилось, и он закрыл глаза, сжимая челюсти.

– Ты опоздал… – зашептала я ему в губы, смещая одну руку на его стучащее сердце.

Мне нравилось, когда я могу чувствовать его эмоции вопреки его желаниям. А особенно я кайфовала от его беспомощности – некоторые вещи невозможно контролировать! И он злился… Без всякого смысла, конечно! Но был невероятно вкусным в такие моменты.

– Ты не сказала время… – хрипловато прошептал он.

– Не сказала. – вспоминая его вкус, я прошлась губами и языком вдоль его челюсти, немного запрокидывая вверх его лицо.

Расположив обе руки у него на груди и немного поизучав рельеф, я стянула с его плеч пиджак и, расстегнув пару пуговиц, прижалась губами к яремной впадинке, ловя губами его пульс.

Мой…

***

30 августа

Открывая дверь кабинета, я шепнула сама себе «Showtime» и, настраиваясь на игру, сделала шаг внутрь…

Сказать, что я не любила врачей – это ничего не сказать… Это одна из систем, с которой я воевала насмерть. В удовольствие, конечно….

– Жалобы есть? – не отрывая взгляд от пачки бумаг на столе и что-то параллельно строча, спросил меня эскулап сомнительно-женского пола.

Бросив «нет», я разглядывала мою будущую жертву, пытаясь определить точки воздействия. Молодая, некрасивая, скучная, мнительная. Закомплексованная…

Я её сделаю.

– Раздевайся - и на кресло…

Я рассмотрела железное чудовище.

Мдааа…. Пожалуй, есть только один доктор, которому я позволю приблизиться к себе на этой штуковине … и он явно не гинеколог.

Представив себе парочку развлечений на тему «Мой психиатр», я собралась-таки с мыслями и вернулась в реальность.

– Мне не нужно. – нагло ухмыльнулась я, начиная игру и бросая ей на стол уже готовую справку (спасибо Виктории!), – Я невинна, как агнец!

Она замерла и подняла на меня глаза.

О, да! – кайфанула я от ее неудовольствия, – Представь себе, бывает и так.

– Там все поведано… – кивнула я на справку, – Я здорова и невинна. Приложите к моей карте.

– На кресло, – прищурилась она.

– Хм… – опасно ухмыльнулась я, – Ваша инициатива настораживает… К чему такая преданность профессии? Нравится процесс? Женщины? Девочки? Невинные… девочки? – начала перечислять я, развлекаясь.

Она ошеломленно уставилась на меня.

– Это обязательная процедура…

Я сделала шаг к стойке, и взяла в руки какую-то железную хрень, моя «жертва» задохнулась от возмущения.

– Засунуть ЭТО в меня – обязательная процедура!? – подняла я вопросительно бровь. – Интересненько… – задумалась я показательно, – То есть, я правильно понимаю, что для того, чтобы проверить, не изнасилована ли я, вы хотите изнасиловать меня этой железной штуковиной – прямо «кот Шрёдингера» какой-то… Простите, но член, по-моему, - более щадящий вариант.

– Вышла отсюда вон! – рявкнула она на меня.

– А что это Вы так занервничали? – заулыбалась я, – Из всего стоящего за дверью стада Вам попался единственный экземпляр, которой психологически может противостоять изнасилованию… Да при вашем ратовании за нашу честь и безопасность вы счастливы должны быть самим фактом моего существования…– сделав шаг ближе и нарушив ее личную зону комфорта, я продолжила: – Или всё-таки дело не в этом? – я прошлась пальцами по её шее, спускаясь в неглубокое декольте. – И вам-таки нравится процедура?

– Я не подпишусь под этой справкой! – отрезала она, отскакивая от меня.

– Зря.. – я присела на краешек её стола, – Я обвиню вас в домогательстве. Конечно, вас оправдают… Но сами знаете: соц. работник, прокуратура… разбирательства, репутация, косые взгляды коллег. Как в старом анекдоте… Помните? «Ложечки нашлись, а осадочек-то остался…»[3] Столько геморроя из-за нелепых принципов и глупого упрямства!