Судьбы изломанная нить. От Твари в Жрицы (СИ)

====== Глава 1 ======

— Тварь, дурная голова, тащи воду! — орала кухарка, ведь матушка Бобо ушла.

— Скууоро, — присвистнула Тварька и выскочила во двор, гремя тяжёлыми вёдрами.

Весёлый дом «Бонбонерка» располагался во втором кольце города Тугара после центральной крепости. Очень завидное место, рядом встречались ремесленные мастерские — поприличнее и не слишком грязные: швейная, сапожная, уф… юфелир был, там… через пять домов справа. Вдоль улицы тянулись сточные канавы, закрытые коваными решетками. Швейная лавка располагалась на другой стороне, домик доктора — через три дома левее. А управа Орденцев даже виднелась, если выйти на середку улицы — крыша башенки так и так била солнечными бликами в глаза. Говорили, золотая, но из веселого дома ходить туда никто не любил, метки блудницам ставили, нотации читали о спасении души и еще наказания назначали. Чаще всего — голодание для укрощения мят… мятешу… тьфу, вредного духа. Матушка Бо с радостью поддерживала Орденцев, каждый кусок во рту своих девиц считала.

Дом, внутренний двор для хозяйства и колодец в тридцати шагах ниже по улице — вот и все, что Тварька видела в своей жизни, далеко от дома ведь не пускали, да и мастера чаще всего сами прибегали по зову Матушки. Тварюшка обитала только в доме — вся уборка на ней уже лет, сколько пальцев на обеих руках и всего разов по большому, указательному, среднему и малому пальцев. Вспоминать, как пришлось этому учиться, — за любую оплошность лупцевали, не хочется.

Даже в храм Тварь не брали, псы Ордена могли увидеть чистое лицо полукровки, без метки бастарда. А за это Матушку наказали бы, а ее — и убили. Кто же вынесет сто палок! Тварька радовалась редким моментам — спокойно полежать на хлипкой подстилке под лестницей, ведь от прихода молочника и до первых петухов спать ей никто не давал.

— Лентяйка, где тебя носило?! — встретила служку мокрым полотенцем кухарка. — Быстро мой пол, за ночь заляпали!

Начался обычный день в «Бонбонерке». Предстояло вычистить, проветрить кабинеты после свиданий девочек с клиентами, сменить белье, натереть пол воском, подсвечники мелом, мыть посуду, стирать, носить воду! Ведь их веселый дом славился на весь Тугар и был самым дорогим, как говорили сами девочки. Тварь жила здесь с детства, когда еще прежняя хозяйка в строгости всех держала, тоже матушка Бо, но полукровка до сих пор не знала, что за название. Старая кухарка про этот вопрос как-то тяжелой рукой отвесила подзатыльник ей и сказала: «Не твово ума дело. Для богатеев небось завлекалочка, они и понимають».

А сейчас Тварьке было интересно, услышали крики Шинды «прынцессы» тутошние или нет. Они же дрыхнут до полудня, а тут такие вопли. Донесут хозяйке? Кухня находилась в дальнем углу дома, а окна выходили на хозяйственный двор, но стряпухин голос обычно слышно везде. Дверь из кухни вела через закуток в пролетный ход из двора на улицу. В том проходе в небольшой нише стояла бочка для воды, которую приходилось ей же несколько раз в день пополнять. Да уж, Благой не обидел Шинду голосом — мертвяка поднимет.

Матушка Бобо сегодня велела зайти после завтрака. Зачем? У неё уборка, стирки много, вчера было сто… эмм… толпо… столпотеве… в общем, кутерьма, клиенты так и валили. Прачка не справится, придётся вместе с ней гнуться пол дня. Матушка решила добавить работы? Но замечала ее только едва ли раз в год. Иногда. А то и реже. Иль? Эх, вот бы стать «прынцессой»! И сама же хмыкнула. Мечтай! С такой рожей, звериными ушами и клыками, скрюченными пальцами и хромой ногой только слепой и глухой выберет, да и то…

Пока Матушка с девками неспешно завтракала, Тварька успела освободить, ополоснуть ночные горшки и теперь расставляла их. Этот, с бурой вишенкой — Вирты, белый и с розочкой — Крейны, блестящий. Дыхнула на белый бочок, протёрла — блестит, загляденье! Не удержалась, глянула в отражение. То же самое, что и в бочке с водой, только бледнее. Вздохнула, красоты не прибавилось — та же бритая голова, так же торчат звериные острые уши, выпученные голубые глаза, не в чести в королевстве, острые подбородок и скулы, бесцветные ресницы и тонкие, чахлые, бровки, а на губы можно даже и не смотреть — бледные, синюшные. Нда, ничего не изменилось… Осторожно ставим на место, уси-уси! Теперь горшок Фитца — с синей кляксой, но он говорит — дракон, врёт, небось. И не дай Благой перепутать эти красивые посудинки — уши надерут, после этого они неделю горят так, что приходится спать на спине. А когда-то давно Тварь расколотила один, случайно, так до сих пор тошно вспоминать, отлупили ремнём с бляхой, до самой кости, тугие шрамы остались на всю жизнь. Так, скорее! Застелить постели, опрятно сложить разбросанную одежду, протереть пыль и вылизать пол в девичьей нужно! Ох, именно вылизать…

— Тва-а-арь! — заорала Шинда. Эх, мошка-блошка, уже поели, значит.

Убрав со стола и вымыв посуду после завтрака, направилась к хозяйке. Обычно резвые, сейчас ноги отказывались идти. Тварь тяжело опиралась на лакированные темные перила из розового бука, гордость весёлого дома, провалились бы они! Каждый день натирала воском эту деревяшку! Вчера Вед, помощник хозяйки, смотрел на нее так, что напугал до икоты, да еще задницу ощупал. Что задумал? Старый бес скуксил морщинистое лицо. Ну, худая, и что? Ласеньким то не кормят. Все постное дают, и то — утром только. Или реже… Да нет, не может быть! На груди ни одного бугорка, как у всех девиц, куда ей!

— Заходи! — раздался резкий голос Матушки Бо, едва она подошла к двери. Оглянулась — никого, пожала плечами, приоткрыла дверь и по привычке протиснулась боком.

Матушка стояла у окна, уложив руки на своей необъятной груди, и ее тёмный силуэт показался Тварьке зловещим. Она поёжилась.

— Заходи, не топчись на пороге. Хуго, смотри.

Тварька только сейчас заметила, что бархатная кушетка Матушки Бо не пустует… На неё уставился богато одетый господин с волосатой бородавкой на щеке и неприятным взглядом. Остальное она не успела рассмотреть, с детства вколотили ей правило не глазеть на людей.

— Сомнительно, — просипел гость.- Сутулая, корявая, глаза бегают, кто поверит?

— Тварь, сними платок, подними руки вверх, смотри прямо, — приказала ей Матушка.

Пришлось подчиниться и замереть, правда, теперь и Тварька смогла исподволь рассмотреть господина. Жилистый, с презрительным выражением лица, смотрел оценивающе, будто взвешивал в уме её грудь, руки, ноги. Тварька смутилась и отвела глаза.

— Ну, что же, волосы отрастить, откормить, уши-то присутствуют-с. Особенно, если будет мяукать по-эльфячьи. Белобрысая, светлоглазая, самое то. Я посодействую тебе, и найми старого Диго — за пару медяков в неделю и еду он займётся её подготовкой.

— Да! — Матушка даже стукнула кулаком о ладонь.- Диго разве не стражником был?

— Ну, был, пока не спился в хлам. Зато у него все ровные ходили, осанка была — загляденье. Если он её не выпрямит, то и браться не стоит. Своего человека могу присылать только до полудня, устроит?

— Тварь, вон! — рявкнула хозяйка и Тварька стала пятиться к двери.

— Бо, придумай ей другое имя, право слово, не звучит. И с травницей побеседуй, плоска-а-я… — хмыкнул посетитель перед тем, как захлопнулась дверь.

Тварька, тяжело переваливаясь, направилась на задний двор — Ольве, прачка, уже вовсю трудилась, а ей самой требовалось что-то активное, куда вылить свою злость и страх. Кивнула женщине, быстро накинула длинный заскорузлый фартук и ринулась за водой к бочке. Работа — лучшее средство…

Сполоснув и отжав последнюю рубашку, Тварька с трудом разогнулась и увидела Матушку Бо, она сердито возвышалась над нею. Тряпка звонко шлёпнулась в воду.

— Тварь, больше не стираешь, — веско заявила хозяйка и, тяжело ступая, удалилась.

Полукровка перед обедом помогала на кухне, слушала подначки кухарки:

— Ой, высоко взлетишь, Тварь! Скоро забудешь, как сковороды чистить и пол скрести! А, мож, возьмут мне помощницу, как думаешь?

Тварька помотала головой, Матушка Бо была прижимистой, это все знали. Скорее, охрана станет носить воду на кухню, чем возьмут помощницу.