Судьбы изломанная нить. От Твари в Жрицы (СИ)

Там были ещё слова: господин, госпожа, слушаюсь, будет сделано, сейчас, скоро, пожалуйте, простите, извольте, чисто… Что он там делал, пришло ей в голову, у эльфов? Напоследок господин Вагор велел все вызубрить, и не дай Благой перепутать звучание, и ушёл. Сказал, следующее свидание через две недели. И мерзко захихикал.

Тварька проводила учителя и бегом метнулась за тряпкой, но на лестнице ей преградил дорогу бугай Тосик.

— К хозяйке вертайся, — кивнул он ей.

Что ещё, работы все равно много, стирку отменили, а толку? Прачка одна не справится. Хм, разве станут знатные клиенты ложиться на грязные простыни? Или девочки после работы не смогут обтереться. Вот!

— Тварь! Эээ, как он там тебя назвал?

— Свежая Роса!

— Дура, по-эльфячьи!

— Ааа, Аийвэул.

— Как же теперь тебя называть? По-ихнему и не выговоришь…- задумалась Матушка, потирая мясистый подбородок. — Вэя, Вуля, Айва… О! будешь Айве. Элегантно и непонятно! Так, сейчас пойдёшь с Виртой на рынок и купите тебе два платья и обувку. Кожаную. Попроще. Да, и зайдите к Ладме, пусть даст что-нибудь для росту, женского. Ох, тупая… Ты как доска плоская, а должна быть уже перестарком!

Тварька сгорбилась, ну и что? Не растёт у неё ничо. Зато, никто не лезет!

— Ещё… скажи, следующий раз рассчитаемся… Платок-то накинь. Ох, расходы какие, — закудахтала хозяйка напоследок.

Тварька впервые шла на рынок за покупками, дрожа от нетерпения внутри. Всю жизнь носила деревянные башмаки и застиранные штаны, рубаху, курточку, которые получала от кухарки. Видно, покупала та это богатство за пару медяков на рынке. Вирта же ворчала:

— Нашли няньку. И что можно купить за две серебрушки?

— Так много? — поперхнулась слюной Тварька.

— Так мало! — рявкнула Вирта. — Ты столько лет за просто так гнула спину!

— Дак, еда, крыша над головой, одёжка… — протянула Тварька.

— Такие, как ты зарабатывают не меньше серебрушки за неделю. Слышишь? За неделю!!!

-…

— Рот закрой, клыки видно! Идём, знаю я тут одну лавку…

Когда подошли к крепкой двери с затёртой дощечкой сверху с пляшущим человечком, Тварька уже давно потеряла след от дома. Слишком далеко! И запутанно! Много разных людей, карет… Вирта взяла ее за руку и втащила в лавку.

— Госпожа, пожалуйте, — из-за незаметной дверцы выскочил старый горбун. — Кому нужна одежда?

— Вот! Её одеть: два платья и обувка.

— Оооо, — выдохнул старичок. — У меня как раз залежался этот размерчик. Присаживайтесь. Юн факу! — и юркнул в дверцу.

— Че-го-о? — обернулась Тварька к спутнице.

— Сейчас, значит. Он из Фигалии, наверное… — задумчиво отозвалась она с маленькой кушетки.

Резко открылась дверь и вошёл невысокий тощий мужичок с большим свертком под мышкой. Его бегающие глаза мигом оценили обеих и сделали вывод — он повернулся к Вирте и подарил ей восхищённую улыбку во весь щербатый рот.

— Какая фиалка! Что Вы тут потеряли? У этого мелкого жулика?

Тварька замерла на месте — она никогда не видела, как ухаживают мужики. Да ещё так любезно…

— Сам жулик! Что принёс? — отдуваясь от вороха одежды в руках, появился горбун. — Госпожа, смотрите.

Вирта мгновенно оказалась рядом и выхватила охапку тряпок. Меньше минуты ей понадобилось, чтобы выбрать два платья. Тварька забыла, как дышать, ведь они могут достаться ей! А вдруг на это не хватит денег?!

— Идем! — рявкнула Вирта, Тварька подскочила к ней и оказалась в углу, а горбун палкой толкал занавеску, перегораживал закуток. Откуда появилась-то?

Тварька дрожащими руками разгладила мятое платье, ткань теплая, тонкой выработки, нежная на ощупь. А цвет какой! Мятный, со светло серым… с кокеткой на груди… И это ей! Осторожно и медленно одела, как на неё сшито!

— Вирт, а, Вирт, — тоненько позвала подругу.

Но та не отозвалась, зато хорошо слышалось громкое шушуканье и тихий смех. Пришлось заняться вторым платьем, оно было чуть проще, из грубого полотна, но все равно не такое жёсткое, как тряпье Тварьки. И цвет удобный, кивнула она, коричнево-зелёный, только приятный. Сразу же взгляд упал на кучку ее мышасто-серых тряпок, не хотелось обратно тянуть их на себя.

— Долго ты будешь копаться? — раздался совсем рядом голос Вирты и занавеска отлетела в сторону. Тварька выпрямилась, разглаживая на себе платье, руки ужасно мешали.

— Ого! — воскликнула Вирта и толкнула её за занавеску, но Тварька краем глаза поймала изучающий взгляд посетителя. — Платок! Переодевайся.

— Как, госпожа? Подошло? Три серебрушки. И вот, серое платье, очень, очень хорошее. И почти новое.

— Ты сдурел? За такое старье? Одна серебрушка и я промолчу, что все снято с мёртвых.

— Как можно! Мне сдают вещи живые-с! Две серебрушки и половину медяков. И я дам на вашу жердиночку старые чоботы.

— Две серебрушки и чоботы! Или мы уходим к Вафею, — сердито заявила Вирта.

— Эх, как можно? Даже не поторговались, — сплюнул горбун, а посетитель громко рассмеялся.

— Калоц, не жмись! Гони и третье платье, где ты ещё такую болезную найдёшь? Пользуйся! Лет десять ещё и у тебя все сгниет.

— Да что говоришь? Я и так в убытке! Сгинь!

— Я тебе пяток медяков подкину, давай его сюда!

— И откуда ты здесь появился? — скривился горбун и через пару минут кинул в веселого мужика свертком.

Тварька обхватила два платья, свёрнутые тугими рулетами, и сверху прижала чоботами к груди. Такого богатства она отродясь не видела, а потому то и дело расплывалась в счастливой улыбке. И получала тычки в бок от Вирты. Третье платье ей почему-то не дали, его держал посетитель. Он вызвался проводить их, и теперь эта парочка весело гомонила сзади. То и дело над мостовой раздавался заливистый хохот. Вот бы у Вирты сладилось!

В лавке Ладмы ухажёр Вирты пошептался с хозяйкой за занавеской. Через минутку та выскочила с горящими щеками, посадила Варьку на деревянную скамейку посередине комнаты, плюхнула вонючую кашу на голову и втерла, потом вытерла мокрой тряпкой, и еще дала флакон, втирать раз в неделю в корни волос.

Мужик проводил их до весёлого дома и остался на крыльце с Виртой. Тварька вся извелась, пока дождалась спутницу, но та поднялась наверх совершенно счастливая.

— Чего светишься, орлик нашла? — поднял глаза от книги Фитц. Он был самый грамотный из всех. Даже писать умел. Матушка заставляла его заполнять приглашения на большие праздники.

— Да ну тебя, — отмахнулась Вирта. — Вон, Тварьке шмотки купили. Матушка теперь велела ей платье носить.

— Велела? — удивилась Тварька, она думала, что это праздничные наряды. Как же работать в них?

— Одевайся в зеленое и пошли к Матушке, — кивнула Вирта, она лучилась светом и сразу помолодела: красивая, хоть и не такая холёная, как вредина Крейна. И мягкая, милая… Тварька раньше мечтала, чтобы она её матерью оказалась, ведь меньше всех накидывалась и била.

— Хм, не так плохо, — одобрила Матушка вид служанки. — Так, завтра утром на крыльце тебя будет ждать старик. Туда оденешь старую одежду. У Шинды возьмёшь сверток для него — еду. Пойдёшь с ним, он тобой займется, а то молодая, а горбатая. Ты у Диго порядок наведёшь, постираешь. К концу завтрака как раз поспеешь обратно. Два раза в неделю ходить будешь. Да, ты горничной теперь работаешь. И смотри, учись, как волосы причесывать, лицо красить, тебе рано ещё, но… И с Фитцем зайдёшь ко мне к тешному часу. Иди. А ты, Вирта, останься.

Вирта после Матушки собралась и убежала в город.

— Ха, вот и выгнали старуху, — заметила Крейна, подпиливая пластинкой ногти. — Воздуха больше будет. Еще бы тебя, Тварь, куда сплавить…

— А её теперь Айве зовут, — зевнул Фитц. — И скоро она будет больше тебя зарабатывать.

— Кто, она?! Ффи, кто на неё позарится? — фыркнула красавица. — Кривоногая, сутулая, плоская. Ничего не забыла? А, страшная! Клиент звериные уши увидит и сбежит, скажет, дикарка, или прирежет. А когда клыки заметит….

— Нет, зря ты. Клиент необычное любит, чудное, вот и будет очередь на Айве стоять. А уж Матушка взвинтит цену, — оживился Фитц. — Спорим, она для особых клиентов её готовит?