Судьбы изломанная нить. От Твари в Жрицы (СИ)

— Старое хранилище угля, — пояснил вор.

— Долго ещё? — недовольно спросила Вирта.

— Дорогая, мы ещё в доме.

Больше тишину никто не нарушал, слышалось только тяжёлое пыхтение сзади: Вирта всё же потолстела. Тварькины ладони вспотели, но никто и не думал их выпускать.

— Лестница. Теперь осторожно, — буркнул Жало и начал спускаться.

Казалось, ступеньки земляные, ноги немного проваливались. Тварьке стало казаться, что лестница никогда не кончится, но тут же натолкнулась на Жало, потом ее припечатала и Вирта.

— Тсс! Не шумите, — предупредил Жало.- Нас сверху могут услышать, так что молчите. Совсем. Ясно?

Теперь они шли, наклонившись вперёд, пленницу никто не держал, она сама шагала в серединке. Подземный коридор был достаточно узкий, двум человекам не разойтись. И еще сверху капало. И воняло. Сточная канава рядом?

Жало ускорился и теперь они почти бежали. Вирта с хрипами дышала, но вор её не ругал. Внезапно Жало остановился.

— Тут яма. Змеи, наверное! Могли бы и сказать.

— И что, никак? — шёпотом спросила Вирта. — Широкая? А перепрыгнуть?

— Дура! Попробуй разбежаться на полусогнутых!

— Столько денег взяли и так накололи! Жа, а может, тут есть досочка?

— Двигаемся назад! — скомандовал вор.

Пришлось толкаться назад несколько метров, но они нашли: широкая доска была поставлена на ребро и плотно прислонилась в стене.

— Берите! Одному не унести, — громким шёпотом распорядился Жало.

Кое-как они пристроили мостик, и то не сразу, несколько раз она падала с другого края, не достав до опоры.

— Я пойду первым, — Жало отпустил руку Тварьки.

Вирта подалась вперёд и девушка начала опрокидываться вперед вниз.

— Ты куда? — рванула за юбку ее Вирта и Тварька зависла на самом краю ямы в полусогнутом виде.

— Подожди, счас досочку нащупаю, — крикнула она назад.

— Тише вы, раскудахтались! — шикнул на них Жало с той стороны. — Тварь, пошла вперёд.

— Уже, — усмехнулась она себе под нос. — Ползу…

Ползти на коленях не получилось, девушка сразу же начала качаться. Пришлось лечь на живот и подтягивать тело вперёд. Когда она добралась до Жало, и он её подтащил на край, Тварька тяжело вздохнула, руки дрожали, видно, Диго жалел её в тренировках. Страшно, темнота и неизвестная яма внизу, что там — колья или камни? Вирта вряд ли переберётся сюда.

— Чего? — удивился вор.

Неужели она говорила вслух?

— Щас за шиворот её притащу, — рыкнул Жало. — Держи этот конец, — и резво пополз вперёд.

Варька слушала, впереди переругивались взрослые. Похоже, не такая уж и любовь у Вирты с вором. Хотя он за ней полез, не бросил.

— Эй, с дороги! — ругнулся совсем рядом Жало. — Пусти вперёд.

Они двинулись дальше, скоро проход расширился и стал сухим, но Жало начал их подгонять.

— Мы слишком медленно идём. Об этом проходе знают, могут и выдать. Давайте, шустрее.

Он почти побежал, закинув мешок на спину, а уж Тварьке и вовсе пришлось трусить. Внезапно она поняла: свечи-то нет, а все равно видно, хоть и сумеречно. Свет излучали стены.

— Ой, как интересно! — она протянула руку.

— Не трожь, следы останутся, по ним будет понятно, откуда мы вылезли, — махнул рукой Жало и Тварька увидела у него на руке брачный браслет. Взгляд назад и радость затопила её.

— Вииирт, вы поженились?

— Ну, да, — недовольно сообщила спутница. — Не болтай.

Они торопились, внезапно Жало поднял руку вверх и остановился.

— Впереди засада. Нас ждут. Крысьи потроха! Эх, вернусь, мало не покажется. Теперь тихо. Не сопеть! Тут рядом есть проход, приятель один мне рассказывал.

Теперь вор крался вперёд, наклонившись вперёд, и рукой вёл по стене. Женщины тихо следовали за ним. Они прошли совсем немного, когда Жало выпрямился и махнул рукой на стену.

— Лаз, нужно ползти. Я пойду первым, — едва слышно сказал он и достал верёвку, перевязал мешок и ринулся вперёд, а груз потащился следом.

Вирта, молча, толкнула Тварьку. Ползти было трудно, на карачках, интересно, во что превратится платье? Девушка тут же остановилась и закатала его до талии, укрепив узлом. Пусть мятое, но зато останется целым.

На этот раз тайный путь занял много времени, Тварьке казалось, что они двигаются уже часа два. Давно стало совсем темно, стены были земляные. Когда запахло пылью и влагой, девушка обрадовалась. Внезапно чьи-то руки подхватили ее и поставили на ноги.

— Пришли, — голос Жало раздался совсем рядом. Темнота кромешная окружала их и ничего не было видно.

— Как мы пойдём? Или будем ночевать?

— Нет, такого подарка стражникам не надо. Отойди, сейчас Вирта появится.

И правда, кряхтение начало приближаться и Вирта охнула, когда Жало её поднял.

— Идем, держитесь за руки, — скомандовал он и ухватил ладонь пленницы. — Тсс, не болтать, не хныкать!

Сначала они ломились сквозь кусты, ломая ветки и палые сучья, потом под ногами стала проминаться трава. Когда впереди появились отсветы факелов, раздались покашливание, скрип, разговоры, Тварьку прошиб холодный пот. Она ринулась в сторону, но Жало сильно дёрнул за руку и полукровка пришла в себя. Они долго и очень медленно обходили стражников в засаде, если кто и наступал сухую ветку, они замирали. Но это произошло всего пару раз.

Они выбрались на дорогу, когда начало светлеть. Неужели вся ночь пролетела?

— Куда мы теперь? — Вирта тяжело дышала.

— Вперёд. Ворота ещё не открыли, у нас пара часов. Потом отдохнём. Сейчас нужно отойти подальше от города, а то они ещё вздумают прочесать здесь. Ну? Идём?

Когда совсем рассвело, они выбрали момент, когда дорога оказалась пустой и сошли в лес. Вирта сказала, что эти полупрозрачные деревца и есть лес. Жало ругался, что здесь и заяц не спрячется. И теперь Тварька думала, какого размера это животное. Как коза? Её как-то она видела на улице, с ней тащился старик в пёстрой одежде. Тогда Шинда выбежала на улицу и спросила молоко. Ма, оказывается, очень любит свежее молочко, особенно козье, а его молочники не продают.

Когда Жало разрешил остановиться, женщины рухнули на ковёр из палой листвы. Тварька вытянулась, путь в тайном ходу с согнутой спиной и испытанное напряжение не давали расправить плечи. А теперь даже пронизывающий утренний ветерок не помешал ей смежить веки и погрузиться в сон.

Проснулась она совсем озябшей от далёкого лая собак, солнышко едва начало согревать последним теплом. Тварька встала, немного попрыгала, как Диго учил. От этого проснулся Жало, потянулся и… опять залаяли собаки. Вор вскочил.

— Тревога! Эти скоты собак спустили. Эк-ха! Через час будут здесь. Вир, поднимайся! — пнул он подругу. — Скорее! Бежать нужно! Повесят всех!

— Тут недалеко ручей должен быть, — Вирта потерла глаза кулаками и быстро поднялась. — Идем, я знаю.

Когда начало темнеть, они выбрались на дорогу. Семья, возвращающаяся с летних заработков, так сказал Жало. Вирта хромала и тяжело опиралась на Тварьку, Жало шел впереди и покрикивал на них, чтобы поторапливались. Когда вор остановился и поднял руку вверх, женщины замерли.

— Кто-то едет!

Через полчаса они тряслись в пустой телеге, которая въехала в близлежащую деревеньку когда совсем стемнело. Возница высадил их около постоялого двора и погремел по дороге к окраине.

— Стойте здесь, я быстро! — кивнул им Жало и исчез за тяжелой дверью, пахнувшей вкусной похлебкой. Тварька сглотнула, она не ела с самого утра, и пообедать не успела вчера, а вчерашний кусок хлеба на ужин уже давно переварился.

— Думает, что ему, с клеймом, позволят переночевать на конюшне, — отрешенно заметила Вирта.

— Загнули! Так дорого! Пусть сами за такое ночуют, — ворчал выскочивший из трактира Жало, а Вирта многозначительно посмотрела на Тварьку.

— Идем, поищем, где переночевать, — сообщил он и двинулся по дороге.

Ночевали они в стоге сена, забрались туда и уснули усталые, даже не поели.

Утром Тварька проснулась от громкого кукареканья петухов, она вылезла из стога и облегчилась, было еще темно. Раздалось шуршание и Вирта крикнула: