Старины и сказки в записях О. Э. Озаровской

Подпрягал двенадцеть подпруженёк,

А ишша две подпружки подпрягаюци

А не ради басы,

^[50]

ради крепости,

А не шшиб бы бог

а

тыря доброй конь,

А не шшиб бы бог

а

тыря в чистом поли.

Он ведь скоро скачёт на добр

а

коня;

У ворот приворотников не спрашивал, —

А махал через стену городовую,

А и ехал он день до вечера,

А и темну ночь до бела свету.

Приезжает он ко меньшой реки,

Ко меньшой реки, ко синю морю;

Он нашел тут тридцать три бог

а

тыря.

Он с добра коня слезываючи,

Он низкой поклон им воздаваючи:

«Уж вы здрастуйте, д

о

ньски к

а

заки!»

«Уж ты зрасвуëш, наш ведь батюшко,

Уж ты стар казак да Илья Муровичь!

Ты давно ли из города Киева?

Але все ли у нас там по старому,

А и все ли у нас там по прежному?»

Говорит как тут да Илья Муровичь:

«Уж вы ой еси, доньски казаки!

И во городи у нас, во Киеви

Не по старому, не по прежному;

Как стоит царь собака середи поля;

За им сорок царей, сорок царевичей,

За им сорок королей, королевичей,

За им силы мелкой числу-смету нет.

Как по-руському на сороки верстах

Он ведь просит города Киева

Без бою, без драки, без сеченья,

Без того кровопролитья великого».

Говорил как тут да Илья Муровичь:

«Уж вы ой еси, доньски казаки!

Уж вы будите стоять ле за Киёв град,

Вы за те за церкви соборные,

Вы за те ман

а

стыри церьковные,

За того за князя, за Владимера?»

Говорят как тут доньски казаки:

«Уж ты батюшко наш, стар казак!

Ишша как не стоять нам за Киёв град,

Нам за те за церькви соборные,

Нам за те манастыри церьковные,

За того за князя за Владимера?»

Они скоро скачют на добр

ы

х коней

И поехали к городу к Киеву,

Ко великому князю ко Владимеру,

И поехало тридцеть три бог

а

тыря, —

Затресласе матушка сыра земля.

Они будут в городи в Киеви,

У великого князя у Владимера.

Зрадовался тут Владимер-от

Он на радошшах им и пир средил,

Он и пир средил, пировати стал.

Ишше все на пиру напивалисе,

Они все на чесном наедалисе.

Как один на пиру не упиваитсе

А и стар казак да Илья М

у

ровичь;

Ишша сам говорил таково слово:

«Уж вы ой еси, доньски казаки!

Нынь приходит времечко строчьнеё.

А кому у нас ныньче ехати

На ту ли силу неверную?»

Говорят как доньски казаки:

«Уж ты батюшко наш, стар казак!

Ты останьсе в Киеви в городи

Стерекчи-сберекчи кнезя Владимера».

Гаварил как тут да Илья Муровичь:

«Тут не честь-хвала молодечькая,

Ой не выслуга богатырская —

Как Илейки в Киеви остатисе,

Будут малы робята все смеятисе».

Ишша тут Илья поежжаёт жа

А на ту на силу неверную.

Он берет с собою только товарышша,

Он берёт Добрынюшку Микитичя;

И берет ведь второго товаришша,

Он Тороп-слугу да мала паруха;

Он троима тут поежжаёт ведь

Он на ту на силу неверную.

А выходят на середу кирпичнею

Они молиться Спасу Пречистому,

Они Божьей Матери, Богородици;

Они скоро скачют на добрых коней,

У ворот приворотников не спрашивали, —

Они машут через стену городовую.

Они едут как по чисту полю, —

Во чистом поли курева стоят,

В куревы богатырей не видети.

Выежжают на поле чистое

А на ту на силу неверную.

Ишша тут два братьця испужалисе,

Испужалисе-устрашилисе

Они той ведь силы неверною;

Говорят они таково слово:

«Уж ты батюшко наш, стар казак!

Ты поставь этта нам бел шатёр,

Дай ты нам опочин дёржать».

Как поставил Илья тут им бел шатёр,

Ишша дал ведь им опочин дёржать;

Сам он тут им ведь наказывал

А наказывал наговаривал:

«Ой еси, вы два братця родимые!

Уж вы ой еси, доньски казаки!

Как Елейки худо будë можитьсе, —

Натену я стрелоцьку каленую