Старины и сказки в записях О. Э. Озаровской

А калика пошел, куды надомно.

Молодость Добрыни и бой его с Ильей Муровичем

Во славном во городи во Киеви

Был тут Никита Родомановичь.

Девеносто он лет жил, пристарилса,

Он пристарилса, да тут припокоилса.

Оставаласе семья любимая

Да чесна вдова Омыльфа Тимофеёвна;

Оставалса Добрынюшка Микитичь млад

Он не в полном уми, не в полном разуми,

Не в великом Добрынюшка возрости:

Он не можот Добрыня на кони сидеть,

Он не можот Добрынюшка канем владать.

Ишша стал как Добрыня лет двенадцети,

Он п

а

дал своей матушки в резв

ы

ног

и

:

«Уж ты ой, государыня матушка!

Чесна вдова, Омыльфа Тимофеёвна!

Блаослови-тко миня выйти на улоньку

Ишша с малыма робятами по

и

грати».

Да которы робята двадцети петй,

Ишша он ведь Добрыня да лет двенадцети.

«Тибя Бог бласловит, чядо милоë,

А м

о

лоду Добрынюшку Микитичя млад,

А тибе жа как выйти на улоньку

Ишша с малыма робятами по

и

грати».

Да которы робята двадцети пети,

Ишша он ведь Добрыня да лет двенадцети.

А пошел как Добрынюшка на улоньку,

Ишшо стал он шутоцьки зашучивать:

Куго за руку возьмет, — руку выдернёт,

Куго за ногу подопнет, — ногу вышыбë,

По бел

о

й шеи ударит, — голова ведь с плеч.

Доходили ети жалобы великие жа,

Доходили до его ведь до матинки,

До чесной вдовы Омельфы Тимофеёвны.

А м

о

лодый Добрынюшка Микитичь млад

Он п

а

дал своей матинки в резвы ноги.

«Уж ты ой, государыня матушка!

Блаослови-тко миня итти-ехати

Да во далечë во чисто полë

Да учитьсе натуры богатырской жа».

Добрынина та матушка росплакалась:

«Уж ты молоды Добрынюшка Микитичь млад!

Ты не в полном уми, не в полном разуми,

Не в великом, Добрынюшка, возрости:

Да напрасно головушка погибнет ведь».

Он ведь падает своей матушки во второй након

^[55]

«Уж ты ой, государыня матушка!

Блаословишь ты миня, я поеду жа.

Не благословишь ты миня, я поеду жа».

«Тибя Бог бласловит чядо милоë,

Да м

о

лоду Добрынюшку Микитичя,

Тибе ехать во далечë в чист

о

полë

А учитьсе натуры богатырской жа».

А молоды Добрынюшка Микитичь млад

Он выходит на с

е

реду кирписьнею,

Он молитьсе Спасу Пречистому,

Он Божьей-то Матери, Богородици.

Да пошел как Добрыня на конюшон двор.

Он берёт ведь тут добра коня,

Он добра-та коня со семи цепей;

Он накладыват уздицю тасмяную,

Уз дат во уздилиця булатные;

Он накидывал Добрынюшка войлучек,

Он на войлучек Добрынюшка седелышко;

Подпрягал он двенадцать подпруженек,

А ишша две подпружки подпрягаютци

Да не ради басы, ради крепости:

Да не шшиб бы бог

а

тыря доброй конь,

Не оставил бы бог

а

тыря в чист

о

м поли.

Надеваёт он латы булатные,

Да берет он с собой палку воинную,

Да берет он с собой саблю вострою,

Он берет ведь с собой востр

о

копье,

Берет он с собой и булатный нож,

Скоро он скачёт на добра коня;

У ворот приворотников не спрашипал, —

Он махал через стену город

о

вую.

Ишша ехалъ Добрыня по чист

у

полю, —

В чистом-то поли курева стоят,

В куревы как бог

а

тыря не видети.

Как во ту-то пору, в то-то времечько

Ко той вдовы Омыльфи Тимофеёвны

Приежжала полениця удалая,

Ишша стар-от казак Илья Муровичь.

Становил он коня к дубову столбу.

Да вязал он коня к золоту кольцю.

Да в гридню он идет не с упадками, —

Отпирает он двери тут на пету.

А молитьсе Спасу Пречистому,

А Божьей-то Матери, Богородици,

А чесной вдовы Омыльфы поклоняитьсе.

А чесна вдова Омыльфа Тимофеёвна

А поит полен

и

цю, она кормит тут;

А сама поленици наказыват,

Да наказыват поленици, наговариват:

«Уж ты, ах, полениця удалая,

Уж ты стар казак, Илья Муровичь!