Гэсэр

Ты спроси у Хурмаса-отца

И у бабки Манзан-Гурмэ:

Как борьбу довести до конца,

Чтоб она завершилась победой?

Эсэгэ-Малана проведай —

Там и мудрости почерпнешь!»

Говорит ей Гэсэр в ответ:

«Ты права, твой совет хорош,

Ибо правилен твой совет!»

И тогда на коне Жэгуртэ,

Что к небесной взмывал высоте,

Полетел Гэсэр удалой,

Ввысь поднялся, расстался с землей,

Вскоре скрылся в небе рассветном

На своем коне синецветном.

Манзан-Гурмэ вручает Гэсэру шерстобитный смычок

Поднимаясь все выше и выше

В беспредельном небе, Гэсэр

До отцовской домчался крыши,

Светом солнечным залитой.

Он врата объезжает справа,

Возле коновязи золотой

Оставляет коня, величаво

В белозвездный вступает чертог.

Ни соринки не оставляя,

Перешагивает порог —

Светозарный мрамор Хангая,

И здоровается по обычаям,

С богатырским гордым величием.

Хан-Хурмас и Гэрэ-Сэсэн

Дорогого приветствуют сына,

Многомощного исполина,

Чью отвагу повсюду славят —

И на небе, и на земле.

Угощенье отменное ставят

На серебряном щедром столе,

Накрывают и стол золотой,

А на нем, с курган высотой,

Возвышаются масло и мясо

И рекою льется питье.

Средний сын пред лицом Хурмаса

Рассказал про горе свое.

Рассказал отцу про чудовище

С трехсаженной свирепой пастью,

Про чудовище, чье становище

Ближе смерти и дальше счастья,

Рассказал про то, как злодей

Пожирает малых детей.

«Этот бес, — Гэсэр говорит,—

Зло и мрак на земле творит,

Истребляет он все живое,

А оружье его боевое —

Беспощадная черная плеть.

Я врага не сумел одолеть.

Как покончить с бедою этой?

Помоги мне, отец, посоветуй».

Хан-Хурмас говорит в ответ:

«Силы нет, чтобы дать совет.

Только бабка Манзан-Гурмэ

Может мудрое слово сказать,

Чтобы с гнусным отродьем справиться,

Надо к ней за советом отправиться».

И отца, и добрую мать

На прощанье обнял Гэсэр,

Обласкал их речью учтивой,

Пожелал им жизни счастливой

И помчался к Манзан-Гурмэ.

Во дворце своем восседая

С чашей разума и добра,

Сотворенной из серебра,

Так разнежилась бабка седая,

Увидав любимого внука,

Удалого стрелка из лука,

Что ему поднялась навстречу,

Обласкала приветливой речью,

Обнимая его и целуя,

И любовь и милость даруя.

Золотой накрывает стол,

Накрывает серебряный стол,

Ставит все, чем полон котел,

Ставит пищу, приятную взору,

Ставит мяса целую гору,

Наливает море вина…

Приступили они к разговору

Про старинные времена.

О счастливых годах и печальных,

Начиная с дней изначальных,

До тех пор говорили тогда,

Выясняя земные дела,

Что в пруду закипела вода,

А на камне трава проросла.

Покраснев от питья хмельного,

Молвил воин такое слово

Мудрой бабке Манзан-Гурмэ:

«На земле я родился снова

Ради жизни и блага людского.

Было трудно мне в битве подчас,

Но тогда вспоминал я вас…

Так бывало — от вас не скрою,—

Сила зла побеждала порою,

Но скакал я навстречу бою,

Славных предков призвав имена,

И была мне по силам война.

А теперь моя битва — иная…

Происшедший из тела Атая,

Из руки его левой, отрубленной,

Кровь людей на земле проливая,

Черной смерти и жизни загубленной

Стал причиной Шэрэм-Мината.

В трехсаженном рту супостата

В целых пять четвертей язык

И один-единственный клык.

Красных глаз пылают круги,

Так что страшно на них смотреть…