Гэсэр

На дороге богатырей.

Там, где в зелень одеты стволы,

Мчатся всадники над листвой,

Что обрызгана теплыми росами,

Там, где высится кряж вековой,

Пролетают они над утесами,

Там, где море шумит у нагорий,

Переносятся через море.

Скачут всадники выше воздуха

Над пространствами в сто кругозоров,

Покрывают, не зная роздыха,

Расстоянье в пятьсот просторов.

Порешили стать, на ночлег

На холме серебристо-белом,

Где еще не ступали вовек

Ни животное, ни человек,

Где вольготно пернатым стрелам,

Где к воде, что дарует родник,

Ни один еще конь не проник.

Вот и спешились два седока

У истока того родника,

На холме, что снега белей.

Напоили уставших коней

И пустили гулять по траве.

Приложили стрелу к тетиве —

И упали лосиха и лось:

Та стрела над ними не сжалилась,

Засвистела — пронзила насквозь.

Вот лосиное мясо изжарилось

На огне сине-красном костра,

И заснули стрелки до утра.

До того, как явила заря,

Словно в зеркало, глядя в родник,

Свой румяный, упитанный лик,

Два проснулись богатыря,

Родниковой водой освежились,

Причесались, расположились

На холме одиноком, пустынном

И насытились мясом лосиным.

На траве, что шелка нежней,

Двух поймали могучих коней,

Оседлали и дальше помчались,

О судьбе своей не печалясь.

Пролетали повыше воздуха

Над пространствами в сто кругозоров,

Покрывали, не зная роздыха,

Расстоянье в пятьсот просторов,

За три дня, не устав ничуть,

Покрывали трехмесячный путь,

Покрывали за три перехода

Путь, длиною в три долгих года.

Хоть просторна земля, широка —

В наилучшее время поспели,

Хоть длинна, бурлива река —

Доскакали они до цели.

Перед ними легла граница —

Здесь им надо остановиться.

Обитавший в пределах ненастья —

Ближе смерти и дальше счастья,

Обладавший чугунной плетью,

Приказавший быть лихолетью,

Страшный бес, истреблявший людей,

Понял с быстрым понятьем злодей,

Что Гэсэр уже прискакал,

За его охотясь душой,

До границы страны чужой.

Размахнулся бес непоборною

Жгучей плетью, чугунною, черною,

И помчался Гэсэру навстречу,

Чтоб начать кровавую сечу.

Там, где внешней реки переправа,

За которой — чужая держава,

Там, где блещет издалека

Царства внутреннего река

Синецветным разливом влаги,

В бой вступили два смельчака,

Два могущества, две отваги.

А на чьей стороне перевес?

Бьет Гэсэра свирепый бес,

Черной плети удары множит —

Победить Гэсэра не может.

А Гэсэр, победить желая,

В ход пускает стрелу Хангая,

Ту, что прочих стрел совершенней, —

Зачинательницу сражений.

Но, скользнув по броне, от тела

Людоеда Шэрэм-Мината

Отскочила стрела, улетела,

Утонула в разливе заката…

Чтобы радость жила человечья,

Бьется с бесом Гэсэр бесстрашный.

Вот схватились они за предплечья —

Ибо в битве сошлись рукопашной.

То ведут сраженье по-птичьи,

То дерутся они по-бычьи,

То, как соколы, жаждут добычи,

То — как коршуны на небосклоне,

То — как в поле дикие кони.

Обопрутся на южную гору —

В пыль и прах превратят опору,

А на северный станут хребет —

В толще пыли сокроется свет.

Бьется насмерть с Гэсэром могучим

Девять суток свирепый бес.

На верблюда обоих навьючим —

Одинаковым будет их вес,

И такой же вес мы получим,

Если их на лошадь навьючим.

В том урочище диком, глухом

Бес кровавый и сын Хурмаса

Из костей воздвигают холм,

Воздвигают гору из мяса.

Смерть и злобу везде славословящий,

Бес, бранясь, устремляется вспять,—