Океан уходит, океан приходит (СИ)

— Правда? — она приподнялась на локте. — И какой я была?

— Такой же, как сейчас. Увлекающейся. Открытой.

— А что изменилось?

— Твое окружение. Тогда у тебя было другое племя.

— Не мой народ…

— Они тоже были твоим народом. И всегда останутся ими.

— Но как, если я даже не помню их? Я очень хочу вспомнить. Это… неправильно?

— Мы не используем это слово, Ящерка. Все, что происходит, правильно. Все, что происходит в твоей душе, правильно. Все, что происходит там, особенно правильно, пусть даже тебе так не кажется.

Она легла головой ему на грудь, полностью потерянная.

— Я думаю, — начала она. — Сейчас правильно то, что я с вами. Большой прилив должен прийти. Но потом… Я хочу вспомнить все. Мне это нужно.

— Верно, — согласился он. Его очень обрадовало то, что она только что показала самый верный признак истинного тинета — самому отыскать ответ, точно из воздуха. Не спрашивая советов и наставлений. В то же время он прекрасно знает, что будет, когда она вернет себе свои воспоминания. Будет плохо и для нее, и для него тоже. Неправильно — так бы он сказал, не будь он тинетом. Потому что нигде, ни в одном из миров не видать Человеку моря такого покоя и счастья, как тут, по другую сторону Океана. Но это будет ее выбор, и для нее он будет единственно верным.

Вскоре она уже спала, утомленная долгим днем и поисками ответов. Тогда он осторожно выбрался из лодки и неспешно спустился к воде. Он шел медленно, с наслаждением чувствуя босыми ступнями сохранивший остатки солнечного тепла песок. Большой Прилив, священное время для морского народа, еще не настал, но в душе его уже была удивительная гармония, пусть и несколько омрачаемая его думами. Он сел у самой кромки воды, скрестив ноги, и достал трубку.

«Кем был я, когда был скитальцем, странником, как говорят в тех краях?» — думал он. — «Безумцем я был. Я носил на себе свой корабль, когда корабль должен был носить меня по волнам. Безумцами становятся все, кто принадлежит Океану, но не слышит по утрам шума прибоя».

Он закурил, продолжая созерцать горизонт.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — раздался вдруг голос. — Но хотелось бы узнать, зачем ты позволяешь ей думать, что она вернется назад? Что ей нужно вернуться? Ты ведь сам понимаешь, тинет, что ничего хорошего ее там не ждет?

Человек в лодке молчал, выдыхая густой дым.

— Ты точно мелкий злобный божок из тех, которым когда-то поклонялись на материке, — наконец усмехнулся он, даже не подняв глаза. — Следишь за людьми, слушаешь их разговоры. Дрожишь в страхе за то, что не сбудется какой-то из твоих замыслов…

Ярость эуктора разбивалась о спокойствие Человека, точно о скалу.

— Мне кажется или нет, — волны забеспокоились, и ветер усилился, — что у меня и у вашего проклятого народца общие планы? Вам нужен этот Большой Прилив. И я…

— Он придет. И нет в этом твоей роли, — срезал его тинет.

— Ну конечно! А кто, как не я, удерживал…

Человек позволил себе легкую усмешку.

— Он позволил тебе так думать. Все происходит так, как должно было быть. Ты силен… для маленького божка, но думать, что Океан подчиняется тебе… — он покачал головой.

— То есть я тоже капля в океане, да, тинет? Как вы там говорите?

— Нет, — возразил Человек в лодке. — Капли в океане — это мы. Это мы призовем Большой прилив, когда настанет время.

***

Это походило на подготовку к их обычному выходу в море, разве что все были как-то по-торжественному притихшие. Никто не встал в этот день раньше, чем закат перечеркнул небо алой полосой, все затаились в своих жилищах, молча готовясь к предстоящему походу. Но молчание не было гнетущим, скорее волнительным и, опять-таки, торжественным. Этого события они ждали несколько десятков лет. Причем добрая половина племени знала о нем лишь из легенд или рассказов. Но никто не задавал вопросов, никто не уточнял, чем конкретно они займутся этой ночью. Они были тинетами. Они верили в то, что знания придут сами, когда настанет время. Или Океан подскажет. Или те, кто поведет их за собой.

А когда солнце принялось погружаться в море, на берег вышли самые молодые. Перевернули каноэ, что выстроились в линию вдоль берега. Бегло осмотрели их в поисках пробоин. Но все оказалось в порядке, потому что каждый тинет тщательно ухаживал за своим кораблем.

Морская вода, все еще теплая, манила и пьянила. Ночное купание словно смыло с них эту молчаливую торжественность, они смеялись, прыгая в волны. Старшее поколение вело себя более сдержанно, созерцая созвездия Синего Кита и Девы-Луны или степенно прогуливаясь по мелководью. Старики курили свой особый табак, сидя на берегу.

Наконец, показались и те, кого ждали так долго. На ней − самая обычная туника из грубой ткани крупной вязки, чем-то напоминающая рыболовную сеть. На плече свежая татуировка − она настояла на том, чтобы сделать такой же рисунок, какой увидела в Пещере Давно Ушедших. Татуировка была сделана не позднее сегодняшнего утра, а уже заживала. Такое иногда случалось с морским народом − в те дни, когда Океан и морские боги особенно благоволили к ним.

Хозяин Шторма, как всегда, был спокоен и серьезен. На нем тоже была самая простая одежда, которую носили его предки и предки его предков, точно такая же, которая, наверное, была на самом первом из тинетов, что однажды не побоялся бросить вызов шторму. В его руке − Ловец Молний, увитый бурыми водорослями.

Когда они не спеша прошли по берегу, народ постепенно затих и оставил все свои занятия. Молодые поспешно преподнесли им два венка из водорослей с пряным и соленым ароматом, которые они надели друг другу на шею. А затем наступило время Песни Прибоя. Начали ее старики, а подхватила молодежь, что уже вовсю носилась по берегу, сталкивая лодки в воду. Великая Медуза смотрела на луну, губы ее беззвучно шевелись, повторяя слова песни, глаза блестели. Почти все племя уже забралось в свои каноэ, но песня все продолжалась. В Песне Прибоя тридцать шесть куплетов, а кто-то утверждал, что все сорок два.

Великая Медуза и Хозяин Шторма забрались в лодку, последнюю из оставшихся на берегу. Точно такую же, как у всех остальных в племени. Они выглядели почти неотличимо от остальных тинетов. Но все взгляды были прикованы к ним и только к ним.

Плыли они налегке − в этот раз у них не было с собой ни сетей, ни наживок. И заплыв их поначалу выглядел довольно странно − они как будто просто-напросто двигались вдоль берега, даже не отплыв от него на приличное расстояние. В какой-то момент племени уже не нужно стало грести − флотилию подхватило течением.

Хозяин Шторма поднялся на ноги, указывая Ловцом Молний на Деву-Луну. Она находилась по левую сторону борта. Взгляды всего племени переключились на созвездия… А они вдруг начали двигаться. Вернее, сначала зашевелился Синий Кит. Он сделал круг вокруг Девы-Луны, а затем вдруг упал с небес, будто бы нырнул в море. За ним пропала и Дева. Море перечеркнуло дорожкой ослепительного белого света, от которого стало больно глазам, но никто даже и не подумал зажмуриться или отвести взгляд. А спустя секунду Синий Кит снова плясал на небе, нарезая немыслимые круги и восьмерки − только уже по другую сторону борта. А следом за ним на небе воцарилась и Дева − все тринадцать звезд созвездия сверкали со стороны берега. Вот только берега уже не было. Там, где недавно виднелся белый песок, теперь тоже простиралась водная гладь.