И дорога к себе так длинна...

Парень выругался, зло двинул кулаком по ближайшему дереву, ничуть не заботясь о том, что могут появиться ожоги.

– Что, все настолько плохо? – сочувствующе поинтересовался женский голос из темноты.

– Не то слово! – буркнул Элиаш, даже не пытаясь улучшить зрение. Если здесь действительно настолько безопасно, как утверждает Летисия, то можно обойтись и так. А если с ним решил пообщаться какой-нибудь враг… ну, значит, кому-то не повезло. Или врагу, или Элиашу. Сейчас эльфу было в принципе все равно.

– Сочувствую, – фыркнула темнота.

Откуда-то из мрака послышался тихий стук, блеснула искра, а через несколько мгновений потянуло легким, едва заметным дымком.

Неизвестная сделала шаг вперед, приближаясь к эльфу, и тот смог разглядеть собеседницу. Немолодая худощавая дриада в таком же костюме, какой носили все женщины Леса. Волосы заплетены в тугую косу, сейчас переброшенную на грудь. Вокруг глаз собрались небольшие морщинки… Эльф нахмурился, пытаясь припомнить, где же он мог ее видеть.

– Так что все-таки случилось? – сочувствующе поинтересовалась женщина. В правой руке она держала небольшую палочку, от которой и вился дымок.

– А Тьма его знает, – хмыкнул юноша, перебирая в памяти все увиденные в Лесу лица.

– Понятно, – усмехнулась незнакомка. Покосилась на источник дыма, на миг задумалась, а потом протянула палочку эльфу: – Будешь?

Не понявший, что ему предлагают, Элиаш на всякий случай отказался:

– Нет, спасибо.

Стоп. Точно! Это она вчера вечером первой начала танцевать. Она играла на бубне. «Сейчас одежда другая, вот и не узнал сразу!» – внезапно понял эльф.

– Ну и правильно, – кивнула дама. – Дурная привычка. – Она поднесла палочку к губам, затянулась и выдохнула несколько колечек дыма. – Вроде и столько лет прошло, а отвыкнуть никак не могу… Мрия. – Женщина протянула парню руку.

– Что, простите?

– Мри-я, – по слогам повторила она. – Меня так зовут.

– Элиаш, – представился эльф, пожав узкую ладонь.

Мрия улыбнулась. Но улыбка была настолько короткой, что ее можно было и не заметить. А может, и не улыбнулась она, а скривилась.

Молчание затягивалось, и парень не придумал ничего лучше, кроме как сказать:

– Красивое у вас имя.

Она вздохнула, отвела глаза:

– На одном из старых языков это означает «мечта».

Ветер неспешно обрывал листву. Осень вступила в свои права. Зима приходит в эти края резко, неожиданно. Только что не было ничего, а ночью вдруг выпадает снег…

Мрия первой нарушила молчание. Уронила на землю уменьшившуюся до половины палочку, тщательно затушила ее ботинком и резко кивнула:

– Пойдемте.

– Куда? – не понял эльф.

Мрия пожала плечами:

– Я так понимаю, ваша проблема в том, что вы не можете понять, почему у дриад все не так, как у эльфов? Пойдемте, я все объясню.

Где-то в вышине перемигивались редкие светлячки.

Женщина привела его к уже знакомому дереву-гиганту. Тому самому, с которым было связано «рождение новой жизни». Провела ладонью по шершавому стволу, и тот, подчиняясь ласковым прикосновениям, шевельнул ветвями, словно зеленый великан, пробуждающийся ото сна.

Через мгновение вдоль ствола прошла трещина… Дерево раскрылось, как до этого раскрывались виденные ранее эльфом дриадские дома.

– Пойдем, – качнула головой Мрия. – И я все объясню.

И, уже шагнув вслед за женщиной в темноту провала, парень внезапно вспомнил, что дриады не знают, что такое огонь…

За прошедшее время Мяу успел обследовать если не все, то очень и очень многое. Пошнырял между дриадскими домами, покрутился возле сборщиц урожая, посмотрел, что происходит возле дерева-гиганта.

Здесь было настолько интересно, что зверьку не терпелось изучить все и всех. Он тщательно скрывался от шныряющих повсюду дриад, умудряясь при этом исследовать местность. Двигался заглот по спирали, чтобы ничего не пропустить, а потому к исходу третьего дня уже выбрался за пределы дриадского селения.

Осмотревшись вокруг, пушистое создание уже собиралось отправиться искать свою двуногую подопечную – столько ведь не виделись, когда внимание привлекла какая-то дыра в земле. Когда-то она была больших размеров, но сейчас ее почти полностью прикрывала заржавевшая крышка.

Зверек на миг замер, размышляя, стоит ли туда лезть, но потом вспомнил, сколько интересного он нашел в предыдущем подземелье… И, вытянувшись в тонкую длинную змейку, решительно скользнул вниз.

Этим утром Летисия позволила себе поспать чуть подольше. Проснулась, когда солнце стояло высоко. Наспех умылась, оделась, привычно заглянула в комнату, где должен был ночевать Элиаш… И замерла, удивленно глядя на пустую кровать.

– Мам, а он что, уже проснулся?

– Кто? – осторожно уточнила из-за ее плеча Дольшери, расставлявшая на столе тарелки.

– Элиаш.

– Понимаешь…

Что-то в голосе женщины дриаде совершенно не понравилось. Девушка резко обернулась:

– Что?

– Он… он действительно вчера тебе ничего не сказал?

– Сказал что?

– Он ушел сегодня на рассвете.

Ушел. На рассвете. И ничего не сказал.

Летти плакала, совершенно не стесняясь. Казалось бы, и так знала, что все равно расстанутся, но… Но как он мог? Почему ничего не сказал?

Мать гладила ее по голове, пытаясь хоть как-то смягчить сказанное, а девушка все не успокаивалась:

– Почему он ушел? Почему ничего не сказал?..

– Н-не знаю… Честно, не знаю. Он сегодня утром был таким… нервным, взволнованным… – Дольшери с трудом подбирала слова. Морщилась, как от боли. Будто каждое слово физически царапало, било ее саму. – Попрощался со мной… Я одна была… И ушел…

– Но как он мог?!

Все следующие дни Летисия была сама не своя. Молчала, упрямо сверля взглядом землю. Когда от нее все-таки начинали требовать сказать хоть что-то – отвечала невпопад. Девушка побледнела, осунулась…

Ее матери решили, что пора брать дело в свои руки. Как-то вечером, когда Летти сидела, уставившись взглядом в стену, мрачно ковыряя пальцем стол, к дочери подсела Живка:

– Летти, девочка, не стоит так переживать. Ни один эльф того не стоит.

– Да, конечно, – вяло согласилась дриада, опуская глаза.

– Летти, ты же просто себе места не находишь! Ну нельзя же так!

– Да, конечно.

Женщины пошушукались, Живка решительно встала из-за стола и вышла из дома:

– Я скоро вернусь.

Ее не было долго. Впрочем, заметили это лишь Дольшери да пришедшие к заскучавшей девушке вторая мама Лидия и третья мама Тодора. Самой Летисии было совершенно безразлично, что происходит и кто в этом виноват.

Вернувшись, радостная Живка опустилась на стул рядом с Летисией и весело сообщила:

– Так, все. Прекращаем истерику и берем себя в руки. Завтра вечером у тебя родится ребенок.

– Да, коне… Что?! – Потрясению дриады не было предела. Она даже забыла о душевных страданиях.

– Завтра вечером у тебя родится ребенок, – четко выговаривая слова, повторила Живка. – Я обо всем договорилась.

– Но… Мне же еще рано… Обычно после восемнадцати…

– Я знаю, – повела плечами женщина. – Я еле Мрию уговорила, что тебе это нужно. Ты же сейчас просто съешь себя! А будет ребенок, займешься им и думать забудешь про этого эльфа.

– А… От кого ребенок будет? – на всякий случай поинтересовалась Летти, сама не заметившая, как ее тоска начала куда-то пропадать.

– Ой, да какая тебе разница! – поморщилась молчавшая до этого времени Тодора – полноватая смешливая женщина. – Даже если от той же Милли. Одной семьей необязательно жить. Воспитывать, если вдруг что, и сама сможешь. А нет, так мы поможем.

– Конечно! – хором пропели Живка и Лидия.

А Дольшери побледнела как смерть и не проронила ни слова. А потом и вовсе жалобно всхлипнула, прижала пальцы к вискам и выскочила из комнаты.

– Что это с ней? – недоумевающе прищурилась Тодора.