В Школе Магии Зарежья

— Стой! — вдруг остановился Ладмир, глядя куда-то перед собой. Я послушно встала. — Кажется, я что-то слышал.

— Где? — шепотом спросила я, разом забыв про свои болезни.

— Там, — рукой, придерживающей лыжи, вампир махнул вверх и повернулся вбок. Я, посмотрев вслед за ним, с ужасом заметила приближающиеся к моей голове лыжи. Резко отпрыгнула вперед и с бешено колотящимся сердцем осознала себя стоящей на дорожке в двух саженях от Ладмира, запоздало поняв, что лыжи все равно прошлись бы чуть выше моей макушки.

— Ты чего творишь?! — отошла я от первого потрясения. — Смерти моей хочешь, дурень? Фу-ух, — выдохнула я.

— Извини, я случайно, — неторопливо осматривая меня, проговорил Ладмир.

— Ну, что ты там слышал-то? — вспомнила я.

— А. Да мне показалось, — как о какой-то ерунде отозвался вампир. Я просто в сердцах махнула рукой, не в силах даже на такого ругаться. Мы почти дошли до площадки перед главным входом.

— Не забудь в полночь перед коронацией спуститься вниз за амулетом, а то днем может не получиться, — напутствовал меня Ладмир.

— Ладно, — вздохнула я. Мы остановились неподалеку от крыльца. — Знаешь, спасибо тебе, — выдавила я, — все-таки. Хоть ты и заграбастал себе огромную часть моего выигрыша! — распалилась, было, но осеклась, заметив веселую ухмылку вампира. — Ну и ладно. Пока, — буркнула я и отправилась в корпус.

— Лыжи-то забери, — раздался мне вслед ироничный голос. Это когда я дошла до крыльца, поднялась по нему и уже взялась за дверную ручку. Ну, всё!!! Выдыхая ноздрями воздух и, по-моему, даже сажу и пламя, я медленно развернулась.

Набрав в библиотеке книг, всю оставшуюся неделю в свободное время я просиживала за ними, надеясь найти какое-нибудь универсальное заклинание для взлома замков. Тамарке я свое странное поведение объясняла надеждой найти подходящий наговор, чтобы проникнуть на коронацию или, на крайний случай, чтобы на время порки потерять местную чувствительность. Врать подруге было очень неприятно, но что поделать, не держать обещаний про абсолютную секретность, данных Ладмиру, вообще было смертельно. Время, остававшееся до коронации, текло как песок сквозь пальцы. Одноклассники заметно оживлялись при виде меня и, по-моему, даже организовали некий тотализатор, естественно ставки были отнюдь не в мою пользу. Я решила пойти ва-банк и сказала, что ставлю на себя двадцать золотых из будущего выигрыша. Надо мной посмеялись, и сказали, что выплачивать мне потом долги до окончания школы, но ставку приняли, тем более, скорее всего, других таких дураков не нашли. Я, хоть, сразу пожалела о своем решении, посоветовала одноклассникам готовить денежки, чтобы расплатиться со мной за пари. Мне в тысячный раз порекомендовали готовить лучше некую свою часть тела. А я подумала, что во всем этом сумасшествии хорошо одно — что в предвкушении порки они не предпринимали новых попыток отомстить.

За день до коронации состоялось торжественное официальное подтверждение условий пари. Для исключения возможности подкупа, было принято решение призвать аж двоих судей. В своего судью я, поколебавшись, призвала Веню. Он был достаточно честный, чтобы в случае сговора остальных задействованных участников не сказать: «Ничего не знаем, твое присутствие в коронации недостаточно подтверждено», даже если при этом я принесу им корону, с шумихой сворованную во время церемонии, и один из розыскных моих портретов, развешанных на каждом городском столбу. И в то же время достаточно внушительно выглядел, чтобы отбить прочим охоту подговорить его к этому делу с помощью кулаков. Со стороны оппонентов был представлен светловолосый крепкий парень, один из боевиков с четвертого курса. Присутствовали также непосредственные участники процесса — два парня, которые должны стоять с самых краев ученических посторенний внутри главной приемной залы и до которых, если я все-таки проникну на коронацию, мне по логике вещей теоретически будет легче всего добраться. У одного из них, какой попадется, я должна забрать некий предмет, который был в мое отсутствие зачарован и ему передан (идентичный предмет — второму участнику). Мне в их отсутствие была вручена большая иноземная круглая монета, которую в свою очередь должна на месте отдать я, и которая тоже была специальным образом заколдована. Потом на стол был положен небольшой глухо звякнувший мешочек, на который все завороженно, как пьяницы на пиво, уставились. Судьями все было тщательно подсчитано и заверено: семьдесят монет. Я в свою очередь, собрав все складки юбки спереди, повернулась к присутствующим спиной, чтобы тоже показать, что объект спорного интереса никуда не сбежал. Парни, раз им вроде как сознательно разрешили, удовлетворенно попялились на мой зад, облеченный натянутой на нем юбкой, Мариска надменно хмыкнула. Обговорив, что завтра мне не мешают, не следят за мной и не подсылают кого-либо для этих же целей, мы с оппонентами пожали друг другу руки и разошлись.

— Привет!

— Привет. Ну, давай.

— Вот, — снимает с шеи знакомый кулон из голубого металла и выпускает в мою протянутую ладонь. — Ладно, удачи, — разворачивается.

— Погоди, — хватаю его за руку. — А как же ты сам сейчас без лишних подозрений попадешь в подвал?

— Никак, — пожал плечами. — Придется ночевать на улице, на морозе. Видишь, на что иду ради тебя?

Судорожно соображаю, где ему можно переночевать. Может на конюшне или где-нибудь в хозяйственных постройках? Вроде там было где-то сено на чердаке... И тут он заговорил:

— Не хочешь составить мне компанию? Обогреть? А то одному в сугробе холодно.

— Не-ет, — почему-то представляю себе двух медведей в берлоге. — Ничего, за свою долю потерпишь. Небось, ничего жизненно важного себе не отморозишь, — радостно оскаливаюсь.

— Ну, ты же со мной не идешь, значит, не отморожу, — отвечает невозмутимо. Я залилась краской, нарвавшись на намек. Да, тут он меня уел. Думаю, что ответила бы на моем месте Тамарка. Собираюсь с духом для ужасной пошлости.

— После шестисот лет и неужто еще ладит?

В заминке перед ответом проскользнула очевидная оторопь. На лице отобразилось желание сказануть вслух, что он думает по поду того, какие мы — представители современной молодежи. Впрочем, через секунду он снова был само хладнокровие.

— Желаешь проверить? — удивленно вскидывает одну бровь.

— Ладно, один — один, — улыбаюсь.

— Так все-таки где будешь ночевать? — спрашиваю уже у его спины.

— Да в подвале, — долетает до меня его голос, — у меня еще один такой амулет есть.

И вот, наконец, он настал. Чувствовала я себя не передать как. Вам приходилось когда-нибудь в один день сдавать все экзамены за всю жизнь? Мне тоже нет. Зато вот примерно так я себя и ощущала. В животе поселилась огромная пустота, размером с школьный подвал. Меня трясло и колотило, будто я переела мухоморов эдак на один берковец. Из рук все валилось, зуб не попадал на зуб, язык от страха одеревенел. Что мне говорила или спрашивала Тамарка, я не слышала и в ответ только невнятно мычала и смотрела куда-то перед собой. Я уже готова была трусливо согласиться на порку, лишь бы настолько не страдать. Даже ночью, когда я спускалась к своему сообщнику Ладмиру, это было еще вчера. А сегодня уже СЕГОДНЯ.

На завтрак идти отказалась, мотивировав это отсутствием аппетита и плохим самочувствием. На предложение подруги побыть вместе со мной ответила категоричным отказом, заявив, что и без того сегодня будет много страданий, чтобы еще и Тамарка ходила голодной. Когда за Томкой закрылась дверь, и бухнул гонг на завтрак, я, судорожно вдохнув, сказала себе:

— Ну все, с богами! Пора! — выдохнула, вскочила и быстро извлекла из-под кровати сверток с мантией и сеткой, одолженной у Расты на один день «чтобы снять выкройку» (да, ничего более дурацкого мне в голову не пришло!). С верхней одеждой могли возникнуть трудности во дворце, поэтому я решила потерпеть и, в крайнем случае, благородно замерзнуть во имя дела, чем позориться, подставляя свой зад под розги одноклассников. Со скоростью молнии надела теплые штаны и ужасно толстую коричневую кофту и поспешила исчезнуть в недрах подвала, пока все враги завтракали и ненароком не могли засечь моего побега. Монета бережно хранилась в маленьком мешочке, подвязанном на шее. Весь путь до спуска в подвал я подозрительно оглядывалась, не веря в честную игру конкурентов, и в каждом встречном воробье видела шпиона-профессионала, но явной слежки так и не заметила.