Неприкаянная душа

— И как мне найти дорогу в царство Сатаны? — обреченно спросила я.

— Я покажу тебе путь к Жанне, — резко обернулся ко мне Хесед. — Только ничего не бойся. Всегда помни, что ты защищена кровью Спасителя.

— Почему ты так печешься о моей сестричке, дух Добра? — удивляясь ликованию в его глазах, проговорила я.

— Я беспокоюсь о твоей бессмертной душе, — улыбнулся неземной демагог. — И остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должникам нашим.

— Когда в дорогу? — вспоминая ужас Карлоса перед Адом, с отчаянием уточнила я.

— Сейчас, — холодно отчеканил небожитель. — Потеплее оденься и обуйся, там тебя уже ждут.

Лучезарный ангел бережно взял меня на руки, и мы полетели. Только не ввысь, а вдаль. Туда, где гремели раскаты грома, бродили свинцовые тучи, кружил серый вихрь. Постепенно исчез дневной свет, затем померкли звезды, словно их никогда и не было. Унылый промозглый ветер кидал из стороны в сторону обрывки каких-то грязных газет, пустые консервные банки, яичную скорлупу, липкие остатки тухлого мяса. Присмотревшись внимательнее, я в ужасе закричала. Мясо было насажено на человеческие кости, зловеще белевшие в полумраке.

— Успокойся, Алиса, — крепко прижимая меня к себе, прошептал небесный странник.

— У-у-у, — исступленно завопил кто-то совсем рядом со мной, — а-а-а…!

Множество простуженных глухих голосов моментально подхватило жуткую мелодию. Передернувшись от отвращения, я закрыла ладонями вмиг взмолившиеся о пощаде уши. Запахло гарью. Приближалось что-то похожее на твердь. Коснувшись ногами грязного столетнего снега, Хесед опустил меня на безжизненную поверхность земли.

— Это и есть Ад? — с опаской поглядывая по сторонам, пролепетала я.

Однообразные двухэтажные халупы с облупленной, некогда желтой краской, смотрели пустыми глазницами на вновь прибывших, глубоко равнодушные к их судьбе. Под ногами, играя содержимым мусорных контейнеров, мела колкая поземка.

— В Аду питаются? — не получив ответа, плотнее закуталась я в норковую шубу, подаренную Повелителем Стихий.

— Питаются на земле, — прищурившись, обозрел омерзительную местность ангел, — в Аду довольствуются земным мусором. Это один из первых, самых благополучных, этажей царства Сатаны.

У-у-у, — завыл ветер, а вместе с ним и знакомые уже охрипшие голоса.

В разбитом окне ближайшего холодного дома мелькнула чья-то неясная тень, которая тут же испуганно скрылась в засасывающей ее темноте. Под напором вездесущей стихии резко скрипнула болтающаяся на одном шарнире облезлая дверь и отворилась навстречу непонятному тусклому времени суток.

И вдруг всеобщее уныние прорвал дикий нечеловеческий вопль:

— А-а-а!!!

От неожиданности я вздрогнула и тотчас почувствовала, как предательская кровь начинает застывать в жилах, постепенно превращаясь в ледяной ручеек, сотрясающий судорожным ознобом беззащитное тело.

— У-у-у, — вторил хор мерзких глоток невидимому бездарному солисту.

Поземка, жадно охватывая мои ноги едким, смешанным с адскими нечистотами, снегом, бесцеремонно пыталась подняться вдоль по туловищу к шее, чтобы ядовитой змеей скользнуть за норковый воротник.

— Пойдем, — велел ангел, и мы, спотыкаясь о мусор и булыжники, разбросанные по тротуару, зашагали по пустому, воющему городу.

Одолев несколько десятков метров, мы обнаружили, что нечто прожорливое, чавкая и сопя, с ненасытностью вурдалака засасывает наши стопы в пузырчатую мякоть дороги.

— Это болото, — объяснил Хесед и взял меня на руки.

— Но оно должно подмерзнуть! — возмутилась я существующим беспорядком.

— Как видишь — не подмерзло, — внимательно огляделся вокруг спутник.

— Жанна здесь? — прислоняясь к груди небесного покровителя, с надеждой уточнила я. Не надо спускаться вниз?

— Надо, — сомкнул напряженные брови добрый дух. — Мы идем к лифту.

Непонятное сооружение показалось вдали, и возле него в скорбном молчании толпились только что почившие души. Приблизившись к ним, я заорала от ужаса: лифт на нижние этажи Ада был смастерен из человеческих черепов, издающих жуткий смрад костлявой старухи Смерти. Стоя на самом краю зияющей пропасти, обреченные с удивлением уставились на «новеньких», отпугивая меня опустевшими глазницами и нелепыми оскалами несуществующих ртов. Нескладная фигура древнего деда вытянула вперед бесплотные верхние конечности, стараясь дотронуться до живого человеческого тела.

— Не бойся, — прижимая меня к себе, прошептал Хесед, — помни, что на тебе кровь Христова.

— Ты спустишься со мной на тот этаж, где обитает бедняжка? — ощущая колющие ядовитые прикосновения страждущих, заглянула я в его синие очи.

— Я провожу тебя к ней, но разговаривать вы будете без свидетелей, — игнорируя потусторонних нахалов, покачал головой небожитель.

— Почему ты решился стать проводником в столь несимпатичном месте? — тщетно уворачиваясь от привидений, пробормотала я.

— А ты смогла бы найти дорогу к сестре? — обреченно окидывая взглядом обнаглевших призраков, поморщился дух Добра. — Прости, Алиса, но в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

— Это мои проблемы, — вздохнула я и покинула сильные руки ангела.

Смердящие белесые черепа внезапно вздрогнули, зашевелились и медленно опустили трап, сооруженный из обглоданных берцовых и бедренных костей, к площадке, на которой стадо великих грешников ожидало падения в жуткую неизвестность.

Ночь густела. Вдоволь насладившись видом моей теплой физической оболочки, незрячие попутчики зябко кутались в бывшие когда-то белыми саваны и угрюмо молчали, изредка бросая в нашу сторону пронизывающие насквозь взгляды.

— Сади-и-ись! — неожиданно прозвучало гулкое подземное эхо.

Будто электрический ток прошелся по напряженным теням, и они, издавая стонущие звуки, обреченно ступили на скользкую поверхность адского лифта. Мы неуверенно примостились с краю, ощущая всем своим естеством отчаянную дрожь призрачного окружения. Смрад становился невыносимым: так пахнет незахороненный покойник с трехдневным стажем. Но покойников было много. Очень много.

— Это фантомы или трупы? — прикрывая перчаткой обожженные зловонием ноздри, прошелестела я.

Небольшое количество приговоренных, копируя меня, тоже отвернулось от толпы и попыталось зажать воображаемые носы тем, что осталось от верхних конечностей.

— Это — грабители, — наблюдая за их неверными движениями, проронил ангел, — их лишили рук.

Казалось, яме, в которую сползает наше гадкое сооружение, не будет конца. Но вдруг мерзкое средство перемещения, дробно забренчав обнаженными костями, остановилось, выплевывая из своей утробы горстку страдальцев, болезненно реагирующих на запахи смерти. Безобразные тени, громко ухая, плотным кольцом окружили вновь прибывших, чтобы волоком утащить туда, где постоянные мучения станут их огромной платой за маленькое удовольствие прожить в роскоши несколько десятков лет на земле.

Освободившись от удалого воровского контингента, черепа дернулись и стали неторопливо втягиваться в бездну, жадно поглощающую свою тошнотворную добычу. Спуск продолжился без любителей нажиться за чужой счет.

— У- у- у, — надрывно завыло стоящее рядом существо.

— У-у-у, — отозвалось на его зов другое.

— Это лжецы и клеветники, их лишили языка, — сжимая мою руку в своей, объяснил Хесед.

Следующее застопоривание скелетов предназначалась для них. И снова страшные тени, грубо схватив болтунов за вороты обледеневших саванов, потащили бедняг в темные пещеры, видневшиеся вдали.

Оставшиеся на площадке грешники, испуская нечленораздельные вопли, затравленно озирались по сторонам. Передернувшись от омерзения к самому себе, чудовищный лифт снова тронулся в путь, прокладывая дорогу в вечность для отвергнутых праведным Господом Богом.

— Какие грехи совершили эти мученики? — ощущая мелкую дрожь во всем теле, осведомилась я.

— Убийство и самоубийство, — покрываясь красными пятнами, прошептал дух добра.