Вампир поневоле

В любом случае на какой-то очень долгий миг в кафешке повисла гробовая тишина – словно невидимая струна натянулась и застыла… еще мгновение, и она или запоет или порвется. А в следующую секунду все пропало.

Хотя нет, я неправильно выразился. Пропала компашка оборотней, которая только что качала права. А вот все остальное как раз проявилось: возник подле нашего столика, как из воздуха соткался, официант с заставленным тарелками подносом; проскочила, беззаботно чирикая, стайка девушек – явных студенток-ботаничек; за соседним столиком звучно цедила коньяк странная компания: шкафовидный недоросток, заросший бородой до глаз, и крепко сложенный огненно-рыжий мужчина с насмешливыми голубыми глазами.

Замещение пространства (или как они там это называли?) в действии…

– Ну что? – задумчиво поинтересовалась Аня. – Теперь еще кроме Влада будем Семена искать?

Вовочка хихикнул:

– А может, тогда сразу бюро находок организуем? Объявления разместим: «У вас пропал любимый оборотень? А может, вы ищете потерявшегося вампира? Или куда-то запропастился зомби, с которым вы играли еще в детстве? Обращайтесь к нам!» Чей телефон дадим? Анют, твой?

Девушка вместо ответа только нервно плечом дернула: кажется, организовывать подобную компанию ей совершенно не хотелось.

И я ее, кстати, очень хорошо понимаю…

Вот только Вовочку было уже не остановить:

– Ань, ну я бы свой номер оставил, но мне как адвокату бизнесом заниматься нельзя. Писать можно, а вот деньги зарабатывать… О, кстати, к слову о писанине! Ань, ты ж у нас журналистка? Хочешь, дам великолепную тему для статьи?

– Давай! – заинтригованно вскинула голову девушка.

И даже я невольно заинтересовался. Чтобы Вовочка предложил тему для статьи? Учитывая его недавние высказывания о журналистах?

А в глазах Вована пылал неземной азарт.

– Значит, так. Помнишь, я вам про дело в «столице донского казачества» недавно рассказывал? – Кажется, его оно сильно задело – за день второй раз вспоминать…

– Ну?

– Лирическое отступление, – флегматично начал Вован. – Дело, как я говорил, слушалось почти год. До этого практически год шло следствие. Участвовало по делу семнадцать человек. И вот среди них – муж с женой… Надо сказать, что с первого дня, как началось следствие, все подозреваемые были заключены под стражу.

– Арестованы? – не поняла Аня.

– Арест – это совсем другое, – отмахнулся Вовочка. – Короче, в СИЗО их посадили. Так вот, эта женщина беременна. От мужа. Восьмой месяц.

Ой…

Размеру Аниных глаз могла обзавидоваться сова:

– Э…это как? Их вместе держали?!

– Ты что! – возмутился Вован. – Как можно?! Это же серьезное учреждение! Мальчики отдельно, девочки отдельно! А из-за того, что они оба сидят, им даже свиданий не дают. Друг с другом же нельзя… только с теми, кто на свободе.

– Тогда как?! – взвыла потрясенная Аня.

– Судью Обжоркину тоже заинтересовал этот вопрос, и она написала кляузу в СИЗО, где они содержатся, с требованием выяснить, как это могло произойти.

– Ой, – это уже Анюта.

– Ага. С подсудимых взяли объяснения, и они написали… Теперь второе лирическое отступление. Даже два. Первое – когда отвечаешь судье, надо вставать. И второе – когда дело слушается, подсудимые находятся в небольшой клетке – метра три на метр где-то… Мест на всех не хватает, жена сидела на коленях у мужа…

Новое Анино ойканье.

– Короче, – торжественно провозгласил Вовочка. – Она забеременела во время процесса: сели – встали, сели – встали, сели – встали… И вот итог…

Аня тихо захихикала, прикрывая ладонью рот… Честно говоря, я тоже с трудом сдержался.

– Но не в этом соль! – продолжил Данешти. – Судья после этого высадила беременную за пределы клетки – предохраняется, – и через каждые пятнадцать минут верещит: «Приставы, следите, чтоб никто ни у кого на коленях не сидел! Я все вижу!» А перед началом процесса торжественно заявляет: «Приставы, проследите, чтоб все нормально сидели, иначе я сама к ним зайду, нормально рассажу!»

Теперь уже Аня вообще не смогла сдержать хохота:

– Бедные люди!

– Меня пожалей! – вздохнул Вовочка. – Я практически каждый день на это любовался!

– Жалею, – хмыкнула девушка. Правда, особого сочувствия в ее голосе я почему-то не заметил.

– А статью напишешь? – не успокаивался товарищ адвокат. – Народ должен знать своих героев, а судья Обжоркина должна быть увековечена в средствах массовой информации.

– Напишу, напишу, – отмахнулась Анюта, но, по-моему, ее мысли вновь были заняты другим. Так, впрочем, и оказалось. – Может, все-таки займемся делом? – наконец поинтересовалась она. – У меня подозрение, если и дальше так сидеть, то бюро все-таки придется открывать. К нам действительно все подряд обращаться будут!

Как бы то ни было, но доесть мы уже успели, а раз так…

Расплатившись за обед, мы медленно пошли по улицам летнего города. Вовочка все порывался побежать вперед: мол, жара такая, он теперь, бедненький, запарится… А так быстро найдем местечко с кондиционером, и сразу же все великолепно будет. Я вот только не понимаю, на фига мы из кафешки ушли? Там жарко не было…

Ни к чему хорошему мои раздумья не привели: Вовочка, сейчас игравший роль провожатого (интересно, у него Сусаниных в роду не было?), завел нас в какой-то свободный дворик, уселся на лавочку, как ни странно, не обставленную пустыми пивными бутылками, и радостно сообщил:

– Начинай! Теперь твоя очередь.

– Моя очередь на что? – осторожно поинтересовался я, подозревая какой-нибудь подвох.

– На отодвигание шторки в подпространство!

Я подавился воздухом.

– Давай-давай! Не отлынивай! – не успокаивался Вован. – Я уже раз попробовал и не алё. Так что теперь твоя очередь. Ане не предлагаю, она курс ускоренного вампиризма путем испития чужой крови не проходила, а ты давай работай.

Честно говоря, экспериментировать мне не хотелось: в глубине души змеилось нездоровое подозрение, что у меня таки может все получиться, и тогда… Что «тогда» – я пока не определил, но это ничего не меняло.

Вовочка успокаиваться не собирался. Под его грозным взглядом мне хотелось стушеваться и заныкаться куда-нибудь подальше. Интересно, в своих процессах он так же работает? Тогда с таким адвокатом прокурор не нужен!

Устав отбиваться чуть ли не руками и ногами, я не выдержал: взмахнул рукой и радостно сообщил:

– Видишь? Ничего не… – на миг мир подернулся сероватой пеленой. Под пальцами чуть слышно хрустнула накрахмаленная ткань, мир пошел складками… На несколько секунд мне показалось, что я увидел небольшую верандочку. За столом, застеленным белоснежной скатертью, перешептывались двое: огненно-рыжий насмешливый парень и хрупкая черноволосая девушка. В какое-то мгновение я отчетливо увидел острые рога, венчающие головы собеседников… А потом все пропало. И складочки, и веранда, и странная парочка…

Повторить опыт не удалось.

Через полчаса моих неудачных попыток Вован наконец успокоился:

– Хреновый из тебя колдун, Андрюшенька.

– Не выражайся, а? – поморщился я.

Данешти обиделся:

– Лингвист называется! Хрен – это, между прочим, растение такое! А вовсе не то, что ты подумал.

Мне ничего не оставалось, кроме как возмутиться:

– Ты еще повелительное наклонение от глагола «ховать» и название двадцать третьей буквы в кириллическом алфавите вспомни!

– Озвучишь? – тут же заинтересовался Владимир.

Я покосился на Аню и поспешно перевел разговор в другое русло:

– Давай в другой раз. – Нужно было предложить что-то новое, и я ляпнул первое, что пришло в голову: – О Танаисе тебе рассказать?

– В смысле? – не понял Вовочка.

– В прямом! Вот чей это город?

– Греческий…

– Сам ты грек! С какого это переляку?

Судя по всему, Вовка честно попытался вспомнить, с какого… Но тут ему на выручку пришла Аня:

– С самого обычного! Монеты там находят греческие, кувшины разбитые – греческие, значит, и город – греческая колония.