Неприкаянная душа

Ну, ладно, такое мог выдать какой-нибудь пьяный матросик, но всесильный глава Римской империи! Отчаянно покраснев, я тоже решила поразить воображение нежданных собутыльников. Старательно покопавшись в памяти, я с трудом выудила из нее нечто несомненно превосходное.

— Эй, вы там, наверху, — внимательно выслушав мое пение, затянул пьяненький внучатый племянник, — не топочите, как слоны!

— Не могу больше слышать, — неуверенно подал голос Тиберий, — ну дайте, дайте тишины!

— Делу время, делу время, — завопили они, — а потехе ча-а-а-а-ас….

В полночь измученный дуэт решил и постановил, что пора расходиться.

— Проводите, пожалуйста, цезаря, Гай, — набравшись храбрости, попросила я молодого тенора.

— Можете звать меня секретарем, — еле ворочая языком, выдохнул старец. — Секретарь Путин — хороший правитель? Я тоже хочу быть хорошим. Познакомь меня с ним, Алиса.

Калигула поперхнулся слюной, тщательно откашлялся и метнул разъяренный взгляд в мою сторону:

— Отлично, дедушка, мы обязательно пригласим многоуважаемого Владимира с супругой к себе в гости.

Он снова приторно сладко улыбался, но я поняла, что мне объявили войну.

Всю ночь я проворочалась с боку на бок. Сколько еще мне придется скитаться по эпохам, страдать от неприкаянности и людской злобы, мечтать о родном жилье в двадцать первом веке, о Карлосе, детях, внуках, которых несостоявшаяся бабушка пока что не держала на руках.

Сергей снова предал свою жену. Он живет с другой, молодой и красивой. Их общую квартирку необходимо будет продавать и покупать две, только совсем-совсем крошечные, наверное, однокомнатные хрущевки. Ну и что, скиталица согласна и на это, лишь бы быстрее домой. Где легкомысленный Повелитель Стихий? Почему всесильный дух не забирает меня отсюда? Неужели другая невинная душа вскружила ему бесшабашную голову? Что же мне дальше делать?

Под утро на лестнице раздались медленные осторожные шаги. Они направлялись к моей комнате. За стеной спальни, словно прислушиваясь к чему-то, незнакомец остановился. Дверь жалобно скрипнула, и на пороге опочивальни возник Гай Цезарь Калигула собственной персоной.

ГЛАВА 31

ОРГИЯ

Синеватая бледность молодого лица выдавала сластолюбца и развратника. Неправильный череп, шея, обросшая торчащими волосами, тощие голени и огромные ступни делали юношу похожим на помесь обезьяны с цаплей. Он смотрел на меня взглядом хищника, собирающегося поживиться беззащитной добычей. Заметив, что жертва не спит, незваный гость молниеносно оскалил в улыбке желтые зубы:

— Не надо врать, Алиса, про то, что ты из России. Такой страны не существует. Тебя привез молодой Курион, сын старого Гнея, главного врага Тиберия. А это говорит мне о многом.

— О чем? — отмирая, заинтересовалась я.

— Ты — шпионка республиканцев, — торжественно поднял вверх сплющенный указательный палец Калигула.

— Кого, кого? — не поняла я.

— Разведчица, — омерзительно ухмыльнулся Гай. — Но можешь передать им, что я обеспечу патрициям долгожданные законы. Они не будут в обиде.

— А я-то тут при чем? — ахнула я.

— Ты хитра, Алиса, и умна, а мне необходимы умные люди, — стал в эффектную наполеоновскую позу древнеримский провокатор. — Старик скоро умрет, переходи на мою сторону. Завтра я еду в Рим, чтобы дать пир в триклинии, куда будет приглашена вся знать. Поедем со мной, дорогая.

— Хорошо, сударь, — обреченно вздохнула я, — если разрешит цезарь.

Восторг, с которым Рим встретил наследника, граничил с экстатической одержимостью. Римская знать, торговцы, ростовщики и чернь ликовали, мешая мне рассматривать древнейший город Земли. Тысячи голов, немытых, взлохмаченных, для которых провести грязными пальцами по волосам, значит, причесаться, орали, свистели и махали руками, приветствуя Калигулу.

Императорский дворец, огороженный чудесным садом, находился возле самого моря, на берегу которого происходило странное зрелище. Человек в просторных белых одеждах, воздев костлявые руки к небу, обходил жертвенный алтарь, возле которого стояла большая мраморная статуя бородатого бога соленых и пресных вод — Нептуна, и славил римских богов. Он орал так, что я, настороженно наблюдая за представлением, пальцами заткнула уши. Четыре помощника суетливо бегали вокруг связанных быков, баранов, козлов, кабанов, размахивая кадильницами, из которых валил густой дым. Но вот взметнулись огромные ножи, и бедные животные, обливаясь кровью, стали падать один за другим, окрашивая в красный цвет светло-желтый песок будущего престижного пляжа. Багровая влага брызнула в лик кровожадного повелителя жидкостей, лицо которого внезапно стало свирепым и недовольным. Обрадованные рабы оттащили трупы животных в сторону, чтобы в последствии приготовить из них жаркое для ритуальных убийц.

— О, боги, боги, — вздохнула я, — разве может сравниться учение нежного Христа с вашими дикими нравами!

Огромный кабан медленно проплыл в триклиний на плечах негров, заставляя облизываться голодных гостей, вальяжно возлежащих на мягких пуховых подушках. Вооруженный до зубов дюжий повар жестом заправского палача разрезал пухлое брюхо дичи, из которого вывалилась изрядная гора всевозможных колбас и устриц. С крыши дворца на валяющихся в разнообразных позах гостей дождем посыпались лепестки роз, разбрасываемые веселящимися рабами. Они попадали и в нетерпеливо раскрытые рты патрициев, кротко ожидающих более сытного лакомства. Невидимые ушлые музыканты внезапно ударили по струнам арф, задули в кларнеты и флейты. Жеманные рабыни в оранжевых хитонах бесплотными тенями заскользили между лож и столов с чашами искристого вина. Откуда-то сверху на мою макушку шлепнулась плетеная корзиночка с флаконом экзотических духов. Я с обидой потерла ушибленное место и возмущенно задрала голову в поисках древнеримского хулигана, но улыбающийся чернокожий мужик в кокетливой набедренной повязке знаками показал оскорбленной гостье, что корзиночка предназначена ей в дар.

«Дареному коню в зубы не смотрят», — подумала я, понюхала высококлассные духи и принялась внимательно рассматривать окружающих.

После небольшой паузы на крепкие котелки пирующих полетели цветы и долгожданные сладости. Не обижаясь на недозволенные заигрывания рабов, дамы и господа бросились ловить халяву с жадностью малоимущих.

Калигула лениво возлежал на ложе из красного дерева и слоновой кости. Он смачно целовал плечо родной сестры и искоса поглядывал на меня. Чувствуя неловкость, я робко примостилась рядом с пожилым, толстым патрицием, заглатывающим мясо с аппетитом заключенного концлагеря. Мимо нас, виляя крутыми бедрами, проплыла красивая кучерявая рабыня. Подозвав ее сарделькообразным пальцем, обожравшийся кавалер бесцеремонно запустил обросшую рыжими волосами толстую лапу за ее крикливый хитон. Покраснев до кончиков волос, бедная девушка убежала.

— Гатерий, — внезапно представился мне несостоявшийся соблазнитель. — А как зовут мою очаровательную соседку?

— Алиса, — пробормотала я, с отвращением представляя, как жирные ручищи любителя мясных продуктов цинично залезают мне за пазуху.

— Очень приятно, — показывая лошадиные зубы, просиял шарообразный Гатерий. — Тебе налить вина?

Раздался визгливый звук незнакомого инструмента, и в порыве необузданной страсти подвыпившие олигархи с жадностью набросились друг на друга. Громкий женский стон бесстыдно ворвался в мои несчастные уши, заставив крепко закрыть глаза. Удовлетворенный Калигула, пресытившийся венценосной сестрой, резко встал на гигантские стопы и театрально раскинул руки.

— Ветер любви сорвал венок с моей головы! — фальцетом заорал он. — Кто даст мне другой?

Не заставляя себя долго уговаривать, привилегированные слои общества повскакали со своих мест и стали сдирать с макушек растрепанные веники, чтобы, хихикая, пулять ими в будущего цезаря. Получивший то, что просил, царственный великий блудник низко поклонился, посылая щедрым дарителям слюнявые воздушные поцелуи. И тогда с крыши на голову любителю дармовых головных уборов опустился очаровательный юноша с длинными волосами. В отличие от наших хиппи, светлые кудри его блистали чистотой и восхитительно пахли благовониями: