Неприкаянная душа

— Я не мог пойти против воли народа, — поморщился Понтий Пилат. — К тому же, Иисус называл себя царем, но нет в Иудее царя кроме Ирода Антипы.

— Христос — Спаситель и Царь царей! — не сдержавшись, закричала я. — ОН — Властелин наш небесный!

— Почему же тогда Спаситель не спас себя? — взметнул порыжевшие на солнце брови римский наместник.

— Своей кровью Сын Божий хотел искупить грехи человечества! — всхлипнула я.

— Странный способ искупления грехов, но, тем не менее, Иисус мне очень понравился, — беглая улыбка слегка тронула жесткие губы прокуратора. — Вероятно, есть в нем что-то божественное.

— Накануне я видела сон, — вмешалась в разговор царственная Прокула. — Погибший праведник в золоченых одеждах и нимбом над головой, коленопреклоненный, стоял перед человеком, излучающим свечение. Тот человек был в несколько раз выше Иисуса, он благословлял Христа, называя сыном своим. Утром я слезно умоляла супруга пощадить пленника, но муж мой не смог спасти его. Зато предатель убит.

— Иуда уже повесился? — чувствуя дрожь в коленках, прошептала я.

— Иуда? — стремительно встал с места Пилат Понтийский — ЕГО ПРЕДАЛИ ВСЕ, КОГО ОН НАЗЫВАЛ ДРУЗЬЯМИ.

— Но именно с вашего позволения стражники издевались над Богом! — сжала кулаки я.

— Я приказал не дробить ему колени во время казни, не продлевать его мучения, — покачал головой римлянин, — велев дать испить уксуса вместо вина.

— И на том спасибо, — горько усмехнулась я. — Где сейчас тело Господа?

— Члены синедриона похоронили Его в склепе Иосифа Аримафейского, — внезапно оживилась Прокула. — Муж распорядился выдать им прах несчастного.

Почувствовав острую боль в лодыжке, я без разрешения царственных особ присела возле небольшого фонтанчика, огороженного мозаичной оградой и нечаянно взглянула на свое отражение в воде: странным образом кровоподтеки исчезли, уступив место нежной, здоровой коже.

— Любуешься собой? — прокомментировал мое поведение прокуратор. — Кстати, я могу устроить будущее подруги Иисуса, дав за ней неплохое приданое.

— Не надо, — вставая на ноги, грубо оборвала я итальянца, — мне ничего не надо.

Развернувшись на скользком полу, обругав про себя местные компании, занимающиеся отделочными работами, я, провожаемая удивленными взглядами могущественных владык маленькой Иудеи, удалилась с гордо поднятой головой.

ГЛАВА 28

КОМЕДИАНТ

В городе праздновали Пасху. Толпы торжественно одетых людей шатались по узким улочкам чистенького, ухоженного Иерусалима.

«Если бы не вездесущий песок, тротуары бы блестели, как в современной Европе», — с интересом оглядываясь по сторонам, подумала я.

Да, настоящее казалось фантастикой, но в столице древней Иудеи имелись в наличии туалеты, общественные бани, водопровод, стадион и даже летний театр.

— И это в первом веке нашей эры! — почему-то вспоминая загаженные подъезды российских городов третьего тысячелетия, с завистью вздохнула я.

С любопытством осмотрев местные достопримечательности, я устало присела на краешек скамьи в маленьком уютном скверике. Было жарко и хотелось пить.

— Ах, какая красавица, — совсем по-кавказски прицокнул языком широкоплечий, темноволосый мужик в серых одеждах. Симпатичное лицо его с синими очами и аккуратным прямым носом показалось мне крайне безобидным.

— Вы спокойно можете флиртовать с женщинами после того, как предали страшной казни своего Бога? — с презрением подвергая анализу самодовольную физиономию обаятельного незнакомца, холодно заявила я.

— Я — всего лишь комедиант, а потому не принимал участия в экзекуции, — спрятал от меня вспыхнувшие недовольством глаза незнакомец.

Судя по одежде, это был итальянец: серая туника и красный плащ, скрепленный на плече блестящей пряжкой, подчеркивали принадлежность мужчины к непобедимой Римской империи.

— И то ладно, — злобно усмехнулась я. — Тем не менее, напрасно вы кичитесь своим происхождением. Ваши национальные армии нагло захватили огромные территории, поработили свободных прежде людей и сделали их несчастными. У нас тоже был «герой» наподобие вашего Тиберия, звался тот «герой» Гитлером.

— Тише, тише, — перешел на шепот новый знакомый. — В Иерусалиме нельзя ругаться: сеньориту могут арестовать. А где это: у вас?

— В России, — с пронизывающей болью вспоминая родимые пенаты, печально обронила я.

— И где находится эта Россия? — приоткрыл рот любопытный собеседник. — Никогда не слышал о таком царстве. Кстати, император Гитлер тоже любит мальчиков?

— Каких мальчиков? — ахнула я.

— Хорошеньких, — хихикнул комедиант.

— Тьфу ты! — сердито сплюнула я на мостовую — Почему Мадим не забирает меня отсюда?

— Какой Мадим? — переставая веселиться, насторожился римлянин.

— Мой друг, — невольно вздохнула я. — Или был им.

— Странное имя, — озадаченно протянул мужик. — Кстати, меня зовут Фарий Ставр. А вас?

— Алиса Смирнова, — отрешенно представилась я.

— Звучит необычно красиво! — широко улыбнулся Фарий. — А где вы сейчас живете, Алиса?

— Нигде, — пожала плечами я. — Следующей ночью мне негде будет приклонить голову.

— Но это же здорово! — просиял господин Ставр. — Чрезвычайно хотелось бы видеть вас комедианткой!

— Этого мне только не хватало! — хмыкнула я. — Хотя. на моей родине артисты — одни из самых богатых и почитаемых людей.

— Благодарение бессмертным богам, я немедленно перебираюсь в вашу замечательную страну! — возрадовался пораженный известием собеседник. — Солнценосный кесарь Гитлер не будет против моего приезда?

— Не будет, — милостиво предоставляя итальянцу предаваться несбыточным мечтам, фыркнула я.

— Сеньорита Алиса! — внезапно опомнился новый знакомый. — Сейчас начнется веселое представление с моим участием, а потому я приглашаю вас посмотреть его!

Шустро вскочив с насиженного места, обнадеженный артист потащил меня к летнему театру, смахивающему своими формами на стадион. Усевшись в первом ряду, я с любопытством осмотрелась по сторонам. Если судить по облачению, то меня окружали одни римляне, но кое-где кучковались и продвинутые иудеи.

Вездесущие представители сильного пола, напялив на себя маски, залихватски играли женские и мужские роли. Обжора Макк, хитрец Буккон, похотливый старик Папп и шарлатан Досеен всячески соревновались между собой в тупоумии. Затем на арене появился мим с пантомимой и сольным танцем. Зрители громко зааплодировали.

— Наша жизнь — фарс! — раздвинув ноги, бодро выкрикнул Фарий, а потом надломился в талии и птицей взлетел в воздух, выделывая бескостными конечностями замысловатые кренделя.

Немолодой лопоухий толстяк, неуклюже подражая эксцентричному акробату, кулем свалился на желтый песок сцены, вызвав одобрительный смех у профанов, возомнивших себя истинными ценителями искусства.

— Какая гадость эта ваша заливная рыба! — прорыдала я, обратив на себя внимание молодого человека, одетого в военную форму, на груди которого блестел серебряный панцирь с изображением солнца.

— Что вы сказали? — удивился солнценосный господин. — Вы любите рыбу?

Так как желания обсуждать с навязчивым дилетантом несравненное творчество Эльдара Рязанова у меня не было, я возмущенно взмахнула ресницами и отвернулась.

— Сеньорита любит рыбу? — продолжал допытываться бравый вояка. — Кстати, сейчас ваш покорный слуга едет к морю, чтобы отбыть на корабле из этой варварской страны в Грецию, а затем и в великий Рим. По вкусу ли красотке такое путешествие?

— Не по вкусу, — показав зубы, огрызнулась я. — За кого здесь меня принимают?

— Не хотите прокатиться со мной, Квинтом Курионом? — возмутился назойливый сосед по скамейке.

— Не хочу, — обозлилась я.

Теперь уже он сверлил меня прищуренными стальными глазами.

Отвратительное шоу внезапно закончилось. Чрезвычайно довольные нелепым представлением, оживленные зрители неохотно встали со своих мест и неторопливо направились к выходу.