А обещали сказку…

– Хозяин знает, как разрушить чары! – Котенок. Возбужденно. – Поразительно, не думал, что Вирх сможет понять, как снимать чужие чары. До сегодняшнего дня это считалось вообще невозможным.

Зверек упорно корпел над каракулями, не обращая ни на кого внимания. Второй – сидел рядом и с интересом наблюдал.

Закончив, крыс повернулся к коту и поманил его лапкой. Тот подошел, задумчиво щурясь.

– Что он хочет сказать? – заинтересованно смотрю на каракули.

– Просит меня прочитать написанное.

– Так читай!

– Читаю, – хмуро.

После чего кот понес какую-то ахинею, чуть ли не водя носом по земле и старательно вглядываясь в мелкие загогулины.

Сидим, молчим, слушаем…

Но тут позади меня раздалось низкое, пробирающее до мозга костей шипение. И, медленно обернувшись, я увидела огромную, метр в диаметре и кучу метров в длину, змею. Смотрела она не мигая, высунув длинный, раздвоенный на конце язык, и тихо угрожающе шипела. Сердце дрогнуло и рухнуло куда-то в желудок. Захотелось срочно провалиться под землю, меня затрясло. Что-то царапающее полезло по ногам на живот и забралось за пазуху. Ощупав это «что-то», опознала крыс. Котенок продолжал вдохновенно мяукать тарабарщину уже раз в пятый, по-моему, но с грызунами ничего так и не произошло. Змею он не замечал.

Я осторожно встала, не отрывая взгляд от змеи, и неуверенно сделала шаг назад. Второй. Третий. Тварь приподнялась над землей, шипение усилилось, голова начала раскачиваться на массивной шее.

Сожрет. Как есть сожрет.

На автомате вытаскиваю крыс из-под рубашки и показываю змее. Смотрит. Замерла и смотрит, перестав качаться. Крыски трепыхаются, глаза наполнены ужасом, меня пытаются укусить и вывернуться из рук. Не отпускаю. В голове огнем пылает фраза о том, что змеи предпочитают грызунов.

Огромная пасть медленно открывается и осторожно приближается ко мне. Видны длинные острые зубы и язык, находящийся в непрестанном движении.

Зрелище завораживает, пугает. Хочется бежать. И о том, что могу колдовать, я в тот момент не помнила вообще.

– Вку-усные мышки, – шепот.

Змея шипит и бросается вперед. Пасть мелькает перед глазами. Кидаю крысенышей и бегу со всех ног прочь…

Но… бросила я ребят не в пасть, а в колодец. И попала. Кажется. А вот за мной теперь ползет с бешеной скоростью, хоть и безногая, тварь, еще и злая к тому же. И догнать меня – для нее явно не проблема. Так что несусь со всех ног к домам, стараясь не паниковать.

Влетаю в ближайшее окно, выбив плечом стекло и рухнув на пол. Чувствую, как осколки, градом падающие вниз, режут кожу и впиваются в мышцы. Шиплю, пытаюсь встать, оскальзываясь на крови, и слышу, как Нагайна врывается следом, снеся на фиг раму, и вцепляется в ногу.

Больно – не то слово. Это… жутко. Когда слышишь хруст костей, видишь огромную пасть, рвущую клыками в мясо… А затем – резкий сильный рывок, швыряющий о стену, об пол, снова о стену и – сквозь обломки рамы – обратно на улицу.

Крик ободрал гортань. Все, что могу, – это хрипеть и биться в конвульсиях. А змея окутывает меня кольцами, сжимая так, что хрустят ребра. Задыхаюсь, чувствуя, что еще немного – и искры перед глазами начнут лопаться, прямо как сосуды…

А потом внезапно – резкий свет, рывок чуть ли не за волосы, рык на ухо, смазанные тени. И шипение твари, оставшейся где-то позади.

Меня занесли в дом, запрыгнув все через ту же раму. С трудом различаю черты лица Вирха. Он сжимает мои волосы одной рукой, плечо – второй, обнажая окровавленную шею. Даже там порезалась, идиотка.

Клыки входят, легко разрывая артерию. Дергаюсь, но держат крепко, не давая вырваться. Меня трясет… от обиды. Я тут… а он!

Но в тело уже врывается чужая сила, разом убирающая боль. Чувствую, как с щелчком встают на место ребра, сшиваются мышцы, срастаются нервы. И на перепуганное, все еще бьющееся в сетях паники сознание накатывают волны покоя и сна.

Парень отстранился, ожег алым светом глаз и тихо хрипло шепнул:

– Спи.

После чего, осторожно проведя когтями по щеке, уложил на грязный пол и вышел. Через окно. Наружу, где добивал разъяренную змею охотник.

Глава 28

Очнулась я уже довольно поздно. На кровати и с Мурзом на животе.

– Ты как? – заботливо заглядывая в глаза.

– Нормально, – чуть хрипло со сна.

За окном – ночь, дождь барабанит по стеклу. В комнате – темно, прохладно и пахнет землей.

– Где мы?

– В соседнем доме. Ребята уже что-то едят на кухне, а меня оставили присматривать за тобой. Ты кушать… хочешь? – Смотрит с такой надеждой, что понимаю – сам не рискнул есть с этими двумя, опасаясь мести за недавнюю охоту на крыс.

– Все-таки расколдовал? – с улыбкой.

– А то! Правда, они из колодца вылезли далеко не сразу, мне пришлось им еще и ведро с цепью скинуть. Но ведь выбрались! И тебя спасли.

Улыбаюсь, киваю и встаю. После чего беру Мурза на руки и храбро иду на кухню.

Гм… что меня там ждет? Прибьют – не прибьют… А впрочем, если бы хотели прибить, лечить бы стали вряд ли.

Хорт и Вирх сидят за столом и о чем-то тихо говорят. При моем триумфальном появлении (на голове – колтун, вся в грязи и крови, синяк под глазом) замолкают и смотрят, словно преподы, изучающие явившегося на переэкзаменовку и ранее смачно обматерившего их студента. Студент смущен и уже жалеет о порыве, ибо тогда хотел бросить универ (а потому материл от души и долго, угрожая табуреткой и заставив дослушать до конца), а сейчас вроде передумал и мучительно соображает, как бы извиниться и не потерять лицо.

– Привет, – очаровательно краснея и садясь за стол.

Напряженно смотрим с Мурзом на картошку с грибами. Интересно, кто из них готовил?

– Ешь, – кивнул Вирх.

Ем. Мурз не отстает, охамев настолько, что залез на стол.

– Мы хотим с тобой поговорить. – Охотник. Хмуро.

Давлюсь картошкой. МЫ?! Какой кошмар.

– Слушаю, – хрипло. Сквозь кашель.

– Кто учил тебя колдовать? – Вирх.

– Никто, – с набитым ртом.

– Хм?

– Само пошло, – кое-как прожевав и отбирая у кота колбасу. Кот выпустил когти и угрожающе задрал хвост. Обкусанную колбасу вернула.

– А когда именно ты начала колдовать?

– А как тебя встретила, – мило улыбаясь и вытирая рукавом нос. Вампир поморщился. Мне же просто хотелось побезобразничать.

– Тогда это точно магия запрета, – смотрит на охотника.

Тот кивает. У обоих в глазах печаль и суровость. Чувствую себя ведьмой, нечаянно представившейся инквизиторам. А что такое-то?

– И… что это за «магия запрета»?

Ответ охотника прозвучал настолько мрачно, что возникло желание срочно сбежать из этой комнаты и по-тихому повеситься самой.

– Это магия, которой наделяют человека на определенное время. Максимум – месяц. И каждый раз при ее использовании человек отдает годы жизни тому, кто наложил на него заклятие. Чем мощнее используемые заклинания, тем больше лет отдается колдуну. Как только резерв лет заканчивается – жертва неминуемо погибает в страшных муках, по сути сгорая заживо.

– …

Котенок продолжает невозмутимо есть. Сижу, открыв рот и пытаясь что-то сказать, правда сама не вполне понимая что. Дык… эта… так я что… не всемогущая героиня сказки, что ли?

Вспоминаю фею. Желание прибить бабушку зашкаливает за все разумные пределы.

– Я не знаю, сколько тебе еще осталось. – Вирх. Спокойно и холодно, будто вовсе и не переживает за свою единственную (я надеюсь) суженую. – Но я могу помочь.

– Как? – цепляясь за его слова, как утопающий за льдинку.

– Если сделаю тебя вампиршей, то подарю бессмертие.

Улыбка облегчения расцветает на губах, уже готова подставлять шею.

– Но, – все так же спокойно и не менее холодно, – за это ты должна будешь вечность служить мне, как раба. Ибо мое слово станет для тебя смыслом жизни.

Улыбка вянет в муках. Понимаю, что умру я с куда большим удовольствием.