Изначальное желание

Денисов Дмитрий Владимирович

Изначальное желание

Пролог

Ночь… Как сладок твой запах. Как таинственны звуки. Как призрачны деревья, окутанные покрывалом тьмы. Ночь… Ты, словно глаза любимой — черна и бездонна.

Я шел по мрачному лесу, наслаждаясь живительной свежестью ночи. Я чувствовал ее потаенные желания. Она в блаженстве копилась среди высоких ветвей спящих буков и грабов. Вокруг стояла тишина. Липкие тени устилали мохнатые лапы елей и далекие кроны сосен. Они с ребяческим озорством прятались между раскидистых листьев папоротника и острых стеблей осоки. Тени таились в бугрящихся корнях столетних дубов, хоронились в опустелых дуплах, выглядывали оттуда, будто в ожидании чего-то. Они переполняли сырые овраги и ямы, утонувшие в таинственных удовольствиях ночи. В удовольствиях, неподвластных человеческому пониманию. Влажные руки теней нежно гладили обомшелые валуны и старые коряги. Все запахи, звуки и ощущения сливались в них воедино.

Ночной свежестью дышал лес и я. Дышал полной грудью, наслаждаясь тягучими живительными потоками свежести. Она напоминала счастье: поутру превратится в невесомый туман, похожий на воспоминания. Вздрогнет, и развеется, когда подует ветерок. Да, не станет ее. Придет день, развеет все ночные удовольствия, окрасит мир в разноцветные краски. Придут новые желания. Однако — ненадолго. С приходом следующей ночи, свежесть снова начнет сочиться отовсюду. Следует лишь подождать немного. О, блаженство, как она чарующе прекрасна…

Я шел неприметной тропой, пробираясь между цепких кустов и могучих старых деревьев. Меня не страшили ночные шорохи, осторожные шаги, что крались поодаль, шуршание над головой. И даже мелькавшие изредка глаза хищников не убавляли моего шага. Скорее, напротив — веселили и забавляли. Я люблю веселье. Для меня звери не представляли опасности. Я наперед знал все их повадки и легко мог предсказать поведение. Чуял их запахи, и по ним мог ощутить страх, интерес, голод или недовольство. Легко мог воздействовать на них силой мысли, и они чувствовали эту силу. В конце концов, легко мог справиться с любым из них. Лесные обитатели ощущали и это.

Высоко в ветвях зашуршала осторожная тень. В ноздри ударил запах рыси. Лесная кошка вышла на охоту. Но человеческая фигура все-таки была для нее крупна. Над моей головой вспыхнули зеленые глаза. В них я прочитал легкое разочарование. Мне стало неловко, так как ничем не мог помочь ноной хищнице. Но лес велик, здесь всем хватит еды. Да только кому-то придется самому ею стать.

Я пристально посмотрел на зверя. Пахло азартом и голодом, радостью охоты и желанием размять сильное тело. Но рысь осторожно попятилась. Тьма и густая листва надежно хранили ее, но я все же почувствовал ее нерешительность и даже страх. Шерсть на пятнистом загривке встала дыбом. Я уловил едва различимый звук поднимающейся шерсти. Следом раздалось приглушенное грозное шипение. Но вскоре все исчезло. Стремительная тень молча отступила под прикрытие леса. Я смотрел вверх. Там качались лишь ветки, да горстка звезд, дрожа в рваных прорывах густо сросшейся кроны. Улыбнувшись, я неспешно двинулся дальше.

Потому-то я иду, совершенно не думая об опасностях, которые для многих стали бы роковыми. Звери не люди, и не наделены мышлением. Я не боюсь их. Бояться надо людей — тех, кому дано мыслить. Именно мысль есть та сила, которая помогла человеку подчинить окружающий мир. Но не все люди применяют ее одинаково: одни используют лишь для созидания, другие для разрушения. Либо для похищения созданного другими. Что, по сути, и есть разрушение — разрушение чужой мечты, или порабощение чужих желаний. И хоть я не боюсь и людей, но могу почерпнуть многое, общаясь с ними. Потому-то и скитаюсь по миру, выискивая пытливые и многогранные умы, что поистине творили мысль. Но, признаюсь честно, таковых очень мало. В основной массе своей люди ничем не отличаются от лесных зверей. Далеко не все мыслят глубоко, а их действия сводятся лишь к таким простым как питание, размножение и выживание. Однако люди радуются такой жизни. Ведь для многих то — высшее счастье.

Я шел не один день, и не одну ночь. Я могу идти безостановочно дни, недели, месяцы… сколь угодно долго, так как время не над всем в этой жизни властно. Я могу не спать и не есть, хотя люблю и то, и другое. Могу обходиться без вина и без женщин, хотя страстно обожаю их. Могу обходиться без одежды, но тогда стану слишком привлекать внимание, поэтому и прикрываюсь старым камзолом, штанами, сапогами и рваным выцветшим плащом. Могу в одиночку справиться с шайкой лесных разбойников, вооруженных дубинами и рогатинами. Могу же сокрушить и целую армию солдат, укрытых броней и вооруженных превосходным оружием. Но я не воин. А действия такие применяю лишь для обороны, или для вразумления. Но применяю жестко, чтобы остальным то стало хорошим уроком. Да только не все люди склонны учиться, а воспитание зачастую принимают за наказание.

Кто я, спросите вы? Я скажу — это неважно. Важно то, что я есть, и мое присутствие определяет многое. Почему я таков? Я не ведаю. Откуда я взялся? Точно не знаю, но скажу, что все мы — единый замысел Творца. Сколько мне лет? Возраст мой невелик, но зато сильна во мне память всего прошлого. Какие мои цели? Неважно. Но, надеюсь, скоро вы все поймете сами. Вернее те из вас, кому поистине доступно понимать.

Я многим не нравлюсь, но меня это не тревожит. Многие любят меня, но меня это тоже не тревожит. Я же одинок. Ведь нет мне подобных, хотя я во многом схож с остальным. Но я ищу подобных. Правда уверен — нет и быть не может двух одинаковых людей. Все люди бесподобны.

Да только не человек я…

Да, я таков!

Часть первая

1 Ночная цитадель

Лес остался позади, я вышел на проселочную дорогу, залитую лунным светом. Над головой пролетела большая тень, и бесшумно унеслась в ночь. На далеком болоте прокричала выпь, но вдруг умолкла, поймав большую лягушку. Ее голос доносил желания, и я слышал их, все до единого. Выпь — не человек, она, и не умеет старательно прятать желания за плотной завесой слов. Я улыбнулся, порадовавшись за хозяйку болот, и немного погоревав о лягушке. Но таков закон, и не нам его оспаривать. Вернее это делают все, кто подобен лягушке. И умалчивают те, кто подобен выпи. А я? Я же просто мыслю. И просто действую. И всегда по-разному. Но с единой целью.

Вскоре мой путь преградила высокая каменная стена, чернеющая на фоне лунного неба зубчатым парапетом. Островерхими призраками нависали грозные башни. Снизу казалось, они цепляют посеребренные облака, что бесшумно крались в неведомую даль. Многовековая кладка таила запахи тысяч трудолюбивых рук. А также привкус крови тех, кто не желал работать. Я стоял и смотрел на могучую старую стену, на высокие дубовые ворота, обитые стальными полосами. Они-то и манили меня. Что таится там, за высокой городской стеной? Оттуда тянуло множеством всевозможных запахов. Они сливались в единый сложный букет, вызывая смешанное чувство неприязни и интереса. Я поморщился, но интерес все же пересилил.

Подул ветерок — деревья отозвались дружным шелестом. Я снова повел носом, будто охотничий пес, выискивающий добычу. Я чувствовал незримых стражей, которые посапывали в глубине неприступной толщи, и видели сладкие сны. До меня даже долетали отголоски тех снов, в виде обрывочных образов и видений. Но ничего, кроме золота, обнаженных дев, застолий и битв там не увидел. Потому я волей отринул их, и поспешил дальше. Вернее не спешил — я никогда не спешу. Медленно, будто во сне, приближалась каменная стена и высокие запертые ворота. Тьма окутывала их своей невесомой пеленой, словно тело прекрасной девицы. И, возжелав ее, я жаждал сдернуть эту пелену, в надежде обнажить истинную суть и насладиться ею в полной мере.