Судья

— Твои руки… такие холодные.

Она начала растирать его пальцы, согревая дыханием.

Помолчав, спросила:

— Скажи, ты чувствуешь его? Или ее?

Павел положил ладонь на ее мягкий живот.

Черты его лица разгладились.

— Да. Я чувствую.

— Что? Что ты чувствуешь?

— Жизнь, — сказал Павел и поцеловал ее. — А ты?

В глазах Инны зажегся новый свет, спокойный и полный достоинства.

— Чувствую себя бесконечной. Во мне целый мир. Бескрайние поля с множеством цветов. Зеленые луга. Золотые леса. Океаны солнечного света.

Помолчав, Инна добавила:

— Раньше я была призраком. Теперь я живу.

Взявшись за руки, они шли по узким улочкам.

Издалека заметили маленькую фигурку.

— Дима!

Мальчик остановился.

— Привет. Как ты? — Павел всмотрелся в серьезное бледное лицо.

— Ничего. Нормально, — Дима застенчиво взглянул на Инну. — Ты прекрасно выглядишь.

Инна улыбнулась.

— Спасибо. Эй, Покровский! Видишь, какой у тебя друг? Настоящий кавалер. Не то, что ты!

Она в шутку пихнула Павла локтем. Подмигнула Диме. Вместе они рассмеялись над Павлом — тот мрачно насупился. Впрочем, было видно, что он притворяется.

— Что я могу сказать? Парень меня обставил. Вот кто тебе нужен.

— Да. Я выйду за него замуж, — Инна взяла Диму под локоть. — Эй, Дима, возьмешь меня в жены?

Дима смутился.

— Ну, не знаю… Мне сначала вырасти надо. Чтобы тебе не было скучно.

— Я подожду. Такого мужчину годами ждут.

Дима улыбнулся, с сомнением глядя на Инну.

— Гуляешь? — спросил Павел.

— Да, — Дима помрачнел. — Отец напился, они с мамой там щас дерутся. Я из дома ушел.

Инна и Павел переглянулись. На лицо Инны легла тень.

Дима серьезно посмотрел на Павла.

— Я вчера видел сон. Там был Он. Убийца в черном.

Павел нахмурился.

— С этого места подробнее.

— Там были мои родители, мэр города, учителя из школы… там был ты. Весь город. Вы были мертвы. Он всех убил, кроме женщин и детей. Горы трупов.

Павел серьезно слушал. Инна не скрывала ужаса.

— Потом я увидел Его. Он снял капюшон, и вместо лица у Него были часы. Стрелки показывали полночь. Я услышал голос. «Дима, у вас мало времени… до Суда».

— А что потом?

— Потом я проснулся, — сказал Дима. — Я стоял у кровати родителей. В моей руке был нож. Я понял, что должен зарезать своего отца. Обоих.

— Это лунатизм.

— Нет. Не думаю. По-моему, Он вполне может устроить заваруху. Наутро в школе я слышал разговоры. Все видели этот сон. Все дети. Это мы их убили. Во сне мы убили своих родителей.

Дима взглянул Павлу в глаза. И впервые тот первым отвел взгляд.

— Он страшный человек. Судья во сне сделал так, что теперь я знаю о тебе все. Я знаю, что ты привел к гибели свою жену и сына.

Павел побледнел.

— Это так, Павел?

Павел, покосившись на Инну, кивнул.

— Да. Я это сделал.

Инна не могла выносить этот его виноватый вид. Схватив Павла за руку, она обратилась к Диме, который смотрел на своего друга с холодной враждебностью.

— Судья твой — придурок. Так Ему и передай. У Него с мозгами не все в порядке. Он сам, что, невинная овечка? Много на себя берет! Он не рассказал тебе другое, что сделал Павел. Павел спас жизнь одной девушке. А уж по сравнению со мной он — ангел небесный. Или ты и меня считаешь грязной?

Дима помолчал.

— Считаешь, по глазам вижу. Да, я такая. Все такие. Когда ты вырастешь, поймешь, что Павел не виноват. И твои родители не виноваты. Жизнь виновата.

Дима нахмурился, совсем как Павел. «Как они похожи», подумала Инна. «Вот каким будет его сын».

— Произойдет что-то ужасное. Это начнется там, — Дима указал рукой. — В парке.

— Что произойдет?

— Убийства. Не знаю, что еще. Школу, наверное, закроют. Мне страшно. Потому что я думаю об этом, и не чувствую жалости. Во сне я чувствовал восторг. Как будто жду Новый Год. Я думаю, что буду счастлив, если моих родителей убьют. Я их ненавижу. И одноклассников своих тоже.

— Почему?

— Будет лучше, если они умрут.

— А Судья? — спросила Инна. В ней самой пустило ростки зерно новой жизни, и оно громко протестовало против какого бы то ни было убийства, по любым мотивам. — Он убийца.

— Зато Он сильный, — с искренним жаром возразил Дима. — И справедливый. Он сделал Королева инвалидом. Я сильно радовался, когда узнал. Хотя скрывал от всех, что счастлив. Я никогда не был так счастлив.

— А если Он убьет Павла? Если бы ты был взрослым, он и тебя убил. Не спеши радоваться.

Дима отвел глаза.

— Ты права. Но Он прав. И Он сильнее. Сильнее вас всех. Вы, взрослые, верите только в силу. Если Судья сделает, что хочет, никто и никогда не вспомнит, что ты была права по-другому. Будет только Его правота. И все подчинятся, потому что Судья сильнее. Люди даже не будут знать, сколько людей Он убил.

Инна задумалась.

— С детьми разговаривать труднее, чем ты думаешь, — со слабой улыбкой сказал Павел. — Урок на будущее.

Инна покачала головой.

— Дима — не ребенок. И никогда им не был. Я вижу себя в нем, как в зеркале. Он никогда никого не любил. Я сама чувствую то же. Любовь для него — это… это как Париж. Он знает, что Париж существует, видел его на картинках, но никогда там не был. То же с любовью. И для него и для меня любовь — пустой звук. Слово без смысла. Мне жаль тебя, Дима. Мы ничем не можем тебе помочь. Павел пытался, но, видимо, уже поздно.

Дима на миг опечалился. Но его лицо вновь обрело жесткое, взрослое выражение.

— Судья поможет мне, — он отступил. Глаза увлажнились. — Он приходил ко мне вчера. Не во сне. Наяву. Он сказал, что теперь будет защищать меня. Сказал: «Теперь Я буду твоим другом. Только…»

— «Только оставь Павла», — закончил Павел. — Верно? Так он сказал?

— Да! — крикнул Дима. Развернувшись, быстрым шагом отправился прочь. Павел было двинулся за ним, но Инна удержала его за руку.

— Не надо. Дима сейчас не в себе.

Павел покачал головой.

— Андрей сошел с ума. Он не останавливается ни перед чем, чтобы насолить мне. Он не смог отнять у меня тебя, и вот теперь отнял Диму. Сейчас я думаю — уж не Он ли заставил меня… — Павел запнулся. — Вся эта история ужасна, и закончится она нескоро.

— Почему Он не может оставить тебя в покое?

Павел нахмурился.

— Потому что я его сделал. И еще он считает, что во мне есть сила, которой в нем нет.

Он посмотрел на Инну.

— Ты не знаешь, о чем он?

Они кружили по улицам умирающего города, и прошлое оживало у них на глазах. «Может быть», думал Павел, «я уже когда-то ходил по этим улицам. И сейчас прошел сквозь призрак самого себя, который будет вечно бродить в этих местах».

Страх и тоска навалились на него. Инна прижималась к нему, и даже сквозь два слоя одежд он ощущал жар ее тела.

— Мне страшно, Паша. Скажи, что с нами будет?

— У нас все будет хорошо, — сказал Павел. А сам подумал: «Будет все то же, что и раньше, только хуже».

И вдруг обнаружил, что они снова в душном подвале, среди разгоряченных тел. Снова сжимают друг друга в отчаянных объятиях, хватаясь за партнера, как за последнюю надежду. Снова мерцающий лазерный свет, и этот кошмарный, извечный грохот музыки.

Да, они пришли сюда, против собственного желания и логики вещей, потому что ты всегда возвращаешься сюда, в точку, где все начиналось. Откуда ты пошел не по той дороге. Ты всегда идешь не по той дороге, потому что, даже если ты выбрал верную дорогу, пока ты идешь по ней, ты меняешься, все меняется, это не та дорога, нужно снова искать другую.

И снова в давке Инну толкнули. И снова Павел поймал ее, не дал упасть, не дал утонуть, и, прижав к себе, поцеловал так, как ее никогда не целовали.

— Это конец, Инна, — говорил Павел. Но из-за грохота музыки она его не слышала. — Конец всему. Конец!

— Мне страшно, — говорила Инна, двигаясь в странном, пьянящем ритме, и мерцающий свет делал ее похожей на призрака. — Я хочу, чтобы мы никогда не выходили отсюда. Хочу танцевать с тобой вечно!