Двадцать пять рассказов о призраках (СИ)

I.

Около трех часов пополудни, третьего февраля, профессор Дэйвенпорт и мисс Ида Саутчотт, бледная застенчивая молодая девушка, бывшая ассистенткой у профессора в течение нескольких лет, заканчивали ужин в номере на втором этаже в гостинице Нью-Йорка. Профессор Бенджамин Дэйвенпорт был знаменитостью, однако поговаривали, что он добился своей славы весьма сомнительными средствами. Ведущие медиумы не доверяли ему в том, в чем не отказывали в доверии Уильяму Круксу или Даниэлю Дугласу Хоуму.

"Жадные и недобросовестные медиумы, - пишет автор "Спиритуализма в Америке", - стали виной тому, что мы постоянно подвергаемся атакам со стороны общества. Когда материализация происходит не так быстро, как того требуют обстоятельства, они прибегают к обману и мошенничеству, чтобы выпутаться из затруднительного положения".

Профессор Бенджамин Дэйвенпорт принадлежал как раз к таким "недобросовестным" медиумам. Кроме того, о нем передавали странные истории. За глаза его обвиняли в ограблениях на дорогах Южной Америки, мошенничестве при игре в карты в казино Сан-Франциско и в использовании огнестрельного оружия в отношении лиц, которые никогда его не оскорбляли. Почти открыто говорили о том, что жена профессора умерла от жестокого обращения и переживаний по поводу его неверности. Однако, несмотря на все эти слухи, мистер Дэйвенпорт, в силу своих талантов фокусника и мошенника, продолжал оказывать огромное влияние на простых и доверчивых людей, которых невозможно было убедить в том, что они никоим образом не общались с духами своих братьев, сестер или матерей, якобы материализованных чудесными способностями профессора. Его "профессиональному" успеху немало способствовало смуглое, напоминающее Мефистофеля, лицо, глубоко посаженные глаза, горевшие огнем, большой изогнутый нос, изгиб губ, свидетельствовавший о цинизме, и торжественный, почти пророческий тон.

Когда официант нанес последний визит - он не успел далеко уйти - в комнате состоялся следующий разговор:

- Сегодня вечером в доме миссис Хардинг должен состояться сеанс, - начал медиум. - Будет немало влиятельных людей и два-три миллионера. Спрячьте под юбкой парик блондинки и белую материю, в какой обычно появляются духи.

- Хорошо, - покорно ответила Ида Саутчотт.

Официант слышал, как она прошла по комнате. После паузы, она спросила:

- Чей дух вы собираетесь вызвать сегодня вечером, Бенджамин?

Официант услышал громкий, отвратительный смех. Стул под тяжестью профессора застонал.

- Угадай.

- Кто-нибудь, кого я знаю? - спросила она.

- Я собираюсь вызвать дух моей покойной жены.

Из комнаты снова донесся зловещий смех. С губ Иды сорвался крик ужаса. Приглушенный звук подсказал подслушивавшему у двери, что она опустилась на колени и в таком положении ползет к профессору.

- Бенджамин, Бенджамин, не делайте этого, - умоляла она.

- Почему нет? Говорят, я разбил сердце миссис Дэйвенпорт. Эта история наносит ущерб моей репутации, но она развеется как дым, если ее дух нежно обратится ко мне с другого берега в присутствии многочисленных свидетелей. Ведь ты будешь говорить со мною нежно, не правда ли, Ида?

- Нет, нет. Вы не должны этого делать; вы не должны даже думать об этом. Выслушайте меня, ради Бога. За те четыре года, что я с вами, я всегда слушалась вас и исполняла все в точности так, как вы приказывали. Я лгала и обманывала, подобно вам; я научилась имитировать сон и симптомы ясновидения. Скажите, разве я когда-нибудь отказывалась повиноваться или вы слышали от меня хоть слово жалобы на то бремя, которые вы возложили на мои плечи, или когда вы пронзали мои руки вязальными спицами? Я, скрываясь за занавесками, подражала далеким голосам, заставляя матерей и жен поверить, что их сыновья и мужья покинули лучший мир ради общения с ними. Как часто я выполняла самые опасные трюки в погруженных в темноту комнатах? Одетая в саван или белый муслин, я изображала духов с тусклыми глазами, в которых несчастные родственники со слезами на глазах узнавали своих ушедших близких. Вы не знаете, как я страдала, играя эти роли. Вы смеетесь над тайнами Вечности. Я уже ощущаю муки грядущего возмездия. О Господи! Настанет время, и мертвые, которых я изображаю, предстанут передо мной с поднятыми руками, произнося ужасные проклятия! Этот ужас поселился в моем сердце - он убивает меня. Я горю, словно в огне. Взгляните, как я измождена, как измучена и подавлена. Но я в вашей власти. Делайте со мной, что хотите; я в вашей власти, и хочу, чтобы так оставалось и впредь. Я когда-нибудь жаловалась? Но не заставляйте меня делать то, что вы задумали, Бенджамин. Пожалейте меня ради того, что я делала для вас в прошлом, за то, как я страдаю. Не нужно этого делать, не нужно заставлять меня играть роль вашей мертвой жены, которая была такой нежной, такой красивой. О, что заставило вас принять такое решение? Избавьте меня от этого, Бенджамин, я вас умоляю!

Профессор больше не смеялся. Помимо звука опрокинутой мебели, официант услышал еще один, - похожий на стук головы о пол. Он сделал вывод, что профессор Дэйвенпорт опрокинул мисс Иду ударом ноги или кулака, когда она приблизилась. Но официант не вошел в комнату, поскольку его никто не позвал.

II.

В тот вечер в гостиной миссис Джоан Хардинг собралось сорок человек; они смотрели на занавес, за которым матриализовывался дух. Один-единственный тусклый фонарь в углу гостиной не столько давал свет, сколько подчеркивал темноту. В комнате царила глубокая тишина, нарушаемая только взволнованным дыханием зрителей. Огонь в камине отбрасывал таинственный свет на едва различимые в полумраке предметы.

Этим вечером профессор Дэйвенпорт превзошел самого себя. Мир духов повиновался ему без малейшей задержки, словно своему законному владыке. Он был всемогущим повелителем духов. Невидимые руки доставали из ваз цветы; прикосновение невидимых пальцев к клавишам фортепиано извлекало из них прекрасные мелодии; мебель отвечала стуками на самые непредсказуемые вопросы. Сам профессор приподнялся от пола на высоту трех футов, по просьбе миссис Хардинг, и оставался в таком положении четверть часа, держа в руках раскаленные угли.

III.

Но самое интересное, а также самое убедительное испытание состояло в материализации духа миссис Арабеллы Дэйвенпорт, которое профессор обещал в самом начале сеанса.

- Время пришло! - провозгласил медиум.

Пока сердца присутствующих трепетали от тревожного ожидания, а глаза напряженно всматривались в темноту, где должна была случиться обещанная матриализация, Бенджамин Дэйвенпорт встал перед занавесом. В сумраке, высокий мужчина с взъерошенными волосами и демоническим взглядом был одновременно и красив, и ужасен.

- Явись нам, Арабелла! - произнес он властным тоном, с жестом Назарянина у могилы Лазаря.

Все замерли в ожидании...

Внезапно из-за занавеса раздался крик - пронзительный, дрожащий, ужасный, крик существа, чья душа расстается с телом.

Зрители трепетали. Миссис Хардинг едва не упала в обморок. Сам медиум казался удивленным.

Но Бенджамин пришел в себя, увидев колыхание занавеса, и снова призвал духа.

Призрак был похож на молодую женщину с длинными светлыми волосами; она была красива и бледна, одета во что-то светлое, светящееся. Ее грудь была обнажена, в левой стороне виднелась кровоточащая рана, из которой торчал нож.

Зрители поднялись и отступили, толкая стулья к стене. Те, кто случайно взглянул на медиума, заметили мертвенную бледность, покрывшую его лицо, он стал как будто ниже ростом и дрожал.