G.O.G.R. (СИ)

- Придётся вызывать эвакуатор, – заключил Пётр Иванович, узрев западню.

Промокший Сидоров только топтался и бурчал:

- Дыы… Может, вернёмся домой? Кажется, сегодня мы их не найдём…

Серёгин уже и сам отчаялся разыскать дом Ершовых. Очень уж бесповоротно он был затерян среди других домов, да и машина обездвижена, да и погода… шепчет…

- Эй, робято! – вдруг раздалось из-за ближайшего забора, разорвав мокрую тишь. Наверное, хозяин дома услышал, как они тут буксуют в грязи и выглянул в окошко.

Мобильный телефон Серёгина в Александровке не находил сети и жаловался, что может дотянуться лишь до номера «112». У Сидорова наблюдалась та же история. Поэтому, по обоюдному согласию милиционеры решили отозваться на призыв «аборигена».

Серёгин подошёл к воротам. Во дворе стоял пожилой человек под зонтиком и с сочувствием взирал на тонущую в грязи служебную машину.

- Застряли? – осведомился он, отпирая ворота.

- Застряли, – кивнул Пётр Иванович.

- И чего вы здесь разыскивали в такую-то погоду? – пробурчал человек под зонтиком, выйдя со двора на раскисшую улицу. На ногах у него красовались высокие резиновые рыбацкие ботфорты. Он-то уж не наберёт воды!

- Третий дом! – пискнул из-за спины Серёгина мокрый и обляпанный Сидоров. Снег лежал у него на плечах, напоминая белый воротник Деда Мороза.

- Так у меня ж третий! – сообщил человек под зонтиком и тут же поинтересовался: – А зачем вам?

Серёгин проверил свой карман на наличие милицейского удостоверения. Убедившись, что оно там есть, следователь извлёк его на свет и предъявил обитателю третьего дома.

- Мы из милиции, – объяснил он. – Ищем Ершова Валерия Брониславовича и…

- Ну, я – Ершов! – перебил обитатель третьего дома. А потом, подумав, добавил почти что шёпотом:

- А, вы, наверное, насчёт дочки… – идёмте, – Ершов повернулся и повёл промокших и мёрзнущих гостей в свой сухой и тёплый дом.

На пороге возникла пожилая женщина в тёплом халате – неверное, это была жена хозяина.

- Валерик, кто это? – вопросила она, всплеснув руками, едва увидала перепачканных гостей.

Ершов коротко объяснил, кто пожаловал, а Ершова потребовала, чтобы они оставили в сенях свои куртки и ботинки.

Получив вместо ботинок тапки, Пётр Иванович и Сидоров получили пропуск в дом. Планировка дома была не совсем удачна: из сеней попадали сразу на кухню. Из огромной проходной кухни куда-то в неизвестную глубь дома вели четыре белые сплошные двери. Но хозяева не пожелали отворять ни одну из них, и оставили гостей в кухне, усадив их за обширный обеденный стол. У печки хлопотала девушка в спортивном костюме – она что-то там варила в огромной белой кастрюле. Судя по несъедобному химическому запаху, в кастрюле кипела не еда, а бельё. У ног девушки вертелась серая персидская кошка. Едва Сидоров заметил это лохматое животное, его словно током ударило – именно эту кошку он видел у дома Валерии Ершовой. А девушка, которая её унесла – была Валерия, и никто другой. Именно она стояла у плиты и вываривала в кастрюле бельё.

- Лялька, – сказал Ершов дочери. – Вот, пришли к нам из милиции.

Валерия Ершова обернулась, смущённо поздоровалась и присела за стол. Пётр Иванович решил сразу действовать.

- Скажите пожалуйста, – начал он, доставая из внутреннего кармана распечатку с фотографией загадочного лысого Альфреда. – Вы работали у Льва Львовича Сумского?

- Да, – утвердительно кивнула Валерия. – Я была его секретарём. А потом, когда вы арестовали Льва Львовича – его место занял его компаньон, Родион Робертович Чесноков. – Ершова-младшая уверенно рассказывала Серёгину и Сидорову всё, что знала. – У него есть кличка, он – Чеснок. Родион Робертович оставил меня на фирме, потому что я знала о делах Льва Львовича. А потом – ко мне каких-то этих… качков подослали, наверное, Родион Робертович заподозрил, что я с милицией связалась, – Валерия поджала под себя ноги в серых толстых носках. – Спасибо, вы спасли меня, а то бы они меня растерзали… Я звонила вашему сотруднику, Геннадию… Он мне фамилию не назвал.

Слушая рассказ Валерии Ершовой, Пётр Иванович напряжённо раздумывал, кто бы у них в райотделе мог быть Геннадием. Кажется, у них нет Геннадия… По крайней мере, Серёгин не припомнил. Может быть, он в Ворошиловском работает? Надо будет у Сидорова спросить.

- Этот Геннадий, – вмешался Ершов. – Предлагал нам поменяться на Кременец. Нет, не предлагал, а настаивал. К нам тоже какие-то бандюки заявились, связали нас с женой… Едва этот Геннадий нас отбил! Но я пока не нашёл обмена… Мне самому страшно, куда это дочурка моя непутёвая ввязалась-то!

- Скажите, это – Геннадий? – спросил Серёгин и протянул Валерии фотографию загадочного лысого Альфреда.

- Ой, нет, что вы, – отказалась Валерия, едва взглянув на этого Альфреда и сразу отодвинув его в сторону. – Это не он. Геннадий не такой был.

- Не такой, – подтвердил Ершов. – Тот Геннадий был такой... солидный и представительный. Не старый, но такой, серьёзный, как следователь. А этот больше на «братана» смахивает – лысый, как яйцо.

Значит, Альфред не похож на загадочного Геннадия, которого нет у них в райотделе.

- Но я его видела, – продолжала Валерия. – Он заходил и ко Льву Львовичу и к Родиону Робертовичу. Они там в кабинете обсуждали поставки незаконного бензина. Этот человек был поставщиком сначала у Льва Львовича, а потом – у Родиона Робертовича.

Валерия Ершова пересказала все разговоры её шефов про «левые» сделки, рассказала про тот план, который Утюг с Чесноком придумали, чтобы засыпать Сумчатого.

- Кто такой Тень я не знаю, – говорила Валерия, не замечая, что съедает уже седьмое печенье. – Но они все его действительно боятся… И я боюсь, – прошептала она, и запихнула восьмое печенье в рот целиком. – Как они там про него говорят, этот Тень просто убийца и вымогатель: заправки взрывает, спускает всех в какое-то подземелье… Всё требует деньги и у Льва Львовича, и у Чеснока…

- Скажите, а Лев Львович сам не спускает никого в подземелье? – спросил Сидоров и тоже от голода схватил печенье.

- Нет, – Валерия не говорила, а шептала. – Они подземелья, как огня боятся – говорят, там люди пропадают… Они и сами не знают там ничего. Говорили, что там то ли клад какой-то зарыт, то ли монстры живут… Я не знаю, где подземелье, говорят, что под каким-то домом. Я всё это Геннадию рассказывала, вы у него спросите, он наверное, уже что-то узнал…

Ну, да, как же – спросите. Если бы ещё найти того Геннадия! Валерия не узнала таинственного «милиционера» ни в Светленко, ни в Додике, ни в Батоне. Казалось, что этот Геннадий просто прилетел из космоса. А как же – настоящий уфонавт – и с четвертого этажа спрыгнул и бандитов всех уложил баиньки, и бегает, как Соник Икс, и исчезает, как Фантомас… А тем временем бельё в кастрюле булькало в воде, парило, издавая химический запах отбеливателя. Что-то отбеливатель как-то уже очень распахся, прямо на всю кухню. И вдруг из сеней прибежала хозяйка с визгом:

- Лера! Бельё-оо! – она спринтером подлетела к кастрюле, схватила щипцы и подцепила ими простыню. Она была белая, но на белом красовалась чёрное прогоревшее пятно. Оказывается, пока Валерия рассказывала про тайны «Королей ночного Донецка», вода в кастрюле вся испарилась, а простыня прижарилась ко дну кастрюли. Хорошо ещё, что не загорелась!

Валерия тоже перепугалась, глядя на эту дымящуюся простыню.

- Мам… – пискнула она.

- Горюшко, – протянула хозяйка. – И когда я тебя чему научу? Придётся выкидывать… – а потом она со всех сторон осмотрела непострадавшие части простыни и бросила: – Всё равно она уже посерела – вываривай, не вываривай!

- Мяу! – подтвердила кошка. Она сидела, окружив себя пушистым серым хвостом, и осмысленными человечьими глазами взирала на хозяйку, как она размахивает перед собой белым флагом-простынёй.

Пётр Иванович позвонил от Ершовых в автосервис и вызвал эвакуатор, чтобы спас затонувшую в грязи служебную «Самару». А Сидоров пошёл на риск и обман. Он сказал, Ершовым, что если к ним придёт человек по фамилии Зайцев и представится следователем прокуратуры, то они не должны рассказывать ему правду, а поскорее выпроводить, потому что он «оборотень в погонах».