Художники смерти

Нас уже ждали — навстречу спешил местный управляющий, очень посредственный вампир-охотник в прошлом, а сейчас один из лучших зоотехников в области. Но, несмотря на это, заслуги более кровожадных собратьев он видел и ценил больше собственных.

— Дом для вас уже протопили, хотя они все у нас теплые стоят — тут своя котельная… Вы ранены, Советник? — Я кивнул, поколебался немного, потом все же пригласил его в дом на стакан глинтвейна.

Пока Нора в буквальном смысле обнюхивала комнаты, я разыскал подходящую кастрюльку и маленькую газовую горелку. Водрузив конструкцию на стол в гостиной, спустился в погреб. Как и следовало ожидать, сибаритские замашки вампиров проявлялись и здесь — под полом хранился целый винный склад. Моего опыта было недостаточно для того, чтобы оценить все великолепие, к тому же я не знал большинства марок, представленных на полках. Поэтому пришлось ограничить выбор сухим чилийским вином, в которое я добавил щепотку гвоздики, корицу и немного имбиря. Когда над вином начал виться парок, со второго этажа донесся чих оборотня. Спутница появилась через минуту и с подозрением оглядела сооружение.

— Ты в чем-то подозреваешь нашего гостеприимного хозяина?

— Нет конечно. Он — честный кровосос.

— Почему тогда ты хочешь его отравить?

— Это — зимний напиток аристократии, вам, жителям лесов и полей, непонятный! Подожди, вот еще тосты поджарим — будет полный комплект. — Нора пошарила в кастрюле серебряной поварешкой, выловила палочку гвоздики, снова чихнула, и улучив момент, выкинула ее в камин.

— Я и говорю — отравить собрался.

Глава 57

Глава нашего сельхозпредприятия появился минут через пятнадцать. Я успел попробовать свой винодельный шедевр и убедиться в ошибочности подозрений оборотня. Нора вяло жевала кусочек хлеба, политый расплавленным сыром и встрепенулась, учуяв запах отбивных. Они моментально оказались на столе, перекочевав туда из пластикового контейнера, еще шипевшие жиром и сочащиеся кровью.

— Спасибо. — Я небрежно повел рукой, указывая на свободные стулья. Вампир радостно занял место напротив меня и почтительно покосился на оборотня, доедавшую кусок мяса. Не было нужды долго рассматривать его ауру, чтобы понять — от этого существа не исходит опасности. Вампир в свое время пытался стать настоящим охотником, но не смог. Дело, скорее всего, не в уме — руководить фермой тоже не просто, а с этим он справлялся превосходно. Скорее всего, в нем не было чего-то необъяснимого, той черты, которая довершает образ хищника, ставя его за пределами общества.

— На вас совершили покушение, Советник? Может быть, стоит вызвать еще охранников?

— Дважды — нет. Я руководил охотой и пошел по следу опричника… — Улыбнувшись удивлению собеседника, я налил ему глинтвейн.

— Расскажите, как вы превратились в председателя колхоза. — Вампир глотнул вино громче, чем следовало бы и торопливо отвел стакан от губ.

— Вы же не из-за этого приехали? Пять лет ведь прошло… Я докладывал Совету… мне разрешили… но у вас перестановки, да? — Тихое покачивание головы остановило его, наполовину бессвязную речь. Нора прекратила разрывать вторую отбивную и тоже посмотрела на нашего хозяина, теперь уже с подозрением.

— Дважды за одно, как известно, не судят. Приехал я сюда случайно и останусь здесь недолго. Но если не хотите, можете не говорить.

— Вампирами становятся по разным причинам, но вот никого из рекрутов не предупреждают, что это — не кино и отмотать пленку назад не получится. Тот, кто крещен кровью, в человеческий облик не вернется. Жажда — не та, физическая, что описывают в мистических рассказах, нет, желание пережить момент завершения охоты — оно сильнее все чувств, доступных человеку, ради нее мы идем по следу… Хотя что я говорю это — вы и сами все прекрасно понимаете.

— Может быть, я вас утешу тем, что скажу — со временем это пропадает. После двух-трех десятков охот у вас уже не останется даже вашей жажды. — Вампир с удивлением посмотрел на меня.

— Скольких? Вы… успели взять… за какое же время?

— За два года примерно. Скольких именно — я, честно говоря, не считал. Но мне понятна жажда — она появляется от новизны, это нормально.

— Да… да… Я окончил агротехнический институт и собирался вернуться в деревню. Но одна сотрудница в зоопарке — я там подрабатывал, попросила меня устроить для нее небольшой прощальный ужин. Сначала я не понял, что к чему — она никогда не обращала на меня внимания…хотя нравилась мне очень… но после, уже в кафе я не верил тому, что она говорила мне о вампирах и о том, что я — один из них… мы даже поругались. А вот ночью я проснулся от непонятного чувства — словно у меня проклюнулись новые руки…

— Процедура вербовки всегда одинакова. Меня в свое время брали на испуг, вас вот — на злость проверяли. Организму нужна встряска для того, чтобы сместить энергетическую структуру тела.

— Но Вы, я уверен, не пытались сдаться опричникам… — Теперь настала моя очередь удивляться. Наш гость, между тем, допил вино, стукнул стаканом и продолжил. — Я вырос верующей семье, с детства меня приучали к мысли о великом чуде человеческой жизни, о ее уникальности и неповторимости. А наставники говорили о том, что вечность можно взять себе, если захочешь, что достаточно идти вперед, не задумываясь о людях, и станешь выше их… На первом задании нас подкараулили возле ночного клуба, четверо, с дубинками. Я знал, кто они, но не стал ни убегать, ни сопротивляться — просто поднял руки…

— Сколько ребер вам сломали?

— Два. Это были не опричники — наставники таким образом приучали нас к работе. Напарница вернулась и отвлекла их, потом поняла, в чем дело… Тогда я поймал ее взгляд — так смотрят на туфлю со сломанным каблуком, на ржавый гвоздь. Я перестал не то чтобы числиться охотником — казалось, что я вовсе перестал быть для нее живым существом…Стоять перед Советом было проще, мне порой кажется, что главный приговор мне был произнесен не магистрами, а неукротимой и кровожадной девушкой-вампиром.

— Вы с ней виделись после этого? — Он помотал головой и шумно вздохнул. Что же, подумалось мне, грусти теперь. У тебя был шанс на взаимность, но не удалось побороть травоядную сущность. Грусти теперь и вздыхай об охоте и охотницах, о жизни, которая была прекрасна тем, что могла закончиться. Ты так и не узнал, какой может быть твоя напарница, отведавшая крови, ты не узнал настоящего азарта и ярости схватки. Но у тебя есть такой желанный деревенский домик и образцовое хозяйство. Ты умеешь растить скот, но никогда не сможешь взять добычу. Ты остался цел — своих мы действительно не трогаем, ты даже нашел применения своим талантам. Но сколько раз тебе хотелось бы обменять все это на один шанс, пройти через боль, но вернуться на охоту? Я могу изменить твою жизнь, но не стану делать этого — не мне менять решения предшественников, да и за фермой все равно нужно кому-то следить…

— Как получается делать отбивные мягче? — Нора, одолевающая очередной кусок, нарушила тишину.

— Перед жаркой мы выдерживаем их пару часов в пюре из кислых яблок… Это действует лучше уксуса, и вкус становится насыщенным, с легким фруктовым ароматом. — Зоотехник осторожно бросил взгляд на мою спутницу, обеспокоено шевельнулся на стуле.

— Да. Она — не вампир.

— Я лучше. — Нора с явным сожалением посмотрела на оставшееся мясо и отставила тарелку.

— Хороший аппетит — комплимент хозяину.

— У меня растущий организм внутри. Так что теперь буду есть за двоих.

— За троих — себя тоже считай. — Она озадаченно кивнула. Наш гость, тем временем, засобирался. Было видно, что короткий рассказ о его прошлом сильно взволновал зоотехника, и мое предположение было близко к истине. Оставалось надеяться, что он не станет проситься обратно в охотники — не хотелось его разочаровывать отказом.

— Я думала, вампиры не ошибаются, когда вербуют охотников…

— Ошибки тут нет, Нора. Физиологически этот человек полноценный вампир, его тело и энергетика перестроились как надо. Проблема в голове… Вам проще — волками рождаются. Вампиры же, за редким исключением, воспитываются человеческим обществом. Чтобы стать одним из нас нужно вначале пройти через духовную перестройку — попросту, отделить себя от остальных людей мысленно. Можно сказать, что ты начинаешь презирать окружающих — но это не совсем так. Настоящий рекрут равнодушен к людям. Ему все равно, где быть, с кем разговаривать. Если по работе необходимо улыбаться — он искренне улыбается, если нужно, льстит, говорит комплименты — он не изображает чувств, и в тоже время ему абсолютно безразлично, как его воспринимают. Будущий вампир уходит от людей все дальше — до тех пор, пока не становится вне их общества, оставаясь все же человеком. В этот момент и необходимо провести вербовку, пока он окончательно не разочаровался во всем и не спился, к примеру. С нашим гостем случилась накладка — кто-то не рассчитал, как он воспримет новые способности. Поэтому то его и не стали наказывать — попросту не за что. Ты ведь не будешь ругать пятилетнего волчонка за то, что он не смог выжать двухпудовую гирю? Вот и для него настоящее кровопролитие и схватка также неподъемны. Он может сколь угодно воспевать охотничий азарт — но рука его дрогнет, когда будет необходимо взять добычу.