Темные души (СИ)

- Как сказал один наш предок одному королю - я вижу только общую картину. А детали, которые к ней ведут, изменить можно. Вот и я хочу изменить эти детали так, чтобы этим, - она кивнула на эшафот, - "правителям", - она презрительно сплюнула. - жизнь мёдом не казалась.

- Но ведь Бурбоны вернутся. Как вернулись Стюарты.

- Бурбоны не вернутся. Во Франции будет гражданская война. Которая разорвёт страну на части. Как во времена галлов. Нечем будет править.

Женщина повернулась к эшафоту. По её лицу блуждала мечтательная улыбка, смягчавшая хищное выражение её лица. Однако в глазах светился огонь безумия.

Молодой человек, надвинув шляпу на лоб, отошёл от неё и смешался с толпой.

- Ах, Катерина, Катерина. Растеряла ты основной дар нашей семьи. Какая гражданская война? Какое разделение страны? Боже, наш род тоже вырождается.

Он с любопытством осматривал окружавших людей. Солдаты в красных колпаках с трёхцветными розетками в петлицах прохаживались перед эшафотом. Торговцы и торговки шныряли между людьми, выкрикивая свой товар. Словно не казнь короля ожидалась, а открытие ярмарки.

Наконец загремели барабаны, и толпа заволновалась. В наступившей вслед за тем тишине послышался скрип колёс. Мгновенное молчание разразилось сотнями голосов. Толпа волной хлынула к эшафоту. Закутавшись плотнее в плащ, Бертран стал выбираться подальше от помоста. Люди, стоявшие стеной на его пути, обращали на него мало внимания. Их горящие взгляды не сходили с кареты, в которой привезли на казнь короля.

Отойдя к стенам домов, Бертран влез на тумбу. Тут его взгляд привлёк высокий стройный молодой человек, который возвышался на фоне толпы. Он нервно переминался с ноги на ногу и бросал быстрые взгляды по сторонам. В его руках мелькал белый платок с большим красным восьмиконечным крестом. "Гильом де Го - безумный фанатик тамплиеров", - прошептал Бертран. Рядом кто-то натужно кашлянул.

- Гильом ле Муи, тоже решил посмотреть представление? - не оборачиваясь, произнёс Бертран.

- Ты просто дьявол, Бертран, - послышался грубый простуженный голос. - Откуда ты узнал, что это я?

- Почувствовал, - Бертран с лёгкой улыбкой обернулся к смуглому мужчине с мрачным лицом. Тот надсадно кашлял, кутая лицо в старый шарф. - И всё же, что ты тут делаешь?

- Просто проходил мимо, - буркнул тот. - Вся эта крысиная возня меня не интересует. Революция, которая приведёт к власти чернь, меня не устраивает. Я солдат. Я воюю за определенную цель и за это получаю оплату. А эта свара?.. Что она может мне дать, кроме нищеты и простуженного горла? Пусть эти горлопаны поотрубают друг другу головы. Я поеду либо в Американские Штаты, либо в Германские княжества. Где мои умения оценят. Тут мне сейчас делать нечего.

- Американские Штаты? - Бертран усмехнулся. -  А почему не в снежную Россию? Там любят иностранцев.

- А может и туда. Я не решил ещё. Одно знаю точно - я уеду. И как можно быстрее.

- Ты мудрый человек. Единственный из нашей семейки, у кого есть голова на плечах.

- Что так? - Гильом повернулся и подозрительно посмотрел на Бертрана.

- А вон, гляди, - Бертран кивнул на эшафот, где с одной стороны дёргался Гильом де Го, а с другой стояла, подавшись вперёд с фанатичным блеском в глазах на оскаленном лице, Катерина. - А Бьянка вообще с королевой.

Гильом хмыкнул.

- Да уж, - и громко чихнул. - Наша дружная семья тоже терпит раскол. И куда катится мир?

Глава четвёртая

Гильом де Го стоял почти у самого края эшафота. Он видел, как подрагивающий от холода и страха король взошёл на эшафот. Он слышал, как палач Республики зачитал его прегрешения. Он слышал, как срывающимся голосом король отвергал эти обвинения. Он слышал приговор человеку, названному почему-то Людовиком Капетом*, бывшим королём. Он слышал его обращение к народу. Он слышал молитву короля перед его последними шагами по этой грешной земле. Он видел, как подгибающегося на ногах короля под руку подвели к гильотине. А потом время как будто замедлило свой бег: лезвие гильотины начало медленно скользить вниз. Ещё секунда, и голова, венчавшая полное тело, любившее поесть, медленно падала в корзину. В этот миг в груди Гильома что-то взорвалось, и он, не помня себя, взлетел на эшафот. Расталкивая оторопевших стражников и палача, он подскочил к корзине и схватил за короткие волосы только что упавшую голову. Вскинув её вверх на вытянутой руке и разбрызгивая вокруг ещё сочившуюся кровь, он крикнул, глядя в мёртвые глаза:

- Жак де Моле! Ты, наконец, отомщён!

После этих слов он швырнул голову обратно в корзину и спрыгнул с эшафота. Его никто не задержал, его никто ни о чём не спросил. Оторопевшие от неожиданности люди в толпе, поражённые его кульбитами, просто шарахались, давая ему дорогу. Через несколько минут шок прошёл, и радостный рёв наполнил площадь. Люди ревели и аплодировали. Кто-то хлопал его по спине.

Наконец Гильом де Го добрался до конца площади и затерялся в переулках. Глаза красивого молодого человека под полями шляпы с пером, неуместно смотрящейся среди простонародья в красных колпаках, неотступно следовали за ним. Когда Гильом скрылся в переулке, молодой человек последовал за ним без всякого труда и усилия, как будто площадь была пуста. Через несколько минут он нагнал Гильома и, положив руку ему на плечо, весело спросил:

- Что за бес в вас вселился, мой добрый братишка?

Гильом круто развернулся, и Бертрану предстало его сияющее лицо.

- Справедливость восторжествовала! - в экстазе вскричал Гильом де Го. - Сбылось предсказание праведного магистра!

- Но вам зачем понадобилось привлекать к себе внимание? Аристократов сейчас не очень жалуют.

- Люди должны знать правду. Они должны знать, что всякое зло наказуемо, что гнев бога неотвратим. Что его гнев падёт на потомков злодея, независимо от времени.

- А как же мы? - тихо сказал Бертран.

- А что мы? - постепенно успокаиваясь, спросил Гильом.

- И ты, и я, и все наши братья и сёстры прокляты от рождения за грех основателя нашего рода. Значит, избавление в лице тринадцатого потомка нам не грозит?

- Мы - жертвы, - спокойно сказал Гильом. - Бертран де Го жил в то время, когда шла Столетняя война. Он делал то, что должен был делать. А за это его проклял полоумный монах. И мы несём не проклятие, а искупление. Каждый своё. И тринадцатый потомок - это логичное завершение наших страданий. Он принесёт нам мир и покой нашим душам. Он будет основателем нового рода - самого совершенного и чистого со времён Христа. И я готовлю ему путь.

- О чём ты?

- Я возродил орден Христа и Храма Соломона, - гордо произнёс Гильом. - Магистры в нём - члены нашей семьи. А адепты - наиболее преданные воины, прошедшие отбор, проверку и инициацию. Но у нас не так много средств. Именно поэтому мне нужны знания и сокровища тамплиеров.