Бог из глины

Так почему же не развлечься немного?

Тем более эти ненастоящие забавы все же имели некоторый смысл. Здесь, в темном коридоре, присутствовало нечто родное. Существо ощущало связь со стенами дома, словно они были одним целым, подпитывали друг-друга.

— О-хэй… — невнятно пробормотало существо, приближаясь к зеркалу. — Я иду за тобой!

Справа от зеркала дверь, крашенная белым. За ней комната, в которой помимо цветочных горшков наверняка найдется кое-что поинтереснее.

(Жертва!!!)

Там на веранде, очнулась от дремоты Надежда. Она прислушалась — ничего, просто показалось. В комнате окончательно потемнело — если включить свет, прямоугольники стекол станут матовыми, и проявившиеся рисунки изморози, придадут веранде определенный шарм.

За дверью что-то скрипнуло.

Тихонько, ненавязчиво…

Затем притихло.

Надежда представила, как провинившаяся половица пытается убедить ее в том, что все в порядке:

— Не переживай так, милая, я просто старая половица… Ты же знаешь, это иссохшее дерево — оно иногда поскрипывает само по себе. Даже и не думай о том, что кто-то может сейчас стоять по ту сторону двери. Не бери дурного в голову.

(И, правда смешно, детка — слушать несуществующие голоса, пускай они, и кажутся настоящими)

В самом деле — кому нужно таиться там, за дверью?

На этот счет у Надежды было свое мнение. В последнее время кто-то поселился в одежном шкафу. Этот кто-то издавал неприлично громкие шорохи, очевидно пытаясь устроиться поудобнее. С каждым разом звуки становились все более отчетливыми, вызывающими. Словно существо их издающее окончательно перестало стесняться своего присутствия там, за лакированными дверцами.

Пару раз, когда мужа не было в комнате, Надежда решительно распахивала дверки шкафа, обнаруживая все те же вещи, что громоздились на прогибающихся от тяжести полках. Никого и ничего постороннего она не находила, но отчего-то казалось, что ночной обитатель шкафа все же успевал в последний момент спрятаться где-нибудь еще, благо в спальне было с избытком мест, куда можно спрятаться.

Она не стала говорить мужу — черт, да это стало своего рода привычкой. Что-то не давало ей раскрыть все свои секреты, и с каждым днем это становилось все более невозможным.

Секреты копились, множились, обзаводились историей. Надежда перебирала их, бережно раскладывая по полочкам, чтобы в любой момент вновь прикасаться к ним, сдувать пыль. Это оказалось неожиданно приятным — иметь что-то свое, чем не обязательно делиться с другими.

Вот только с недавних пор, ей стало казаться, что подобные секреты есть не только у нее одной. Сам дом, и все что в нем, было пропитано тайнами. Эти тайны во всем — и в пропахших сыростью комнатах внизу, и в широких ступенях лестницы, и даже в пустых банках из-под кофе, что расставлены на полках буфета. Старый дом — он полон загадок, и… кто это там крадется за дверью?

Надя повернула голову так, что затрещали позвонки. Шаги за дверью стихли, словно тот, кто притаился в коридоре, раздумывал — стоит ли двигаться дальше.

Это ее муж бродит из комнаты в комнату, больше просто некому нарушать очарование вечера, пускай и зимнего. Надежда полюбила зимы, с того самого времени, как поняла, что именно эта зима не закончится никогда, пускай за окнами март — ничего не изменилось с декабря, когда первый снег упал на замерзшую землю.

А вдруг все не так? И тот, кто притаился во тьме — вовсе не ее драгоценный супруг.

Это страшный монстр обнажил клыкастую пасть, и вслушивается в шорохи, пытаясь определить в какой из комнат находится жертва!

Надя улыбнулась. Сны снами, но на самом деле ничего такого, конечно же, не бывает. Клыкастые монстры обитают на страницах произведений Степана Королева, но ни как не в коридоре ее дома. Хотя…

По правде говоря, тишина за дверью начала немного пугать ее. Надежда отчетливо слышала приближающиеся шаги, потом они стихли. Но она так и не услышала, чтобы муж спустился по лестнице, или вернулся назад, в уютные стены библиотеки, где и проводил долгие зимние вечера.

Да кто же там на самом-то деле?

И тут же, словно прочитав ее мысли, этот кто-то сделал шаг. Затем еще один, уже немного ближе к двери.

(Какие-то неправильные шаги!)

Это не могло быть ее мужем! Сергей передвигался не так. Он никогда не крался, наоборот — шаркал, с трудом поднимая ноги (врачам пришлось повторно ломать кости левой ноги, из-за того, что те неправильно срослись), шлепая прохудившимися подошвами старых, изношенных тапок. Только теперь Надежда сообразила, что было неправильного в этих пугающих звуках.

Тихий цокот, словно… чьи-то острые когти касались пола!

(Хей-хо! Это существо, детка, и оно пришло за тобой! Кто знает, может быть всматриваясь в зимюю прелесть сада за окном, ты невзначай уснула? Так и есть — задремала на стуле, и теперь поплатишься за это!!!)

Надежда вскочила.

— Это не сон — прошептала она.

(Конечно не сон, дурашка — самая, что ни на есть реальная реальность, в которой страшные существа бродят по комнатам, потому что пришло время охоты!)

Там, за дверью, существо раздуло ноздри. Время охоты пришло! Оно еще мгновение раздумывало, затем чуть шевельнуло обросшим отвратительно-бурой шерстью ухом — существо услышало биение испуганного сердца.

Существо довольно заурчало.

Услышав звуки, издаваемые существом, Надежда отпрянула. Веранда была пустой — не спрятаться, не скрыться. Единственная дверь, вела в коридор, в котором поджидал отвратительный монстр. Было ли это сном, или явью, неважно — оно поджидало ее, а может быть вот прямо сейчас, в эту же секунду, оно распахнет дверь и ворвется в комнату, чтобы раскрасить поблекшие обои новой ярко-алой, пускай и быстро темнеющей краской.

(Кровью! Оно раскрасит стены кровью, летящей брызгами из твоего разодранного тельца!)

Чудовище-страшило из снов. Что оно делает здесь?

Ответ пришел сам собой — время охоты, время убивать!

Существо приблизилось к двери, царапнуло когтем плохо окрашенную поверхность. Надежда услышала царапающий звук — словно существо полоснуло по сердцу. Она зажалась в угол, прикрыла лицо ладонями. Вряд ли это могло спасти, вот только что ей оставалось делать?

Она не видела, как медленно опустилась блестящая никелем ручка замка, зато прекрасно услышала скрип отворяемой двери.

Существо вошло в комнату. Оно не торопилось — рассматривало ее крохотными глазками из широких, очерченных надбровными дугами глазниц. Затем оно шумно выдохнуло, наполнив комнату смрадом гниющей плоти.

(И запахом глины, вперемешку с сыростью, и сладковатой плесенью…)

Захлопнуло дверь.

(Теперь ты не убежишь милая, как ты любишь это обычно делать!)

Оно приближалось, медленно, и его шаги словно камнем ложились на измученную страхом душу. Если было бы можно, Надежда превратилась бы в песчинку, коих полно на полу, только бы оно не смогло рассмотреть ее.

Мир преисполнился ароматами страха. В этом новом качестве, он казался частью чего-то другого, непривычного. Надежда ощущала странную истому. Как будто знала, что сейчас произойдет.

Замри детка, и следуй одному простому правилу:

Не дышать!

Замереть, стать дрожащей на ветру былинкой.

А еще лучше бесплотным духом, просочиться между пальцами существа, и перетечь сквозь неплотно закрытую дверь, и взмыть к небесам, где нет оглушающего сопения, и нет больше страха.

Существо нависло над ней — уже сейчас она чувствовала запах глины. Оно плямкало, пережевывая кусочки, и сопело, рассматривая скорчившуюся девушку. Еще немного и оно бросится на нее, чтобы:

Вцепиться сильными лапами, сорвать одежды, обнажить дрожащее тело.

Полосовать острыми когтями, оставляя глубокие разрезы, из которых хлыщет кровь.

Рвать на мелкие кусочки, лохматые окровавленные ошметки!

Но вместо этого, существо положило руку на плечо Надежды, и легонько встряхнуло.

— Хей, детка. Что-то случилось? — в этих словах были издевка, и скрытый страх одновременно. Как ни странно эти противоречивые эмоции прекрасно ужились в этих нескольких словах.