Судья

— Вы это сделали, — проговорил он.

Павел молча поднялся, с демонстративным видом встал у стола.

Точилина прошиб пот.

Кипя от злости, он процедил:

— Извини.

Павел с ехидной улыбочкой сел. Точилин расслабил ворот рубашки.

«Никто не должен узнать об этом. И не узнают».

Павел откинулся на стуле. Кривясь, оглядел следователя.

— Вы отвратительны. Пытаетесь пролезть ко мне в доверие, а сами в уме просчитываете ходы.

— С чего вы взяли?

— Я вас насквозь вижу. Вы хотите выпытать у меня информацию о человеке, который занимает ваши мысли. О серийном убийце, которого вы называете Судьей.

— Раз уж мы об этом заговорили… Вы с Ним знакомы?

— В некоторой степени.

— В какой степени?

Покровский провел рукой по волосам.

— Я вам скажу как есть, а там сами решайте, верить мне или нет.

Точилин кивнул.

— Судья — я Его выдумал.

Точилин нахмурился.

— Да, так и есть, — сказал Павел. — Я давно знал о Его существовании. Я Его создал.

Он выдержал паузу, глядя на следователя с насмешкой.

— Каким образом? — спросил Точилин.

— В детстве я очень боялся человека в черном плаще, который придет и накажет меня, если я совершу грех. Невидимый друг. Я даже разговаривал с Ним. И подумал: почему бы Ему наказывать не только меня, но и других детей? Меня часто обижали. Я становился жертвой тех, кто сильнее. Я плакал. Меня переполняли злость и обида. Я представлял, как невидимый друг жестоко наказывает моих обидчиков. Мне становилось легче. Хотя теперь я понимаю, что все оказалось намного серьезней. Моя фантазия перестала быть бесплотным образом, обрела плоть и зажила сама по себе. Можно сказать, Судья — моя воплощенная мечта.

С минуту они смотрели друг на друга.

— Вы о чем? — спросил Точилин.

Павел потер переносицу. Вздохнул.

— Вам кажется, я брежу? Мне, впрочем, плевать, что вы обо мне думаете. Но я беспокоюсь о вас. Пока вы не поймете, что все обстоит так, как я говорю, не продвинетесь ни на шаг.

Послушайте. Вы же можете на секунду допустить, что человек не просто так приходит в этот мир? Что каждый из нас исполняет высшую миссию? Что любой человек является воплощением некоей идеи?

Точилин кивнул. Именно так он и думал.

— Вы, например, являетесь воплощением идеи правопорядка. Я — воплощение… уж не знаю, чего. Но речь не обо мне. О Судье. Он воплощает идею высшей справедливости. Просто представьте, сколько в мире униженных. Этих людей переполняет обида, жажда возмездия. И совокупное желание этих людей превращается в идею, которая ищет своего воплощения в конкретном человеке. Потому и явился Судья. Люди ждали Его прихода.

Точилин поднял руки. Рассмеялся.

— Извините. Это бред сивой кобылы.

— Неужели вы не знаете, что реальности нет? Мир податлив, как глина, а пальцы гончара — человеческие желания. Биотоки человека обладают магнитными свойствами. Человек притягивает и отталкивает. Я говорю о сильном желании, которое меняет мир. Я говорю о невозможном, которое становится возможным. О водах Красного моря. О воскресении мертвых. О Наполеоне, перед которым склонилась Европа. О Советской Армии, которая, терпя огромные потери, без оружия выиграла величайшую войну в истории.

Павел отхлебнул кофе.

— Мы зря уповаем на Бога. Все находится в нас. Известный нам мир — всего лишь чья-то мечта. Отражение наших мыслей, желаний, чувств, надежд.

Некоторое время Точилин переваривал информацию.

— Ладно. Если вы верите в это, ваше дело. Скажите мне одно — вы знаете, кто этот человек?

Павел помедлил с ответом.

— В лицо — нет. Имя Его мне тоже неизвестно. Хотя кое-что о Нем я сказать могу. Больше, чем вы.

— Просветите.

Павел молчал.

— Я ведь извинился, — торопливо добавил Точилин. — Что мешает вам помочь мне?

Павел поднял глаза.

— Я боюсь за вас. Вы хотите встретиться с Ним лицом к лицу. Зачем?

Следователь не нашелся с ответом…

— Вы придумали тысячи мотивов, чтобы решиться на это. Но мотив у вас один. Вы хотите переманить Судью на свою сторону.

— Вы ошибаетесь.

— Хотите, чтобы Судья работал на вас. Помогал вам вершить правосудие в обход закона. Я говорю вам, что это безумие. Судья — даже если допустить на минутку, что вы Его найдете — воспримет вашу просьбу как грех. И убьет вас.

— Во-первых, я не собираюсь встречаться с Судьей. Во-вторых, у меня нет ни малейшего намерения… как вы сказали? Вершить правосудие в обход закона. В-третьих, со мной не так легко справиться. Даже если бы я и хотел поговорить с Ним — чего я не хочу — вряд ли Ему удалось бы убить меня, как тех беззащитных молодых людей, выгнавших из дома слабоумного старика.

— А Нестеров? Тоже был беззащитным?

— Покровский, — Точилин наклонился вперед. Затаил дыхание, внимательно наблюдая реакцию собеседника. — Скажите прямо: Судья — это вы?

Он ждал. Ему бы хватило малейшего симптома: еле заметного дрожания ресниц, движения мускула на лице, сужения зрачка.

Павел вздохнул. Заговорил скучающим тоном, который явно давал понять, что ему хочется поскорее закончить разговор.

— Судья — необычный человек. Вы должны об этом помнить. Он силен, хитер и смел. Обладает способностями к гипнозу. Умеет взглядом подчинять себе людей. Способен понижать температуру в комнате. Внушать галлюцинации. Вызывать остановку сердца, инфаркт — без телесного контакта с жертвой. И становиться невидимым. Я имею в виду, способен сливаться с окружающей обстановкой.

Он замолк, погрузившись в себя.

— Это все?

— Пока все.

Точилин покачал головой.

— Немного. Что ж, и на этом спасибо. Еще один вопрос. Эксперты установили орудие убийства. Судейский молоток.

— Господи, — Павел потер лоб. — Даже это сбылось.

— Мне это кажется сомнительным. Разве таким предметом можно убить человека? У последней жертвы голова разбита вдребезги, и лицо в кашу. Вы не знаете, как такое возможно?

Павел покачал головой.

— А насчет следующей жертвы? Кого Он убьет?

— Кого угодно. Судья доберется до любого. Кроме меня. Я — единственный человек в мире, которого Он не может убить.

— Почем вам знать?

Павел усмехнулся.

— Он пытался.

— Что? — Точилин изогнул брови. Вот это новость!

— Давно. По мотивам, вам небезызвестным.

— И не убил вас?

— Он не может. Я для Него неприкосновенен. Я и те, кто находится под моей защитой.

— Кто это?

— Те, кого я люблю. Поэтому Он сначала убивал людей, от которых нить шла ко мне. Те насильники шесть лет назад… вы ведь через них меня нашли? Дочь бездомного старика — я встречался с Ним, в парке. Нас видело много людей. Судья пытался навести на меня подозрения.

— А Судья — действительно не вы?

— А может — вы?

— Нет. В этом я точно уверен.

— Почему? Может, вы больны шизофренией, и убили этих людей, а потом все забыли?

Павел допил кофе. Поставил чашку. Его рука дрожала.

— Что с вами?

— Ничего.

Павел потер виски. Точилин встал.

— Давайте я отведу вас домой.

— Нет.

— Бросьте. Не люди мы, что ли?

Точилин обогнул столик. Положил руку Павлу на плечо.

Тот вскочил, схватил Точилина за шиворот и прижал к стене. Его тонкое лицо исказилось. Верхняя губа оттянулась, как у волка.

— Если ты еще раз притронешься ко мне, я тебя убью. Понял?

Точилин не выдавил ни звука. Он впервые в жизни почувствовал страх. Нападение было неожиданным. Лицо Павла — ужасно. Черты заострились, придав ему звериный облик.

«Он ненавидит меня. Все это время он улыбался, а сам кипел ненавистью».

Павел отпустил его. Стоял, тяжело дыша.

Все взгляды обратились на них. Взрыв Павла испугал не только Точилина. Все в зале застыли в ожидании драки.

Точилин встряхнулся.

— Псих, — бросил он.

Павел потер лоб. Лицо снова осунулось.

— Извините. Сорвался. Мне пора. Провожать не надо.

Быстрым шагом он вышел, оставив Точилина в нелепом положении.