Паутина миров(СИ)

- Понятно. Есть ещё и, во-вторых? - поинтересовался Александр.

- Имеется. - Настя с усмешкой посмотрела на молодого человека. - Говоря бычок, я имела в виду именно тебя.

Сказав это, девушка искренне рассмеялась.

- Ну, что ж, - философски рассудил Ранецкий, - бык огромный, красивый и сильный зверь, и если ты меня сравниваешь с ним, то я не против.

- Что ты имеешь в виду? - Настя перестала смеяться.

- Я просто хотел напомнить, что помимо быков существуют свиньи, павианы, верблюды и прочие пингвины.

- Получается, я сделала тебе комплимент? - уточнила смысл фразы Настя.

- Во всяком случае, я это так воспринял, - ответил Сашка, и улыбнулся своей белозубой ослепительной улыбкой. - Извини, если ты рассчитывала на другое.

- Э! О чём это вы тут верещите? - расчухался Вася. - Опять с городским шуры-муры крутишь?

- А с кем крутить, Васечка? Ты же лыка не вяжешь. - Настя усмехнулась презрительно. - Пойдёшь с таким на сеновал, а ты и уснёшь по пьяни.

- Сама меня оскорбляешь ежеминутно, и удивляешься, что я пью! Как же тут не запить!

В доказательство своих слов Вася опять извлёк флягу, и теперь уже надолго приложился к ней. Воспользовавшись паузой, Ранецкий спросил у Насти:

- А претенденту на место рядом с тобой ты какую звериную кличку дала?

- Не твоё дело, Саша. Мы здесь со своими зверушками сами как-нибудь разберёмся.

- А я ведь ни на что не претендую.

- И правильно делаешь.

- Знаешь, Настя, есть такое очень известное высказывание Мэрилин Монро о том, что лучшие друзья девушки - это бриллианты.

- Слышала. - Настя невесело усмехнулась. - И что с того?

- Я хочу сказать, что эту фразу почему-то цитируют не полностью.

- И как же она должна звучать? - в голосе Анастасии сквозила скука.

- Мэрилин Монро сказала: "Лучшие друзья девушки - это бриллианты, а главное украшение девушки - это тот, кто рядом с ней!"

- Неужели? - из голоса Настасьи исчезла скука. - Ты на кого-то намекаешь?

- Нет. Просто некоторые спутники, безусловно, красивых девушек однозначно дискредитируют их.

- А не много ли ты себе позволяешь?

- Думаю, что нет. Ты жалеешь Василия, а жалость унижает настоящего мужчину.

- А кто сказал, что он мужчина?

- Что?! - взревел Василий. - Вы это о ком?

- Обо мне, - успокоил Сашка молодого человека. - Это я своим немужчинством дискредитирую Настю.

- Смотри мне! - Вася погрозил Ранецкому своим пудовым кулачищем, раздутым от чрезмерного употребления недобродившей браги.

- Смотри, какой самокритичный, - вдруг вспыхнула Настя. - А ведь говоришь, ни то, что думаешь!

- Всё человечество только этим и занято, - философски сумничал Александр, - думает одно, говорит другое, а поступает по третьему. Слова - это лишь хорошая ширма для сокрытия своих мыслей и для завуалирования деяний.

Настя поморщилась.

- Говори попроще.

- Почему?

- Васька и половины твоих слов не понимает.

- Это его проблема.

- Это его беда! - взгляд Насти потемнел. - Проживи ты в нашей Глуховке всю жизнь от самого рождения, то был бы не лучше Васьки. Так что сбавь своё высокомерие.

- Извини! - волна стыда накрыла Сашку-промакашку. - Ты полностью права!

- О чём это вы без меня всё время треплетесь? - Васёк вынырнул из самогонной нирваны, и жаждал общения. - Я хочу принять участие в разговоре.

- Добро пожаловать, Василий! - Настя сделала рукой приглашающий жест. - Только попрошу без мата.

- А я не могу без него, ты же знаешь.

- Он им не ругается, он им говорит, - пояснила Настя.

- И имею на это право! - задиристо возопил король местных лесов и болот. - Я на своей территории! А вот что делает здесь этот городской хлыщ, мне совсем непонятно. Тем более, рядом с тобой, Настюха!

- За городского хлыща ты ещё ответишь, морда колхозная, а если остатки памяти у тебя самогонка вымывает, то напомню, что я приехал погостить к бабушке, дедушке и дядюшке, и спрашивать дозволения об этом у таких толстозадых кнуров, как ты, я не собираюсь.

Не успели звуки последней фразы покинуть Сашкин рот, как Васёк, издав дичайший рык, не слыханный в этих крах со времён палеолита, бросился на него. Возможно, для парней из Глуховки и окрестных хуторов этот приём оказался бы смертельным, но для ночных улиц портового города Морельска этого оказалось явно недостаточно. Отбив левой рукой Васькино кулачище, Саня, сначала встретил лбом его нос, а далее правой зарядил в левый бок, под сердце.

- Уххх! - просипел Вася-Василёк, и стал заваливаться на Ранецкого. Сашка благородно поддержал поверженного противника, и, протащив пару метров, посадил на землю, уперев спиной в забор.

- Извини, Настя, он первый начал, - виновато проговорил Ранецкий.

- Это я сама виновата! - сердито ответила Настя, однако в глазах её Александр различил (или ему показалось) яркую искру женского восторга. Сражались-то из-за неё! - А ты мог бы и полегче.

- Не получилось полегче. Никак. Он бы меня своей массой задавил. На центнер тянет мальчик твой.

- Я тебе уже говорила, что он ни мой.

- А он про это знает?

- Догадывается.

Настя намочила платок в ведре у колодца, и стала омывать Васино лицо. Нос короля Глуховки слегка потерял форму, и обильно сочился кровью. Дыхание было учащённым.

"Ничего, рана не смертельная", - успокоил себя Ранецкий. - "В другой раз умнее будет".

Сбегав домой, Настя принесла вату, и заткнула тампонами дырки в носу поверженного гиганта. Кровотечение остановилось. Девушка заботливо суетилась вокруг своего нелюбимого, а на Сашку даже не взглянула. Радость победы быстро поблекла, и Ранецкий с опозданием подумал, что лучше бы он проиграл, был избит, и теперь Настя ухаживала бы за ним, изгоняя хворь своими нежными девичьими руками. Однако поздно.

- Ну, что стал, как столб? - сердито процедила Настя сквозь зубы. - Не путайся под ногами.

Сашка совсем сник, сел на скамейку, и закурил.

"Хрен поймёшь этих женщин", - справедливо рассудил он. - "То им не так, это им не эдак!"

Захотелось вдруг отведать содержимого Васькиной фляги. Для снятия внутреннего напряжения, и уравновешивания сознания с подсознанием. Владелец же оной уже что-то мычал, чавкал пухлыми губами, и жалобно похрюкивал. Короче, приходил в себя.

Тем временем стемнело совершенно. Лишь блеклая Луна и россыпь звёзд светились в чёрных небесах. Имелось тусклое освещение от фонаря где-то вдалеке, и свет из окон - дизель-генератор ещё не выключили. Порывшись в сумке, Саня достал фонарь, но включить его так и не успел, так как со стороны леса донёсся хруст, похожий на то, как лопается при падении яйцо, только раз в сто громче, да со стальным скрежетом, басовым звоном и низким завыванием. И одновременно, оттуда же, из самого центра леса, острой пламенной линией возник огненный луч, шедший от земли, и теряющийся в бесконечности чёрного неба, где-то в дальних дебрях Млечного Пути.

- Ой! - взвизгнула Настя.

- Чёрт возьми! - изумился Сашка.

- Ни х.. себе! - воскликнул Василий.

Какое-то время ребята смотрели на светящийся луч, а потом Сашка выразился в том смысле, что:

- Это мне не кажется?

- Нет! - выпалили одновременно Настя и Васёк.

Город Морельск. 2000-е годы.

Утро выдалось хмурым и промозглым. Похмельное пробуждение вызывало головную боль, ломоту в затылке, и тошноту, рвущуюся откуда-то изнутри. Ранецкий попытался встать, но резкое головокружение уложило его обратно на продавленный диван с торчащими кое-где пружинами.

"Интересно, что-нибудь осталось?" - возникла утренняя мысль регулярно пьющего человека. - "Не мог же я всё употребить в одиночку!?"

Превозмогая общую муторность организма, Александр Сергеевич поднялся с дивана, и, шлёпая по полу босыми ногами, направился к холодильнику. Сердце ёкнуло от разочарования. Ни водки, ни вина, ни пива. Чёрт! А ведь должно было остаться! Ранецкий налил полный стакан холодной воды из под крана, и жадно выпил. Присев на табуретку, он почувствовал, что интенсивно потеет, однако стало лучше. В голове проветрилось. Мозги заработали. А может... Саша направился в умывальник, ибо интуитивно помнил, что с ним что-то связано, открыл дверь, включил свет, и... Господь услышал его молитвы: на стиральной машине стояла пол-литровая бутылка водки, отпитая лишь на треть. Схватив её, Ранецкий бросился на кухню, налил большую рюмку, и залпом выпил. Ух! Саша снова стал потеть, но уже по-другому. Посидев в обездвиженном и бездумном состоянии минут пять, он потянулся к сигаретам. Первые пару затяжек приятно затуманили голову. Хорошо! Сложив на поднос водку, рюмку, пепельницу и сигареты, отправился снова на диван. Улёгшись на скрипучее ложе, расслабился. Кайф!