Бункер "BS-800" (der Fluch des Reichs) (СИ)

Халтура – подработка, дополнительная работа). Слово “Киллер” тогда как раз было в ходу. Один высокий чин захотел залезть ещё выше, но ему мешал человек, об которого он спотыкался. Подкатить к этому сучьему потроху он сам не мог, потому что руки были коротки, – со злостью проговорил Фриц. – Мой “чинарь” попросил меня устранить своего конкурента, и пообещал мне взамен всё, что захочу. Я поставил ему условие – давай боеголовку, и тогда я займусь твоей проблемой! Попытаешься кинуть – и тебе не жить. Он спросил – зачем она тебе? Я сказал, что хочу продать её в одну восточную страну, чтоб наладить отношения с очень влиятельным там человеком. Он долго думал, но в итоге согласился. Мы поехали с его людьми в расформировывающуюся часть, там был подземный склад списанных по старости ядерных боеприпасов, демонтированных с распиленных подводных лодок – их должны были утилизировать. Погрузили “изделие” в машину, и повезли сюда, в лес. Они сопровождали меня – мы так договорились. Проводили до самого поворота в лес – я не скрывал своё местоположение, ведь уже тогда у меня были свои люди, много людей, готовых защищать своё, готовых драться до последней капли крови. “Чинарь” думал, что я устраню его проблему, а потом он устранит меня – длинные языки никому не нужны; и получит за мой труп и за возвращённый государству украденный боеприпас стратегического значения большую звезду, и авторитет перед “папой”. Но не тут-то было! Мы с бойцами положили в этом лесу взвод “ОМОН – а”, который “чинарь” прислал для того, чтобы поймать меня за яйца. По телевизору через день, в новостях показали ролик, о попавшем в засаду, и полностью уничтоженном в Чечне взводе “ОМОН – а”. Правда, моих ребят тоже немало полегло. Полегли самые лучшие, верные мне люди, вместе с которыми я и создал “Гранитный”. Я позвонил “чинарю”, и сказал, что планирую подорвать боеголовку, и что мой человек предоставит западным “СМИ” информацию о наших с ним делах. Все наши разговоры, с самого начала нашего знакомства, записывались мною – для подстраховки. Он обо

#ался! Ещё бы! Я на его месте тоже бы в штаны наложил – ведь он уже стал большой шишкой, благодаря мне, конечно! Мне стоило не малых трудов грохнуть его конкурента – сучьего потроха, – он падла, словно чувствовал, что его пуля уже отлита, и более того – уже в стволе. Для его устранения мне пришлось сжечь нескольких отличных бойцов в пламени необъявленной войны! Потом в стране поменялась власть – это сыграло мне на руку, и я сказал “чинарю”, что тот мне должен много денег, и должен обеспечить мне и моему маленькому лесному государству суверенитет, полную независимость и свободу от политического и любого другого угнетения. Я пообещал, что не буду привлекать к себе внимания, что хочу независимости от государства, хочу жить так – как хочу! Он, конечно, согласился – ведь выбора у него не было! Иначе я бы разделался с ним, за его “кидок” с “ОМОН-ом”. К тому времени я сам уже не занимался криминалом – всю грязную работу делали мои люди – как правило, обеспеченные оружием, деньгами и крышей над головой отставники. Мне привезли деньги – много денег. Целый грузовик новеньких, американских долларов! Мой город был официально оформлен как секретная подготовительная база “ГРУ” – запретная зона, “ПГБ-Гранитный”, закрытый город гарнизонного типа. Нам привезли “ксивы” – пятьдесят удостоверений, с вписанными данными, которые я заранее отправил “чинарю”. Всё официально, мы имеем право носить любые звания, нам даже обязаны подчиниться те же “менты”, если мы предъявив им “служебные” удостоверения! Разумеется, я стараюсь лишний раз не привлекать к себе внимания, чтоб хитрый “чинарь” лишний раз не вспоминал обо мне. Так что, мой дорогой Симак, я тут царь, на законных основаниях. Позже, я выкупил через Восток ещё несколько боеголовок – и теперь все они находятся в бункере, вырытом нами, постоянно обслуживаются, и находятся в состоянии полной готовности! Если что – подорву нах*# пол России, и тогда сосать “им” всем “кожаную шляпу”! Параллельно с взрывом пойдет в ход заготовленный компромат – и многие головы полетят, очень многие! Круговая порука – друг мой, это такая хорошая вещь, что чем дальше – тем больше! И на данный момент, у меня в кармане жизни многих высокопоставленных людей! Плюс ко всему, что если случится так, что мне придется подрывать боезаряды – в ход пойдут подготовленные “торпеды”: это люди, которые прошли специальную подготовку, и в экстренном случае у каждого из них будет своя цель, которую нужно будет устранить! Поэтому, можно сказать, я держу руку на артерии страны! Если что не понравиться, то я сожму пальцы, и стране настанет пи*#ец! Верхушка руководства слетит, как пустое, дырявое ведро! Это будет крах, конец нашей страны – ведь ты знаешь, что бывает, когда Россия остаётся без “папы”? Будет хаос! Представив, какая сила у этого человека в руках, мне стало не страшно. Я молча рулил, стараясь объезжать земляные ямы. -А для чего это всё, для чего эта маскировка? – спросил я. -Они не знают точно, где, как и что. На случай, если “чинарь” изменит планы. Такое тоже может быть. Мы создали тут целый лабиринт, с противотанковыми и противопехотными минными полями, растяжками, который каждый мой солдат знает, как свои пять пальцев! У нас есть “ПЗРК” и много разного, на случай воздушной атаки. Доллары, которые мне привезли, я умножил на сто, вложив их в бизнес. На полученные деньги, – которые до сих пот текут неисчерпаемой рекой, – я купил много “нештяков”. Но всё же я стремлюсь к независимости, и поэтому мои люди учатся сами добывать себе оружие. Бесплатно я выдаю лишь хлам – типа “Мосина” или другого старья. Люди должны сами покупать себе оружие – у меня же, на заработанные ими деньги. Я много плачу своим людям, у меня свой бизнес, законный, там, в городе! – Фриц неопределённо махнул рукой в одному ему известную сторону, – Денег много, и мне нравится такая жизнь! Я мог бы жить в особняке, мог бы жить на островах, иметь дорогую машину, трахать каждый день лучших женщин мира – но всё это не для меня! Лучше быть маленьким королём, чем большой шестёркой! Спортивные машины я не люблю, как не люблю всю эту грёбанную роскошь! Мне больше нравятся “УАЗ-ы”, квадрациклы, пыль и грязь, пот и кровь, боль и страсть – в них жизнь, Симак! – почти прокричал он. – Баб у меня здесь сколько угодно, притом они боготворят меня! И заметь, не за деньги! Я могу сделать так, чтобы любая современная певица отсасывала у меня через день, после того, как я её увижу в сети или по телевизору. Но я не люблю когда всё за деньги. Деньги лишь “для”, а не “чтобы”! Мы въехали на растоптанную поляну, на которой росли ели с обрубленными снизу ветками. В ста метрах я увидел забор – металлический, с наброшенной на него маскировочной сетью. Различная техника стояла между деревьев, перед воротами. Надо сказать, что и за забором было немало деревьев, которые хорошо маскировали гарнизон от спутников. Закрыв машину, мы пошли к этому забору, в котором уже виднелась очертание калитки. Рядом с калиткой оказались ворота, которых я и не заметил по началу, из-за маскировки. На воротах красовались две здоровые, выполненные из листового железа и покрашенные красной краской, звезды, как на воротах воинских частей. За забором виднелись крыши домов, добротные современные крыши. Сам забор был обтянут колючей проволокой, несколько больших прожекторов возвышаются за ним. Мы подошли к воротам, и калитка заблаговременно распахнулась перед нами. Открылась она без скрипа – смазана. Дверь открыл молодой парень, в чёрной одежде без знаков различия, но с красной повязкой на рукаве чёрного кителя. За плечом висела легендарная “трёхлинейка”, из ременной кобуры торчал сигнальный пистолет. -Товарищ полковник... – начал докладывать парень, вытянувшись струной по стойке смирно. -Отставить! – лихо прикрикнул Фриц. Мы прошли дальше, Борис в замешательстве плёлся за нами. Здесь действительно был целый город. Рядом с калиткой стояла небольшое помещение охраны, из прорези бойницы которого на нас смотрел ствол “РПК”. Рядом с помещением – собачья будка, с насторожившейся при нашем виде собакой, прикованной к будке цепью. Это была немецкая овчарка. Сами дорожки залиты бетоном – ровно и аккуратно, сразу видно, что работали “с душой”. Похоже, у Фрица по-другому не работают! -Раньше тут содержали заключённых – торфяников, это законсервированный лагерь. Я со своей “тёлкой” тут недалеко обосновался, ходил как то на лося, и обнаружил это брошенное место. Мы тут всё обновили, подстроили. Новые дома построили, сложили печи! – хвалился Фриц, и обоснованно. Справа от дорожки, по которой мы шли, я увидел стоящие в ряд машины: “Батоны” – их было штук двадцать, стояли они на одинаковом расстоянии друг от друга, выстроенные идеально ровным рядом. Краска на машинах блестела зеркальным лаком, шины были черны. Машины стояли на бетонной площадке, над ними висела маскировочная сеть. За рядом “батонов”, стояли “козлы”, в основном тентованные. Машины тоже выгладили “с иголочки”, словно Фриц тут содержал автосалон отечественных внедорожников. За ними возвышались зелёные кабины “шишиг”, этих машин здесь было с десяток. Половина – с командирскими кунгами связи – “КШМ*”, другие – с какой-то спец аппаратурой, смонтированной на базе этих машин. (*Командно штабная машина). За “66-ыми” стояли “Уралы”, и несколько грузовиков “ЗиЛ-131”. Дальше, уже за “ЗиЛ-ами”, – мне не хватило зрения, чтобы различить модель, – ряд джипов, обычной, гражданской раскраски. Квадрациклов не было – скорее всего, они держали их где-нибудь под крышей. От этого огромного автопарка повеяло тёплым запахом нового отечественного автомобиля, бензина, и нагретой солнцем резины. На секунду в голове закружило – вспомнилось детство, пионерлагерь. Дежурная машина в том лагере была как раз такая “таблетка” – запах выхлопа от этой машины, запах нагретой солнцем краски – эти запахи крепко врезались в память. Я всегда с завистью провожал эту “дежурку”, когда она выезжала за забор или просто разъезжала по территории. У этой машины было много поклонников – не один я с завистью втягивал сдобренный выхлопом воздух своими детскими ноздрями. Тогда я думал, что стану водителем, когда вырасту, и непременно устроюсь работать в этот лагерь, и буду ездить именно на этой машине, а меня будет провожать завистливыми взглядами детвора. Нам на встречу попадались какие-то забитые “мужичишки”, каждый из них что-то нёс в руках: мешок или ящик. Одетые все в выцветший зелёный камуфляж старого образца, местами заштопанный, местами перепачканный краской, цементом, а где и просто прожженный. Скорее всего, это обноски Фрицевской армии, которые местные “дураки” донашивают за солдатами. Ну правильно, нормальному солдату нечего делать в рабочее время в части! -Михеев, а ну давай быстрее! – раздался властный окрик. Окрикнули одного из мужиков, который нёс на плече какой-то ящик, который сразу ускорился. Мужчина, в чистом строительном комбинезоне почтительно вытянулся по стойке смирно, увидев Фрица в сопровождении гостей: -Здравья желаю, товарищ полковник! – бодро поздоровался тот. Фриц никак не отреагировал на приветствие, он вообще не обратил на этого человека никакого внимания – будто с ним только что поздоровалась бетонная статуя, с встроенным микрофоном, который транслирует приветствие. Мы разминулись с несколькими девушками, оживлённо щебечущими о чём-то своём, нёсшими в руках тазы и вёдра. Девушки одеты в разное, как в городе, но не так пёстро – нет в них лишь той вызывающей обнажённости и вульгарности, которая модна среди современных горожанок. Увидев нас, девушки тут же смолкли, и стали серьёзными. Головы все опустили вниз, стараясь не смотреть на нас. Рядом с одноэтажным домом, старого советского образца, барачного типа, было развешано на верёвках разнообразное бельё, на крыльце одна девушка покачивала дорогую на вид детскую колясочку. Две бабушки сидели на деревянной скамейке, стоявшей в тени большой ели, неподалёку от подъезда “одноэтажки”. Они что-то громко обсуждали, но увидев нас, мгновенно умолкли. Проводив нас с Борисом недружелюбным, но в тоже время внимательным взглядом, они вновь принялись в полголоса обсуждать свои дела. Вся эта умиротворённость, тишь, и мирная речь – всё это находилось в руках Фрица, и поэтому, эта жизнь, которую он создал здесь, была хрупка, словно тонкий хрусталь. На одном из домов я различил надпись на небольшой табличке перед входом: “столовая”. Интересно, как они тут получают еду? По карточкам что ли? Так же на глаза мне попалось несколько детских площадок, спортивный городок, здание с вывеской “ресторан”, “клуб”, “прачечная”. Мы прошли довольно большое расстояние – приблизительно, метров пятьсот. За это время я насчитал тридцать два одноэтажных, кирпичных дома, и не подсчитанное мною множество свежих срубов. Сдаётся мне, что это далеко не все дома, которые есть в этом лесном гарнизоне. Мы дошли до окрашенного зелёной краской дома, на который тоже была наброшена маскировочная сеть. Над некоторыми окнами можно было разглядеть коробы кондиционеров, выкрашенные зелёной краской. Судя по небольшим размерам довольно современных, а может просто не столь мощных, по сравнению с теми, которые вешают обычно под окна офисов. Над входом в здание красовалась табличка: “штаб”. Этот дом был больше остальных, у него был второй этаж, несколько зелёных тарелок торчало из крыши, и несколько обычных антенн. Окна имели ставни из толстой стали, в которой были прорезаны отверстия для автоматов – бойницы. Высокое бетонное крыльцо. На крыльце молодцеватый парень, одетый в камуфляж с красной повязкой на плече. В руках у него немецкий автомат “МР-40”, тот же сигнальный пистолет, что и у часового на воротах, в кобуре на портупее. Штык нож, немецкий, как у меня, только не переделанный, в самодельном кожаном чехле, подвешенном на другой стороне ремня. Берцы до блеска начищены, так, что при желании можно бриться, глядя на своё отражение от их отшлифованной до глянца поверхности. Солдат молча вытянулся, грудь выставил вперёд, своим видом он напомнил мне солдат, изображённых на агитационных плакатах времён “СССР”. Мы поднялись по бетонной лестнице, облицованной недорогой, но довольно современной керамгранитной плиткой. Мы зашли через толстую металлическую дверь в просторный коридор, на стенах прикручены подсвечники с толстыми свечами в прозрачных стаканах. Все свечи свежие – видно, что их ещё ни разу не зажигали. Значит, нет проблем с электричеством, или просто вовремя меняют? Освещают коридор гудящие лампы дневного света, без которых из-за отсутствия окон здесь было бы темно. Вокруг царит чистота и порядок, довольно прохладно. Я почувствовал еле уловимый запах хлорки. Полы, облицованные той же плиткой, что и крыльцо – блестят чистотой; стены, окрашенные светло-зелёной краской, дочиста вымыты. Мы шли по довольно широкому коридору, затем свернули в помещение лестничного тамбура, и поднялись на второй этаж. Шагая по лестнице, мы разминулись с молодым парнем, почтительно прижавшимся к стене, уступая нам дорогу. На втором этаже был точно такой же коридор. На стене я увидел плакат, советский, на котором изображён чёрной краской на красном фоне мужик, с суровым лицом, держащий в руке лопату. За ним – колючая проволока, и надпись сверху: “Лишь честным Трудом можно искупить вину перед Народом!”. -Плакаты лагерные что ли? – спросил я Фрица. -Да, мы их тут много нашли. Те, что получше, я решил оставить – пусть висят! Дисциплинируют, знаешь ли. Когда смотришь на эти плакаты, невольно задумываешься о свободе, о тяжести труда – по сравнению с которым твой труд это ни что; задумываешься о безнаказанности и о наказании, о жизни и её пользе окружающему тебя обществу. Становится проще работать, поддерживать дисциплину среди солдат, да и самому дисциплинироваться проще. Эти плакаты создают своеобразную ауру, да что я объясняю – ты и сам это почувствовал, потому и спрашиваешь! Мы подошли к очередной двери, с позолоченным и до блеска натёртым номером 35. Фриц приостановился, запустил правую руку в карман, и извлёк из него связку ключей. Быстро найдя нужный, он вставил ключ в замок, и несколько раз провернул его. Лязганье механизма замка эхом отозвалось в длинном коридоре. Мы прошли в большую комнату, обставленную в классическом стиле лакированной мебелью из красного дерева. Не один слой лака нужно нанести на дерево, чтоб оно имело такую зеркальную поверхность. На боковой стене висела большая карта – во всю стену; в центре комнаты стоял огромный лакированный стол, на нём немного не вписывающийся в классическую атмосферу аккуратный ноутбук, огромная латунная пепельница, чернильница, перо. На стенке, противоположной входу, висело белое полотно, подняв голову, я увидел подвешенный к потолку небольшой проектор. В углах стояли вытянутые вверх лакированные деревянные тумбы, с вмонтированными в них динамиками. Помещение обставлено довольно богато, и надо признать – со вкусом. Фриц открыл барный шкафчик, в котором загорелся свет, освещая многообразие различных бутылок у зеркальных стен. Он достал красивый графин с прозрачной жидкостью, и кивком головы в сторону стульев пригласил нас сесть. Деревянные стулья, облицованные мягкой кожей, оказались очень удобными – судя по всему, делались на заказ. -Будешь? – спросил он, глядя на меня и слегка приподняв в руке графин. -Не, нам ехать ещё; – ответил я. Он недовольно хмыкнул: -Ну как знаешь – многие мечтают о том, чтобы выпить со мной! -А ты? – с пренебрежительным холодом в голосе, он обратился к Борису. Казалось, что Фриц только заметил Левинца. Борис посмотрел на меня, я еле заметно кивнул. -Да, я бы выпил! – бодро произнёс тот. “Кто бы сомневался!” – подумал я. Фриц разлил спиртное по стаканам, и протянул один Борису. Тот жадно выпил его содержимое, после чего лицо его сморщилось так, будто бы он свежий лимон целиком съел. Фриц выпил и даже не моргнул глазом. -Шнапс, местный, – сказал Фриц, – Всё по старой технологии, отсюда и крепость! Есть и виски, и хорошая водка, да много чего есть. Так что если передумаешь... И он многозначительно посмотрел на меня и постучал указательным пальцем по красивому графину. -Да, забыл сказать, – вдруг оживился Фриц, будто бы вспомнил что-то очень важное, – Вы мне должны сорок тысяч долларов – по двадцать кусков за каждого убитого отморозка! – с ленцой растягивая слова, произнёс он. От этих слов у меня на миг пропал дар речи. Конечно, наивно было полагать, что Фриц просто так нас отпустит. Но и способ снятия “хвоста” был неожиданным, и о плате за него я не думал. Он оценил жизни двух бедолаг в двадцать штук “бакинских” – что по меркам современного криминального мира даже не дорого. Конечно, это были не просто “бедолаги”, это были подготовленные боевики, готовые и умеющие убивать, такие не думают, забираю чужую жизнь, и не боятся отдать свою. Цена была обоснована, и спорить с этим было бесполезно. – Мы так не договаривались; – ответил я, после паузы, растянувшийся в минуту. -Вот прямо сейчас договариваемся! – повысив голос, чётко проговаривая слова, сказал Фриц. – Работа выполнена, и требует оплаты. Мне надо людям платить – из своего кармана я это делать не намерен, из принципа! Ты думаешь, патроны, истраченные на твоих “друзей” на деревьях растут? По 200 штук на каждого! Да и вообще, постановка засады, и прочий гемор – всё это действия, который должны быть оплачены! -Это было лишним. Я не знаю, зачем вы так много стреляли! -Для верности! Слыхал про контрольный выстрел? Это именно он и был, многократно дублированный! Жизнь научила в подобных ситуациях не жалеть патронов, ибо цена одного из них может стоить тебе жизни. Плюс выработка оружия, плюс люди, отвлечённые от службы, плюс потраченное мною моё драгоценное время! Считай, что платишь мне за свою спасённую жизнь, и за жизнь своего друга. В общем, вы мне должны, и это не обсуждается! Мы не на базаре, и торговаться не будем. Я итак тебе сделал порядочную скидку – поверь, сумма взята не из воздуха! Давай бабки, и катитесь ко всем чертям! Фриц налил себе ещё, и откинулся в кресле, что-то разглядывая в кристально чистой жидкости, которой был наполнен его стакан. “При всём желании я не могу достать такую сумму, – думал я, – Моя машина, снаряжение, всё что у меня есть не потянет и на половину этой суммы!” -С собой у нас таких денег нет! – озвучил я свои мысли. -Вы не первые, кто оказался в лесу без денег! – он громко рассмеялся, – Что ж, товар, можно сказать, куплен, а платить мы не можем – нечем! – последнее слово он произнёс чуть громче, чем следовало, с нескрываемой издёвкой. Так, будто мы рыночные воришки, стащившие пирожок, и пойманные за руку честным торговцем, самолично выпекающим эти пирожки. “Вырасти хлеб, собери, промели, испеки – и ешь! – поучительно говорил представившейся моим воображением продавец, держащий за руку чумазого мальчонка, в грязной и рваной одежде. Да, всё так, но вот только в этих “пирожках” крысятина!” -Придётся отрабатывать! – продолжил Фриц, нарушая повисшую в кабинете тишину, пристально посмотрев мне в глаза. – У вас два варианта: первый – договорится с родными или друзьями, нашими словами, по моему мобильному, о том, чтоб они перевели деньги на один из наших счетов, через наших людей, разумеется. Если у них нет таких денег, то можете написать на моих людей доверенность, на право распоряжения недвижимостью, которую мы заверим нотариально, всё чин чином. Мы поставим минимальную цену на ваши квартиры – чтоб долго не ждать, продадим, нужную сумму вычтем, минус стоимость работы моих людей – но там не так много. Все остальные деньги переведём на банковский счёт, который откроют специально для вас. Может, оставшихся денег хватит на то, чтобы купить другую квартиру, немного поменьше, подальше от центра, в домике с “бородой” – но главное, вы будете живы, и никому ни чего не должны. Это дорогого стоит, поверь! Зачастую люди не думают об этом, и часто совершают разные безрассудные поступки. Берут кредиты под нереальные проценты, которые они заведомо не в силах погасить. Да ещё и деньги тратят непойми на что: дорогие машины, которые они не в силах будут обслуживать, дорогую мебель – которую они быстро уничтожат – ведь к этой мебели нет бережного отношения, поскольку она куплена на “чужие” деньги. Да, именно так, это уже чужие деньги, за которые им предстоит расплачиваться своими. Некоторые, молодёжь в основном, тратят деньги на всякую чушь – модную одежду, которая через месяц выйдет из моды, на дурацкие телефоны и их модификации, которые они потеряют по пьяни или разобьют об стену при ссоре с близкими. На идиотские планшеты, компьютеры которые они используют во вред себе. Компьютер создан для того, чтоб помогать человеку думать, решать свои проблемы. А что они делают? Сутками сидят за этими электронными коробками, тратя самое дорогое, что есть в мире – время, да на что тратят!? – размышлял Фриц. – Игры – заменяющие человеку реальность, компьютерные модели жизни; пишут в каких-то форумах таким же как они сами людям, злятся, радуются и любят – но это всё не настоящее, это лишь компьютерная модель социума, придуманная для того, чтоб забрать у людей свободное время, которое они не умеют использовать! Это то же, что трахаться с резиновой куклой! Люди сами хотят, чтоб другие владели их временем, люди хотят быть кому-то должны, чувство свободы лишнее в современном мире! – Фриц размахивал руками, видно это была его тема. Затем он резко замолчал, и через несколько секунд продолжил спокойным голосом: -Пока мои помощники будут оформлять вашу недвижимость вы, чтоб без дела не сидеть, и мой хлеб не просто так жевать, будете приобщены к хозяйственным работам. Своей работой вы будете расплачиваться за еду, воду и тепло, за крышу над головой. Если нет недвижимости, или её стоимость меньше нужной – это будет вам вторым вариантом, годик на меня поработаете: пол годика в “чуваках” походите, потом в “батраки” вас переведём. Хорошо работать будете – “мужиками” станете. Плохо работать будете – без еды вам сидеть, голодными. Убежать надумаете – в землю положат, без гроба и таблички, без креста и могилы. У вас может появиться дурная мысль о побеге – у многих появляется. Обычно через месяц. Вот только ни один на волю не выбрался. Вы в подводной лодке, на которой я капитан! У нас тут не тюрьма – лояльности от надзирателей не ждите, и закон у нас свой, “таёжный”. Всех сбежавших отловили пущенные по следу собаки и наш элитный диверсионно-партизанский отряд, с егерями вместе. Мы в основном молодёжь на беглых тренируем. Фриц молча наполнил свой стакан булькающей жидкостью из графина, не предолгая более никому, выпил залпом, и продолжил: -Ваших сегодняшних “дружков” наши “зелёные” солдаты уложили – не всё им по фанеркам стрелять! Кто поймает беглого, – особенно ценятся живые пленники, – тому сумма неплохая на счёт переводится, внеочередное звание, почёт среди сослуживцев и жителей, временное послабление режима по службе, и ещё кое какие бонусы. Все молодые солдаты мечтают, чтоб кто-нибудь сбежал, уж поверьте! Были случаи, когда молодые солдаты подкупали надзирателей, чтобы те доводили “чуваков” до побега. Справедливости ради надо сказать, что основная масса “чуваков” предпочитала вешаться или вспарывать вены. Беглецов же, тех, кого живьём ловили – свиньям скармливали, кого собакам отдали, а некоторых, особо отличившихся, к деревьям привязали, на высоту нескольких метров – там до сих пор и весят их обглоданные птицами скелеты. Надо будет вам экскурсию организовать. Он вновь на секунду замолчал, что-то обдумывая, затем продолжил: -Через год работы вы свободны, и ничего мне не должны. Он вновь умолк, казалось, что с нами говорит робот, работающий на электричестве, и ток в проводах иногда пропадает, обездвиживая “робота”. -Симак, я тебя уважаю как человека, и не ставлю на проценты. Да и в “чуваки” тебя не хочу прописывать. “Чуваки” – отряд смертников, работающий на износ и выполняющий самую тяжёлую работу. Все “чуваки” ходят под конвоем, живут в бараке, спят по пять часов в сутки – и им хватает, представляешь! Мне иногда, после пьянок и кутежа с бабами, двенадцати мало, а эти по полгода по пять часов в сутки спят! Обычному человеку требуется 1500 часов сна, в течении полугода, а этим девятисот хватает! Хотя, они и есть обычные люди, просто притеснённые тяжелыми обстоятельствами! Для “чувака” сон вообще это главное. “Накосячил” – минус час сна, сильно “накосячил” – минус час всему бараку. Едят они суп из картофельной кожуры, плесневый хлеб, по выходным зерновые каши даём. -Отбросами значит, кормить будешь? – спросил я, сжав зубы. -Нет, отбросы, например мясные, мы собакам отдаём. “Чуваку” отбросы калорийных продуктов есть вредно – жиром может зарасти. И что мне с вами, толстенькими, тогда делать? На сало пустить? “Чуваку” лишняя сила не нужна! Чтоб он цепи на ногах не разорвал! Нет, кормим так, чтоб силы были только на работу и чтобы не сдохли они раньше времени! -Ты зверь, Фриц, Гитлер нервно курит, по сравнению с тобой! – сказал я. Борис испуганно посмотрел на меня, затем медленно перевёл взгляд и упёр его в пустой стакан, сиротливо стоящий на зеркальном лаке стола между его рук. Фриц рассмеялся. Опять так же громко, что от его смеха звенело в ушах. Я уже начинал ненавидеть его смех. -Не каждый доживает до “батрака”, – ледяным тоном продолжил он, – У нас вообще мало кто уходит от сюда, люди, попавшие к нам за долги, часто остаются у нас, получают должности, деньги, реальные деньги, много денег. Там, – и он небрежно ткнул пальцем в окно, – Там вам за эти деньги ж*#у рвать всю жизнь придётся, а у нас, проработав пару лет, на небольшой должности, вы обеспечите себе спокойное существование и хороший счёт в банке, детишкам при правильном подходе останется! В дверь постучали. -Да! – нервно крикнул Фриц. В комнату вошёл тощий парень, с бледным лицом. -Разрешите, товарищ полковник? -Да, что у тебя, давай резче, видишь – я с людьми разговариваю! -Помните, вы мне приказали разузнать про Симака? – парень посмотрел на Левинца, видимо пологая, что Симак это он. -Ну и что там? – тоном, не терпящим промедления в разговоре, спросил Фриц. -Ребята всё сделали! Им стоило большого труда найти какую-нибудь информацию о нём – он почти нигде не засвечен! -Хочешь сказать, что дизель пол дня жёг соляру чтобы вы узнали, что он “не засвечен”? – спросил Фриц, сверля гневным взглядом подчинённого. Парень осел от прожигающего взгляда, ещё сильнее побледнел, весь напрягся, сжался, будто ожидая от Фрица удара. “Да, балует Фриц своих подчинённых пи*#%ми!” – промелькнула в моей голове унылая мысль. -Никак нет, информация очень свежая, и затрагивает интересы объекта! Разрешите, я вам доложу лично? – испуганно залепетал парень. -Я сказал, давай резче, и никаких лично! – прикрикнул на парнишку Фриц. -Тогда будет проще, если я выведу информацию через ваш персональный проектор. -Давай, только быстрее, ты начинаешь мне действовать на нервы! – сказал он, слегка успокоившись. -А что ты хотел про Симака узнать? – спросил я Фрица, – Может я чем помогу? -Надо будет, поможешь! – огрызнулся Фриц. – Без “может”! Настрой Фрицаа мне не нравился, было ясно, что он чего-то хочет от меня, и у него есть всё для того, чтоб получит желаемое. Всю его речь можно было разделить на две части, как в современной рекламе: первая часть это запугивание: “Вы любите сладкое? Любите кислое? Любите солёное? Знайте – вы в группе риска, вам грозит кариес! Через неделю у вас выпадут все зубы, и противоположный пол никогда не обратит на вас внимание! Вы до старости проживёте в одиночестве! Вы никогда не станете успешным человеком – поскольку приличное общество избегает беззубых людей!” – Страшно? Это первая часть – запугивание. Но есть и вторая, в которой предлагается избавление от нарисованной напасти: “Но, если вы купите новую зубную пасту супер флэш 3D турбо микс, в новом гибсилвентовом тюбике – то ваши зубы вырастут за один день, и у вас их будет даже больше, чем у акулы!” Но Фриц не торопился озвучивать вторую часть, на которую заведомо и был рассчитан весь разговор о “чуваках” и прелестях их жизни в этом месте. Хочет, чтобы я прочувствовал ситуацию шкурой? Нужно было валить из этого “гарнизона”, в котором прочно установился режим диктатуры Фрица! -Фриц, ты видавший жизнь человек, – начал я, – Я тоже – и ты это знаешь! Ты старше меня, да и кабинетная жизнь не способствует развитию быстроты реакции и мускулов. Ты знаешь меня, пусть и поверхностно, но всё же. Скажи, ты не боишься, что я тебе твоей прекрасной пепельницей проломлю череп? Прямо сейчас? – в лоб спросил я, слегка подвинувшись к массивной пепельнице. Фриц склонился к столу и пристально посмотрел на неё, будто латунная пепельница – живая, и он хочет увидеть её реакцию на мои слова. Будто он мысленно спрашивал кусок латуни: “А не предашь ли ты меня, подруга, не встанешь ли ты на его сторону?” -Нет! – он резко распрямился, встал со стула и немного отошёл в строну. – Во-первых: тут камера, за нами с тобой сейчас наблюдают несколько человек; во-вторых – на минусовых этажах этого здания тревожная группа, самые лучшие солдаты заступают в неё, для них это как награда. И в-третьих – я часто тренирую свою реакцию! – и он молниеносно выхватил из незаметной наплечной кобуры пистолет. Дуло его смотрело на меня, это был современный с виду пистолет, похожий на “Walther P99”, кобура была кожаная, по видимому сшитая для Фрица местными умельцами. Его лицо неожиданно озарила добродушная улыбка, и он убрал пистолет в кобуру, “забыв” застегнуть хлястик кобуры: -У тебя нет шансов, дружище! В дверь без стука ворвалось несколько бритых наголо солдат, в чёрной форме. Один из них резко бросился на меня, словно хищный зверь на долгожданную добычу. Я попытался отпрыгнуть в сторону, но враг предвидел этот момент, и ловко подсёк мой уход. Я упал, туша противника рухнула на меня. Из глаз посыпались искры, солдат резко перевернул меня на живот, стянув руки за спиной чем-то жёстким, похожим на пластиковый “браслет”. Другой рукой он ухватил меня за короткие волосы, подняв голову над полом. Я увидел Бориса, с раскрасневшимся лицом, лежащего в той же позе, что и я. Сверху склонился Фриц, с довольной улыбкой на лице. Он внимательно смотрел на меня, как бы наслаждаясь созерцанием моей беспомощности. -А ты прыткий! – сказал он мне, и не видимым мне жестом приказал солдатам отпустить нас. Солдаты обрезали пластиковые хомуты, до боли сильно стянувшие запястья, помогли подняться с пола, и молча покинули помещение. -Круто ты выдрессировал своих бойцов! – сказал я. – Но спецназ “ГРУ” разнёс бы всех твоих полицаев! -Симак, неужто обиделся? – спросил Фриц, злорадно улыбаясь. – Интересно, когда в “чуваках” окажешься, как ты тогда запоёшь! – он рассмеялся. -Ты знаешь, Фриц! – ответил я, – Некоторых людей нельзя сломать. Я разх*#%чу всю твою систему изнутри, перебью твоих надзирателей, найду тебя и заставлю го*#о жрать! А потом убегу в лес, и твоим бойцам, при всей их подготовке не угнаться за мною. Лес – это моя стихия! -А если не получится? – спросил он. -Тогда лучше смерть. Как собака я жить не умею! Фриц задумался. “Электричество”, питающее его, вновь отключилось, на несколько минут. Затем, наконец, он сказал: -Я хотел тебе кое-что предложить, друг. Мне нужен такой человек как ты. Я много слышал о тебе, от бывалых копарей и от простых ходоков, заходивших ко мне в гости. Я знаю, что ты не предашь – а у меня дефицит с верностью, нет у меня на сто процентов надёжных людей! Человеческая верность – это единственное, в чём я испытываю дефицит! Я изначально хотел предложить тебе стать инструктором по подготовке моих бойцов. Ты должен будешь учить моих бойцов тому, как ориентироваться в лесу, как маскироваться, как выжить без продуктов, как развести огонь без спичек и прочему. Я буду очень хорошо платить тебе, у тебя будут лучшие бабы и любое бухло. Весь этот лес будет твой! Ты сможешь построить себе отдельный дом и жить там в одиночестве, если захочешь. Ты заработаешь сумму вашего долга за полгода – и дальше уже будешь работать уже на себя! “Вот она, долгожданная вторая часть его подготовленной заранее речи!” – подумал я. -Нет, Фриц. Я – свободный человек, и без свободы я как без воздуха! -Что же нам делать, а Симак? – спросил он, почёсывая указательным пальцем острый подбородок. – Ты мне должен. В цепи тебя не заковать, денег у тебя нет, работать на меня ты не хочешь. Простить тебе долг я не могу, если так буду прощать всем – то сам без штанов останусь! -Я отдам тебе деньги, как только смогу. Конкретные сроки назвать не могу, но в том, что я с тобой рассчитаюсь, можешь не сомневаться! Пожалуй, это единственный вариант для тебя получить от меня деньги! В дверь снова постучали, и на пороге появился испуганный парень, заходивший к нам десять минут назад. ****Була**** Маша заканчивала сборы. Спортивная сумка была набита разными необходимыми для месяца проживания вещами. Она решила брать лишь самое необходимое, то, чего нельзя будет купить там, на даче родителей подруги. После звонка Андрея она сломала сим-карту на двое, вытащила из мобильного батарею и выбросила телефон в мусоропровод. До подруги – час езды на общественном транспорте, или полчаса на такси. Девушка решила поймать машину у дороги, чтоб не испытывать судьбу лишними звонками. Да и телефона у неё теперь не было – он находился где-то в горе подъездного мусора, и позвонить с него при всём желании было уже невозможно. “Ничего, вот вернётся Симак, я его заставлю новый купить!” – думала девушка, и при этой мысли, на душе стало светлее: “Только б вернулся живым!” Она подхватила сумку, посмотрела в зеркало – вид у неё был усталый, белки глаз покрасневшие, мешки под глазами, болезненно-бледное лицо. Вид был не слишком презентабельным, и в другой ситуации она не за что бы ни вышла на улицу в таком виде, но сейчас Маше было плевать на свою внешность. Главное было покинуть это место, уйти от нависшей опасности. Она открыла входную дверь своей квартиры – в подъезде пахло сигаретами и слегка подтухшими картофельными отчистками. В это время в подъезд, открыв кодовую дверь с помощью электрошокера, бодро вбежал мужчина, небольшого роста, кавказской внешности, и дымящей дорогой сигаретой, торчащей изо рта. Карман его кожаной, пахнущей сигаретным дымом и одеколоном куртки, оттягивала внушительная связка ключей – отмычек. Ещё куртка прикрывала спрятанное за нею оружие – пис