Бункер "BS-800" (der Fluch des Reichs) (СИ)

Да пошёл ты, поисковик хренов!

вскрикнула Света и, протиснувшись в щель между передними сидениями, вылезла на улицу. Быстрым шагом она, не зная, с какой стороны мы заехали, пошла в сторону синего пожарного щита, за которым стояла машина нашего нового друга – Аскета. Борис дёрнулся, чтоб подняться с сидения и догнать девушку, но я остановил его: -Пусть идёт! – положил я руку на его плечо. -Да вы чего, охренели совсем? – возмутилась Алёна. – Остановите её! Ей нельзя обратно в город – после ваших дел её там просто убьют! Ведь Чех думает, что мы со Светой заодно с вами! Борис снова попытался встать, но я усилием руки вновь усадил его на место: -Погоди, у нас товарищ новый появился, его машина, вместе с ним, как раз за этой пожарной будкой. Он не даст ей уйти, да и выезд с заправки в другой стороне! -Чего ещё за товарищ? – удивился Борис. -Наёмник по имени “Аскет”, которому нужно туда же, куда и нам! – ответил я, разглядывая выцветший пожарный щит. -Камрад, – Левинц снова пытался подняться с сидения, – Ты хочешь, что бы кой-то Аскет-наёмник Светку мою лапал? – он встал, скинув мою руку с плеча, и побежал в сторону щита. Серёга медленно прохаживался вокруг машины, думая о чём-то своём. *** -Ну что, Алина, поедешь с нами? – спросил я оставшуюся без подруги девушку. -Алёна! – поправила она меня. – Посмотрим – я вместе со Светкой. Нам с ней это нужно решить! Куда вы едите? – спросила она, после недолгой паузы. -Километров пятьдесят по трассе, дальше сворачиваем на просёлок, едем ещё двадцать километров, потом по лесу, и мы приезжаем на место. Там, в лесу, разбиваем лагерь, и мы начинаем работу по поиску погибшего в этом лесу более полувека назад нашего, и немецкого, военных отрядов. -Что дальше? – спросила девушка, в глазах которой появились огоньки. -Дальше... – я задумался. – Что самое плохое, нас преследуют бандиты из Москвы. Скорее всего, они объединятся с вашими братками – и поедут в наш лес, поскольку они знают про это место. -Во-первых, это не “наши” бандиты, а скорее “ваши”! Во-вторых, нельзя ли найти другой лес, о котором они не знают? -Можно. Но дело в том, что если мы поедем в другое место, то другого шанса, встретить Крапа, – это их главный, – на нашей территории у нас не будет! Если мы упустим этот шанс, то обратной дороги в Москву нам не видать, и нам придётся кочевать по лесам всю жизнь! В Москве нас будут ждать, и год и два – пока жив Крап! То же самое относится и к Чеху, судя по всему, мужик он серьёзный, и прощать нас за гибель своих людей и поджёг своего бара, он не станет. -У нас тут типа деревни – все всё друг о друге знают, и случись тому быть, что вы оставите Чеха в лесу на вечно, молва обо мне и о Светке дойдёт до нового бандита, который займёт его место. Такие дела не прощают. О вас забудут – вы сегодня тут, завтра – там! А вот с нас спросят! Нет нам уже обратной дороги! -Если всё из-за нас получилось, – сказал я, – То даю слово, что ни тебя, ни Светку мы не оставим. Возьмём с собой, в столицу, устроим на работу, подберём нормальное жильё. Кстати, с чего началось всё там, в баре? Девушка усмехнулась, слегка закатив глаза: -Да всё банально. Пришли твои друзья, начали пить, – этого в нашем городе начинается любой скандал! Светка в баре работала, администратором зала. Музыку ставила на караоке, следила за официантками, и так далее. Ночь обещала быть тихой, начальства нет в городе, и хозяйкой заведения на ночь становилась именно она, как старшая. Светка меня и пригласила, посидеть, попить пивка. Должны были ещё девчонки подойти, но их мужья не отпустили, зная о не хорошей славе “Канны”. Потом ваши друзья подпили, начали петь песни, в караоке. Приехал Валера – парень, ты должно быть, видел его – одевается всегда так вызывающе. -Видел! – согласился я, – “Пёстрый”! Алёна вновь усмехнулась, устало опустив голову на руки: -Да, вот этот “пёстрый” и есть Валера. Этот Валера подговорил Светку, чтоб она меня в этот бар заманила – история с подругами оказалась байкой. Сама Светка считает его перспективным, даже завидным женихом, и она решила меня с ним свести, чтоб обеспечить мне, – её одинокой подруге, – счастливую и беззаботную жизнь. Притом меня, конечно же, она не спросила: нравиться мне этот Валера, или нет. Оказалось он, как сегодня мне рассказала Света, давно в меня влюблён. И вот, перед нами нарисовались Борис и Серёга – про Валеру, увидев Московских богачей, Светка сразу и забыла. Сидим мы вчетвером, вместе с Борисом – киноактёром и блистательным режиссёром, и Серёгой, просто молчаливым парнем, которого Борис представил как своего телохранителя. Пьём пиво, Борис нам рассказывает о трудностях жизни знаменитого актёра, о толпах фанатов, о гонорарах, о заграничных командировках и прочем – как тут заходит Валера, со своими друзьями. Увидев меня в компании с незнакомыми парнями, он разбушевался – его ведь оставили приглядывать за городом, уехавшие по делам старшие. И он, находясь “навеселе”, возомнил себя главным криминальным авторитетом всея Руси. Начал бить посуду, ругался, угрожал. Борис, не выдержав, разломал о голову Валеры деревянный стул, в то время, как Серёга принялся колотить обоих Валериных дружков. И они поняли, что сила не на их стороне, хоть их и трое против двух; они ушли, пообещав, что до утра из бара не выйдет ни одна живая душа. А утром к ним подъедут их старшие, и тогда они поговорят с Серёгой и Борисом серьёзно. -А что этот Валера, совсем плох? Не подходит на роль жениха? Девушка вновь усталь усмехнулась: -Я привыкла сама делать выбор: начиная с покупки одежды, и заканчивая выбором человека, с которым мне нужно будет разделить жизнь! Понимаешь, твой выбор – это неотъемлемое право личности, это и есть свобода! Я делаю свой выбор, и винить в будущем за какие-то просчёты кроме себя мне будет некого! -Логично! Ладно, с этим всё понятно! А как насчёт ваших родственников – они будут волноваться за вас! – сказал я. -У меня, – кроме взрослой сестры, с мужем и двумя детьми, – никого нет. А у Светки – мать, которая сутками пьёт, да так, что иногда забывает имя своей дочери; и отчим, который частенько напившись, пристаёт к своей, пусть и не родной, но дочери. Один раз пытался её изнасиловать, за что был сильно побит хозяевами “Канны”, но это на него не особо подействовало. В общем Светка, подруга моя, живёт или у нас с сестрой, или в “Канне”, в служебном помещении. Дома она показывается раз в неделю, а то и раз в месяц, чтоб не попасться на глаза вечно пьяному отчиму. Так что терять нам нечего! -Ты не волнуешься за свою сестру с её семьёй? – спросил я, в тот момент, когда Серёга сел на переднее сидение машины. -Нет, Чех не тронет её – потому что знает, что она не при делах! И к тому же она член администрации нашего города – не очень-то её и тронешь, при всём желании! -Так что же она не вывела эту нечисть из вашего городка? – спросил я, подразумевая под словом “нечисть” Чеха. -У них очень сильные повязки с влиятельными людьми. И за руку на месте преступления их не поймать – хитрый этот Чех! Со стороны пожарного щита возвращались Борис со Светой. Борис нёс в руке металлическую двадцати литровую канистру, зелёного цвета. -Познакомились мы с твоим Аскетом! – сказал Борис, брякнув полную канистру, пахнущую бензином, у моих ног. – Он нам всё рассказал. Я согласен, и Светка согласна – едем с ним. Бензина дал, сказал, что до заправки должно нам хватить. “УАЗ”, стоявший за пожарным щитом, завёлся. Двигатель на нём был дизельный – послышался характерный звук его работы. Он медленно выехал из-за синего навеса, вдавливая толстым протектором покрышек белые камешки в старый асфальт. Так же медленно – не повышая оборотов мерно работающего двигателя, “УАЗ” подъехал к нам, встав параллельно “Ниве”. Послышался треск фиксатора рычага ручного тормоза; дверь “УАЗ-а” открылась, Аскет ловко спрыгнул с подножки, гулко стукнув подошвами военных ботинок об асфальт. -Ну что, определяйтесь, кто с кем поедет! – сразу перешёл он к делу, – И в путь! Время работает против нас! Нам на этой проклятой заправке засиживаться не к чему, может так случится, что Чех решит наведаться сюда! Так, девушки, – обратился он к Свете, – Сдайте мне свои телефоны! Света вытащила мобильник из кармана, и нерешительно протянула его Аскету. -Твой? – спросил он Алёну, сидевшую в машине. -А у меня его нет, вообще! – ответила девушка. -Точно? – Аскет пристально смотрел девушке в глаза. – Сейчас же у всех мобильники!? -Точно! – с вызовом ответила она. – Мне он не нужен, звонить мне некому! -Нет у неё телефона! – подтвердила Света. – Я ей даже дарила один, на день рождения, так она его даже ни разу не включила! Аскет ещё какое-то время молча смотрел на Алёну, затем перевёл взгляд на Свету, и наконец, принял её мобильник, с которым девушка уже стояла пол минуты. Он в задумчивости покрутил небольшой телефончик в руке, и вдруг неожиданно, – будто случайно выронив, – бросил его себе под ноги, тут же припечатав маленькую пластиковую коробочку толстой подошвой своего ботинка. Энергично покрутив ногой из стороны в сторону, – словно затаптывая окурок, – он отвёл ботинок в сторону. На асфальте осталась лишь кучка перемолотых микросхем, с кусками поломанного на кусочки пластика. Аскет размахнулся ногой, и отправил пластиковое крошево, оставшееся от телефона, в кусты. Светка, наблюдавшая за его действиями, тихо вскрикнула, и тут же сама закрыла себе рот рукой. -Жизнь дороже! – сказал он в утешение девушке. – А теперь твой мобильник, Симак! – неожиданно повернул он ко мне голову. – Только не надо втирать, что ты без связи! Я знаю, что труба у тебя с собой! Я достал сотовый телефон, и передал его Наёмнику. Он поступил с ним аналогично – куски пластмассы, оставшиеся от моего телефона, так же улетели в кусты. -Откуда у тебя бензин? – спросил Серёга нового друга, открыв пробку канистры и понюхав её содержимое. -Вожу, на случай... Мало ли, помочь кому-нибудь – как вам помог; или сжечь кого-нибудь – как вы “Опель” сожгли. На случай! – повторил он. -Я думаю что, скорее всего для того, чтоб кого-то сжечь! – предположил Борис, лениво ковыряясь в ухе. -Думать вредно, тем более в твоём случае! – грубо отозвался Аскет. -А чё так грубо? – спросил Борис. – Я же пошутил, да? -Ма*#а! – ответил тот, – Ты с кентами и с лярвами своими так шути! А со мной все разговоры только по делу! Ты кто есть по жизни? Ты своим друзьям столько косяков накидал, что тебя впору в доски переодеть! -Не, Симак, ты слышал? – Борис подошел ко мне. – Это потому, что я “чёрный”? -Хорош, Левинц! Мы тут все “чёрные!” – попытался успокоить его я. – Давай о деле думать – а на наёмника не обижайся – наёмник он и есть наёмник! – не определённо для самого себя сказал я. Но при этих словах Аскет бросил резкий взгляд в мою сторону – он по-своему понял мои слова. -Это твой автомат? – резко перевёл разговор Аскет, глядя на торчащий из-за Серегиного плеча ствол “шмассера”, с необычным глушителем. -Да; – спокойно ответил тот. -Хм, я так понял, ты из леса, из того “Гранитного гарнизона”, который держит Фриц? И автомат твой оттуда! -Ты правильно понял. Откуда про Фрица знаешь? -Я говорил, один кент мне про ваш лес нашептал, и про бунтаря Фрица, тоже. Посовещавшись, решили, что с Аскетом поедет Борис и Света, хотя по лицу Наёмника было видно, что он не очень рад такому решению. Борис же наоборот, по-дружески хлопнул Чёрного ладонью по плечу, на что тот никак не отреагировал, если не считать его напрягшиеся мышцы и сжавшиеся в кулаки кисти рук. Через несколько минут наши машины уже вновь оказались на трассе, и мы неслись в сторону места боя, столь давно произошедшего в одном из глухих лесов России. Как и предположил Аскет, заправка оказалась не далеко. Мы пополнили наш запас бензина, оплаченного Наёмником. Я по привычке протянул в окошко кассиру бонусную карту, но Аскет резко отдёрнул мою руку, забрав из неё карту. Когда мы вышли из помещения автозаправки, Наёмник объяснил, что пользоваться картой нельзя – так мы можем оставить за собой след: -При желании и возможности, можно узнать, что гражданин “Иванов Иван Иванович” залил сто литров бензина на таком-то километре такой-то трассы, такого-то дня, в такое-то время. Если кто-то, например мистер “N”, заинтересуется “Ивановым” – то он может дать запрос, официально, и не официально, на просмотр видеозаписи, которая ведётся почти на всех заправках. Получит эту запись, не выходя из кабинета, он узнает, с кем, на чём, и куда ехал “Иванов”. Таким образом, из-за пустяковой, копеечной жадности или лени, можно оставить за собой следы, которые мистер “N” сможет использовать для установления места нахождения “Иванова”, на основе анализа его действий. А оставлять за собой такие следы, – продолжал Аскет, – Непростительно, особенно в нашей ситуации! Там, на заправке, он дал нам с Серёгой рацию, установив нашей машине позывной “три”. Позывной “один” он присвоил себе. Я спросил его, почему “Ниве” присвоен позывной “три”, а не “два”? Так было бы логичнее! На что он ответил, что логика – помогает противнику просчитать наши действия, и все наши поступки должны быть максимально не логичны, но притом, понятны нам самим: -Эта тактика хорошо применяется в сбитых коллективах, – говорил он, – Там люди вообще без слов друг друга понимают, пуская в эфир порожняк! Ещё он говорил, что именно в нашем случае, при сканировании радиочастот, услышав позывной “три” противник непременно бросится искать “второго”, тратя время и силы на это: -Противнику будет трудно просчитать нас, наши действия и понять наши планы. Нелогичность – это лучший “маскхалат” разведчика. Дезинформация приводит к дезорганизации и дезориентации противника в сложившейся обстановке!” – заключил Аскет. ****50 километров до цели**** Мы снова выехали на трассу. “Третий, ответь первому!” – ожила лежащая на “торпеде” рация. -На связи! – коротко и уверенно бросил в эфир Серёга, без робости и дрожащего голоса, – которые всегда выдают неопытных в обращении с радиосредствами, новичков. Судя по его уверенности, Серому часто приходилось пользоваться рацией в Гранитном. -Проверка связи! – пояснила рация, слегка изменённым голосом Аскета. -А он параноик, этот ваш Аскет! – сказала Алёна. – Это я как врач говорю! -Он военный, отставник, находящийся условиях, приближенных к боевым. Его паранойя – профессиональное заболевание, в нашей ситуации может спасти нам жизнь! – пояснил Серёга. -Я тоже параноик! – признался я. -В чём это выражается? – заинтересовалась девушка, внимательно разглядывая моё лицо через зеркало заднего вида. -В том, – принялся про себя загибать пальцы я, – Что мобильный с собой на поиск я обычно не беру – чтоб не отследили “гоблины”. В том, что не беру трубку, когда номер абонента неопределенен, либо этого номера нет в моей записной книге. Не читаю “смс-ки” с рекламой, а так же с незнакомых номеров. Что с пистолетом подхожу к входной двери своей квартиры, когда в неё кто-то нежданно звонит. Что дома не держу незаконных боеприпасов и оружия – а храню эти вещи, хрен знает где – куда не просто и пешком дойти! Да много подобных “что”, всё не перечесть! -Что за “гоблины”? – спросила девушка, продолжая внимательно наблюдать за моей реакцией. -Есть такие... – я задумался, в поисках подходящего сравнения, – “Черти”! Только они в форме, при погонах и оружии. -Ты полицейских имеешь ввиду? – серьёзно спросила девушка. -Ну, да; – покорно согласился я, поняв, что шутка не удалась. – Один мой товарищ, который работал на “службу”, говорил мне, что все поисковики, более ли менее профессиональные, состоят на учёте в “ФСБ”, поскольку имеют потенциальное отношение к оружию, взрывчатым и отравляющим веществам. И за каждым из нас установлено негласное наблюдение, которое сводится к тому, что номера мобильных телефонов, которыми мы пользуемся, находятся под наблюдением. Наблюдают за ними не люди, а машины – компьютеры, сохраняя все разговоры в текстовых файлах и срабатывающие на тревогу при некоторых “заветных” словах. Например, если я скажу слово “винтовка”, или “тротил”, “тол”, то компьютер выведет этот разговор на главный компьютер дежурного диспетчера. Тот, прослушав разговор полностью, будет принимать решение о дальнейших действиях в отношении меня, например. К тому же, местонахождение каждого мобильника отслеживается, оставляя в базе данных “ФСБ” информацию, когда и где, в каком направлении, с какой скорость перемещался “подозреваемый”. Короче мобильник – это самый опасный стукач. Я уж не говорю о том, что технически возможно задействовать камеру или микрофон мобильного телефона, и получать с них данные на расстоянии. То есть любой разговор, даже в тот момент, когда телефон выключен, может быть услышан и увиден на расстоянии. Поэтому, люди богатые, по-настоящему богатые – не пользуются мобильниками, мотивируя это вредным излучением, которое тоже присутствует. Многие не очень богатые люди, которым не по карману содержать личного секретаря, пользуются примитивными моделями телефонов, так же, как и наркоманы, бандиты, и прочие потенциально опасные элементы общества. -Да, ты параноик! – согласилась девушка. – Но это часть твоего хобби, скажем так: мотивированная паранойя. Но я бы рекомендовала тебе показаться врачу! – улыбнулась она впервые за всё время нашего знакомства. -А ты врач? – спросил я. -Да, прошла обучение, практику. Я повернулся к девушке, отвлекшись от дороги, и улыбнулся самой широкой улыбкой, на которую был только способен. Девушка засмеялась, толкнув меня в плечо: -За дорогой смотри, клоун! -Ну вот, я и показался врачу! – я повернул голову в нормальное для водителя положение, и встретился на секунду взглядом с Сергеем: взгляд его был каким-то серьёзным, и внимательным. Сразу вспомнилась Маша, пожалуй, Беркут принял мой весёлый разговор с Алёной, за флирт. Он сам положил на неё глаз – не просто так они её взяли с собой! Свету взял Борис, а Алёну – Серёга! Теперь он напрягается из-за того, что девушка проявляет ко мне большее внимание, чем к нему. -Работаю в городской больнице, работала; – поправилась девушка. -Кем именно работаешь: стоматологом, хирургом?.. – вклинился в разговор Серёга, заметив моё смущение. -Терапевтом. Но знаю многое, могу, например, удалить аппендицит при необходимости, будь у меня нужные инструменты. -Это очень хорошо! – заметил я. – Там, – я кивнул вперёд, – в лесу, может всякое случится. -Что, был опыт? – спросил её Серый, – Я про аппендицит. -Был. На первое мая пришлось быть дежурной по больнице. У нас, в то время, лежал один из друзей Чеха, с пулевым, касательным, ранением. Ранение было совсем не опасным; как рассказал тот “друг”, стрелял он из пистолета по дорожному знаку, висящему на фонарном столбе. Пуля загадочным образом срикошетила, и попала ему в плечё. В это время как раз был праздник “день трудящихся”. И на Первомай к нему народу наехало – видимо-невидимо! Все с подарками, с вином, с водкой. Дружеское посещение друзей переросло в большую пьянку, в которой, волей не волей, участвовали все: врачи, пациенты, даже уборщица и охранник! На улице, перед главным входом, поставили мангал, и жарили мясо; несколько здоровых амбалов заносили в больницу ящики с водкой; приехала машина с б*#дьми, которых в нашем городке хватает... А тут вызов – в деревне, расположенной километрах в десяти, кому-то плохо. Мертвецки пьяный водитель дежурной машины спал в одной из больничных палат. Пришлось брать такси, оставлять больницу на произвол пьяного персонала, и ехать на вызов одной. Оказалось, что у местного забулдыги, острый аппендицит. Таксист уехал, его вызвали в другое место – праздники всё-таки. А мужик – ну помирает совсем, плохо ему. Инструменты у меня с собой были. Пришлось делать операцию на месте. На свой страх и риск. Два часа я возилась с беднягой – крови он потерял много. Но всё закончилось успешно. К тому времени, слегка протрезвевшие работники нашей больницы хватились меня – телефон звонит, а ответить не кому. Послали за мною машину, такси, опять же. Забрала я того мужичка с уже заштопанным пузом. Через неделю его выписали, сказав, что я спасла ему жизнь. И что операция была сделана на пятерку, по всем стандартам и правилам. -А пулю сможешь вытащить? – спросил Беркут. -Пулю? – девушка на секунду задумалась. – Вытащить та я её, конечно, вытащу, не дай Бог такому случится! Но после неё последствия останутся, такие как битая кость, например. Или может быть повреждён какой либо жизненно важный орган – про сердце я уже и не говорю. Тогда я смогу оказать лишь первую помощь, удалить пулю, почистить и продезинфицировать рану, наложить повязку. Но тогда нужна будет операция, нужен будет настоящий врач, ассистенты, обезболивание, и много чего ещё. Так что, ребят, постарайтесь поаккуратнее там, в лесу, ладно? Не подставляйтесь под пули, вас, мужиков, в России и так мало осталось! -Постараемся, милая! – пообещал Серёга. Мы ехали дальше. Алёна уснула на заднем сидении, на её лице отображалась прелестная и наивная безмятежность и покой. -Третий, ответь первому! – вновь ожила рация. -На связи! – так же сухо и коротко бросил в эфир Серёга. -У нас техническая остановка! – говорил Борис. -Принято! – зло процедил Серёга, сплёвывая в “открытое” окно. ****Аскет**** Мы остановились у обочины. Борис сделал своё “чёрное” дело, и предложил поменяться с Серёгой машинами. Серёга не возражал. Первым делом Левинц, оказавшись у “Нивы”, по-хозяйски полез в багажник, в котором раздался уже привычный звон стеклотары. Затем он удобно устроился на сидении, одним глазом покосившись на спящую девушку, закурил. Мы снова поехали, с началом движения машины, облако сизого дыма, выпущенное Левинцом из своих бедных лёгких, быстро вытянуло на улицу в его окно. Боря откупорил бутылку с дорогим, судя по бутылке, джином. “Интересно, чем руководствовался Борис, когда выбирал себе трофейные напитки? – думал я. – Может причудливыми названиями, или длинными цифрами на ценниках; а может внешним оформлением самих бутылок и их этикеток?” Сделав долгий глоток, он смачно затянулся сигаретой, аппетитно крякнул, и взял в руки рацию: -Беркут, ответь Левинцу! -На связи! – не сразу отозвалась рация. -Ты руки там до Светки не распускай! А то я тебе быстро зубы пересчитаю! -Слышь, ты, Боря! За свои зубы побойся! Света твоя спит, да и лезть я к ней не собирался! -Значит, девочки тебе не очень, а, Серрр-гей? – Борис заразительно засмеялся, так, что мне пришлось его даже слегка толкнуть, чтоб он не разбудил своим лошадиным смехом спящую девушку. -Ну, б*#дь, ты у меня договоришься, остряк! – шипела рация злобным голосом Серёги. Борис торжествовал: -Ну ничего, многие с этим живут! – успокаивал друга Левинц. – Так что ты сильно не переживай, главное – “очко” береги смолоду! Серёга ответил отборнейшим матом, перемешанным с угрозами. Тут появился голос Аскета, видимо вырвавшего рацию из рук разозлённого не на шутку Беркута: -Симак, отбери рацию у своего друга! Я вырвал её из рук Бориса. -Ты лучше расскажи, – спросил я Бориса, пытаясь направить мысли друга в другую сторону, – О чём с Аскетом говорили, пока вместе ехали? -Он немного рассказал о себе. Я – о себе. Вот вроде и всё! -Интересно, мне показалось, он не разговорчив! -Ты знаешь, – как-то устало отмахнулся Борис, – За рулём в долгом пути и немой заговорит! -Так о чём базарили? Борис усмехнулся: -Да ничего особенного, обычная жизнь у человека – всё как у всех! -Кто бы сомневался! – вставил я. -Ты перебивать будешь или тебе просто не интересно? – поинтересовался Левинц. -Всё, молчу – молчу! – об Аскете мне было интересно знать всё. Я понимал, что Боря пошутил на счёт “обычной жизни”, выразился он так “для затравки”, чтобы ещё больше разжечь мой, и без того полыхающий пламенем интерес. -Так вот, работал на “ГРУ”, сидел в тюрьме – это для легенды. Он убил, – для той же легенды, только по настоящему, несколько человек – для правдоподобности. Зачем разведчика посадили на зону – он мне так и не ответил. “ГРУ” с ним там не контактировало – так было нужно, ведь стукачи могли оказаться и в рядах охраны и руководства тюрьмы. Потом – развал страны, а он так и остался на зоне. Он говорил, что тогда было много засланных “ГРУ-шников”, и в тюрьмах, и в появившихся преступных группировках, которые начинали формироваться уже в 80-х. Разведка предвидела развал, в какой-то мере даже поспособствовала ему. Как думает сам Аскет, разведка сделала ставку на реальную силу, которая набирала популярность и авторитет среди населения – на “братву”. По плану было внедрение в криминальный мир агентов, которые, со временем бы заменили собою авторитетов. Таким образом, разведка получала бы полный контроль над страной, над деньгами и над народом – ведь руководители всех “ОПГ” выполняли бы их интересы. Так и получилось. Но многие разведчики, обросшие наколками и оставившие после себя огромные кладбища, “сорвались с цепи”, почувствовав свободу, и крепкую почву под ногами. Этих агентов разведка пугала тем, что сольёт их с потрохами авторитетам. Но “засланные казачки” подумав, решили, что разведчики никогда не признают своё участие во всём этом бардаке! С такими агентами, противопоставившими себя системе, был лишь один метод разговора – прямое устранение, замаскированное под “криминальную войну”. Убийство выставляли заказом конкурента, которого тоже потом часто убирали. Одним выстрелом – двух зайцев! А “зайцев” становилось всё больше! Аскетика освободили, по окончании не малого срока, в конторе его не ждали и, забыли о нём. Секретные документы, среди которых было и его личное дело, каким-то образом попали в руки к ворам – к которым он приблизился. Толи государство слило – испугавшись, что подготовленный боец переметнётся на сторону потенциального, внутреннего противника; – толи воры их просто купили у какого-нибудь продажного служащего архива – в той неразберихе и бардаке он не смог этого установить. Он уехал в Сибирь, и жил там, пока в России царила кровавая смута. Тренировался, много стрелял – на охоте и в своём собственном тире. Он отшельником жил, в месте, где никто не мог его найти – вроде как за это и получил погремуху “Аскет”. Своё настоящее имя он не знает. Зато у него было множество чужих имён. Место он себе для жизни выбрал глухое – тайга на сотни километров; поставил сруб. Перед закидкой на зону, он припрятал некий запас, в надёжном схроне. Несколько скрытых автоматов, пара пистолетов, несколько гранат, глушители, патроны, деньги. На момент, когда он освободился, советские рубли были уже не актуальны, и менять их было уже поздно – в новом времени старыми деньгами можно было только подтереться, что и делали многие граждане. Но у него была солидная сумма в долларах – до тюрьмы он несколько раз выезжал “за бугор” – по работе. Было и “рыжьё”. В разведке его научили “думать вперёд”, всегда быть готовым к любому повороту судьбы, и уметь работать автономно, без прямых контактов с кураторами и руководством. Эти деньги он взял в Сибирь, и они ему там пригодились. Он, через какого-то мужика, открыл своё дело. Вокруг сруба в тайге установил множество ловушек: растяжек, мин, капканов, сигналок – на случай. И в одно прекрасное утро, проснувшись, он увидел сидящего в его доме, напротив его кровати, незнакомого мужика, спокойно пьющего чай. Это оказался сотрудник обновлённой конторы, присланный для его повторной вербовки. Как он его нашёл – тот не сказал; как обошёл многочисленные и хитроумные препятствия – тоже. Он ему рассказал, что тех воров, что его искали – уже нет в живых, что слили его в архиве, и что новое руководство уже разобралось со всеми виновными в этом. Ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться, выдали новые документы, оружие. Он выполнял разовые задания, в которых нужен был не засвеченный, но в тоже время хорошо подготовленный, с опытом человек. Новая контора не смогла хорошо обучить нужное количество людей – подготовка профессионалов требует слишком много времени, денег, и сил; из-за этого образовался кадровый дефицит. Как сказал сам Аскет – “для обучения одного нормального бойца нужен один нормальный вагон денег”. -А что за задания он выполнял? -Он так и не сказал. Сказал что часто “работает” за границей. -Да, судьба типична! – подвёл я итог Борькиного рассказа. Мы ехали дальше, молча. Каждый думал о своём. ****Лес**** От трассы уходила просёлочная дорога в сторону, Серёга передал по рации предупреждение о повороте, и мы поехали за лихо повернувшим “УАЗ-ом”. Асфальт на дороге был разбит так, словно его со времён Великой войны не меняли; либо на дороге проводилось практическое обучение сапёрного подразделения. Машина дребезжала, на рытвинах и выбоинах, периодически подпрыгивая. Часто ехали по обочине – те, кто ездили по этой дороге до нас, посчитали её более ровной, чем разбитый асфальт, и накатали по обочине хорошую колею. Борис тревожно поглядывал на меня – ведь из багажника подпрыгивающей “Нивы”, доносился отчётливый звон стекла. “УАЗ” преодолевал препятствия легче: во-первых, его огромные колёса поглощали силу удара при попадании в яму; во-вторых, на нём была лучшая, рассчитанная на серьёзное бездорожье, подвеска. Алёна проснулась, и испуганно огляделась вокруг: -Это мы где? -На Родине, чтоб её! – прошипел я сквозь зубы, пытаясь протиснуться меж двух огромных ям. Пыль, которую поднимал “УАЗ” ухудшала видимость – и я как мог, напрягал зрение. Вдобавок ко всему клубы пыли залетали в салон “Нивы”, сквозь разбитое пулями окно. -Симак, мы так без колёс останемся! – взмолился Борис, которого волновали совсем не колёса. -Не ссы, ничего с твоим бухлом не сделается! – обнадёжил его я. Через час зубодробительной езды, мы въехали в маленький городок, больше похожий на большую деревню. На фоне деревянных домов из прошлых веков выделялось современное строение – супермаркет, с крупной яркой вывеской. Мы наполнили провизией и без того набитые багажники – ведь нас стало больше, и питаться нам нужно так, чтоб через неделю не пришлось есть друг друга! Конечно, мы всегда сможем сами себя прокормить, была бы соль и порох. Но тратить на это драгоценное время не хотелось. Наши враги, бандиты, должны были заявиться, – по подсчётам Аскета, – через пять, максимум семь дней. Мы договорились так: каждый будет делать то, что умеет. Я – буду копать, и искать. Аскет всем категорически запретил меня отвлекать любыми просьбами и вопросами. Даже посуду он мне запретил за собой мыть. -Можно хоть задницу самому подтирать? – спросил я. На что он ответил вполне серьёзно: -Если это занятие будет отнимать у тебя нужную для поиска силу – то я лично буду подтирать тебе зад! Тебе нужно найти того немца, без него нам обратного хода нет! На девушек повесили кухню. Аскет будет заниматься безопасностью, ставить ловушки и сигнальные мины. Серёга будет ему в этом помогать, а Борис – мне. Как только полоса безопасности вокруг лагеря будет закончена, они присоединяться ко мне, и искать немца мы уже будем вчетвером. Наконец мы поехали. На карте Чёрного обозначена просёлочная дорога, километра на два уводящая вглубь леса: люди за грибами ходят, может кто на тракторе, или на мотоцикле ездит. А может и на лошади – мы видели много следов копыт. Дальше – без дорог вообще. Одно хорошо – лес светлый – много полян. Борис, под наши неодобрительные взгляды, пытался загрузить в машину ящик с водкой, и упаковку из шести двухлитровых “баклашек” пива. Ящик с водкой пришлось закинуть в “УАЗ”, поскольку багажник “Нивы” был забит полностью, да и в салоне свободного места не было. -Ты на пикник собрался? – спросил Серёга. -Друг мой Беркут, – Борис по-отечески положил руку на плечё Серёге, – Ты через сутки будешь сам ползать передо мною на коленях, выпрашивая у меня сто граммов этой самой водки! Водка она же что? – спросил Борис и поспешил сам ответить на свой вопрос: – Она просветляет наши тёмные души, делает нас добрее! Согревает в холод, бодрит в жару! Не даёт нашим ранам гнить, помогает заснуть, облегчает тяжёлую дорогу, помогает в любовных делах – он многозначительно посмотрел на Светлану, Серёга поймал его взгляд; – Делает разговор двух совершенно разных людей – таких, как мы с тобой – интересным и увлекательным, толкает в наши уста слова разных песен, объединяет нас! А ты говоришь “Зачем”? Серёга, терпеливо слушавший повествования Бориса, резко скинул его руку со своего плеча: -А я смотрю, ты с ней давно дружишь! Скоро хату заложишь, пропьёшь, бороду отрастишь, и по переходам на неё, родимую, пятаки сшибать будешь! -Я с ним как с человеком! – разочарованно развёл Борис руки в стороны. – Тьфу на тебя! -Ты тут не плюйся, я с тобой ещё за тот разговор, по рации, не рассчитался. Готовь зубы, товарищ! И Серёга навис над Левинцем. Борис не заставил себя ждать, и ушёл в отступление, заняв оборону за “УАЗ-ом”. Беркут оббежал машину спереди – но Борис был готов к такому манёвру “противника”, и резко, – откуда силы только взялись, – оказался на противоположной стороне машины. С криком: “Га*#он штопанный!” Серёга настиг противника, опрокинул и прижал его к земле. -Эй, Серёга, друг, ты чего? – сразу присмирел Борис. – Я ж пошутил, ты чего, в натуре!? -Я за каждую такую шутку буду выбивать тебе по зубу, понял? Если дело так пойдёт, то к концу похода можешь остаться совсем без зубов! -Всё, я молчу! – уверял раскрасневшийся Борис. -Ладно, Серый, успокойся – отпусти ты его. Пускай берёт эту водку! – заступился я. – Будет быковать, тогда и спросишь! -Симак, – Серёга отпустил Левинца из стальных объятий, – Я пока ещё не видел, чтобы он не быковал! По-моему, он только и делает, что бычит! -Ну что ж поделать! Давай бить друг другу морды! – предложил я. – К тому моменту, когда Крап с Чехом доедут до этой проклятой деревни, мы как раз друг друга перемочим, сами! -Симак, я без претензий к тебе, одного не пойму: что ты так заступаешься за этого... ведь из-за него всё это! – вдруг перешёл он на крик, очертив рукой вокруг себя. – И подруга твоя, и всё из-за него! Я бы убил, Симак, замочил бы его на хрен – кем бы он мне не был! – Серёга смачно сплюнул. -Врагов в жизни найти легко – везде и всегда. А вот друзей найти трудно, некоторым не удаётся этого сделать за всю жизнь. Я берегу тех, кого мне послала судьба! Да, случилась так, что Маши больше нет, – но убивать за это друга, – это не выход! А кто виноват – этого мы точно не знаем, ведь случись всё по-другому, неизвестно, чем всё могло бы закончиться! Серёга затих, и с полминуты стоял без слов, а задумчивости. -Я тебя не понимаю, но уважаю! – наконец, сказал Беркут, протянув руку. – Может быть, со временем пойму! -Поймёшь! – подтвердил я. Накатанная дорога через лес была ровнее, чем асфальтовая, по которой мы только что тряслись. Изредка попадались конные тропинки, на которых немного потряхивало. “Дождя давно не было” – подумал я. Это и хорошо – нам проще на машинах добираться – грунт сухой, дрова сухие. Меньше грибников в лесу будет, грибы не любят сушь, хотя на пятнадцать километров пешей прогулки не каждого грибника хватит. Плюс болота, которые нам наверняка придётся форсировать, болота будут не так опасны и глубоки. И нашим оппонентам нас сложнее будет найти – следов почти не будет через три четыре дня, трава, примятая шинами, поднимется, если не будем ехать “в след”. У нас машины подготовленные, а на чём поедут они? Через лес не на каждой машине проедешь! Плюс болото, которое должно быть на нашем пути. Выбора нет – по бокам чаща, объехать которую просто невозможно. Можно конечно забрать на пару километров вправо, объехав болото, – но здесь сплошная чаща, и придётся прорубать бензопилами себе дорогу – но на это уйдёт несколько месяцев, если не перекуривать и работать сутками напролёт. Есть и минус в этой жаре: лес сухой и всё может вспыхнуть как порох, придётся соблюдать повышенные меры пожарной безопасности. Работать по раскопкам на жаре тяжело – повышенная нагрузка на сердце, пот, пыль. Ну да ладно, мы-то с Борисом люди привыкшие! Вот только детектор у нас всего один... -Слушай, спасибо за всё! – вдруг сбил с волны нахлынувших мыслей Борис. -За что? – не понял я. -Он ведь прав – всё из-за меня! Если бы не я, то и Маша была бы жива! -Больше не хочу говорить на эту тему, и давай на будущее: это закрытый вопрос, который мы не обсуждаем! -Я понял, камрад, лишь хочу, чтоб ты знал – спасибо тебе, чувак, за всё! Прости за мой дурной характер, такой уж я уродился на свет! -Ты не лезь на Серёгу, а то как-нибудь он тебе в натуре кости переломает! – наставлял я Бориса. -Ты думаешь, я такой дурак? – Борис в упор посмотрел мне в глаза. -Нет. Наоборот, считаю тебя довольно хитрым по жизни челом! Борис усмехнулся, сделав хороший глоток из пивной баклажки: -Я вижу границу, которую переступать нельзя! – о