Бункер "BS-800" (der Fluch des Reichs) (СИ)

Диверсионно-разведывательный отряд). Многие бойцы имели именное оружие, у всех за плечами был большой боевой опыт. Отряд был полностью уничтожен Нашими бойцами, так же прошедшими не одни курсы спец.подготовки. Короче, они как-то умудрились перестрелять друг друга. Почему они так отстаивали тот зелёный квадратик карты – не знаю, да и точное место сражения по разным версиям находится в радиусе километра. Они перех

#ачили друг друга, и оба отряда в полном составе остались там, в этом лесу! Он чиркнул зажигалкой, и прикурил папиросу. В машине запахло крепким табаком. -И что? – спросил я. Левинц, округлив глаза, покосился на меня: -Тебе мало? Камрад, стареешь! Или зажрался ты совсем?! Ты только подумай – два спецотряда, оба полегли в глуши несусветной! До нас на этом месте стопудняк никого не было! -Как ты думаешь, что они не поделили? -Не знаю... – Борис бессильно опустил руки, и вновь уставился в окно, выпустив изо рта белое облако дыма. – Может быть, в этом месте, из-за его отдалённости от фронта, хотели создать какую-нибудь учебную базу, или госпиталь, огромных размеров. Не спрашивай – этот вопрос мне и самому уже мозг растворил! Эти немецкие солдаты оставили там, в этом никому ныне не нужном лесу, свои жизни, забрав с собой жизни наших бойцов, и лежат теперь они в одной могиле, похороненные временем и бережно укрытые лесом мягким покрывалом из земли и листьев. Лес... как много ему удалось повидать, как много тайн и секретов он хранит. Для кого-то в то время он был спасением, давая укрытие и тепло; кому-то напротив – обеспечил гибель, заводя в свои недра и знакомя со своими не слишком гостеприимными жителями. Люди в панике бегали между деревьев, пытаясь отыскать спасительную реку, поляну, дорогу; сбивались с курса, падали в отчаянии и бессилии, поливая горючими слезами поросшую травой землю. Затем, собрав последние силы в кулак, вновь обретали мужество – они стремились покинуть его, проклиная на разных языках ветвистые ели, берёзы и размашистые дубы. Мало кто из них тогда вышел – всех их ждал один конец, всем суждено было стать его гостями на веке. Лес... он живой, словно большое и доброе, но в то же время безжалостное существо; немой великан, заселивший поля и равнины своими солдатами – деревьями. Разве сможет кто-нибудь, кому доводилось ночевать в безлюдном лесу, сказать что лес – это просто нагромождение деревьев и веток? Однозначно нет – у леса определённо есть душа. И если вам часто приходится быть в лесу добрым гостем, то в итоге вы становитесь друзьями. К таким друзьям лес проявляет повышенное внимание, одаривая их своими щедрыми дарами. Лес напоит и накормит своего уставшего друга, даст искомое, укажет верный путь, не подпустит ночью зверя, а если и случиться будет встретиться человеку и хищному зверю – то они поймут друг друга и обойдут, не тронув, поскольку звери тоже зависят от леса. -Вот слушай, Борис, – нарушил повисшее в машине получасовое молчание я, решив поделиться своими мыслями с другом. – Был такой случай: в одной деревне скупали грибы: приезжала машина, люди ставили весы, и платили за каждый принесённый килограмм грибов деньги. И вся деревня ходила в лес. И по краям леса уже можно было не ходить – всё вытоптали; много грибов приносили лишь те – кто уходил в чащи и лесные дали, самые сильные и выносливые. И случилось так, что одним из таких людей стал мой знакомый – товарищ, мы вместе помогали баню строить другу, там, на стройке, и познакомились. Звали его Вадим, и по сей день зовут наверно; в общем, был этот Вадим самым удачливым грибником, приносил больше всех, с каждым разом всё сильнее удивляя приёмщиков. На него даже ставки делали: “Так, сколько у тебя? А, девять килограмм? Много? Да нет, вот Вадим придёт – у того действительно много будет! Давай на полтинник замажем, что больше твоего принесёт?” – спорили приёмщики, в ожидании своего постоянного клиента. И приносил, тридцать два килограмма лесного “мяса” однажды приволок, и как дотащил только?! Слагали о нем легенды приёмщики, завистники подозревали его в чёрной магии, а друзья считали его просто очень сильным по жизни мужиком. А где он ходит, в каких местах грибы ищет – он не говорил никому, всегда ходил один. За ним даже следить пытались – но всё было тщетно, через километр, два – его следы терялись и люди возвращались обратно, боясь заплутать. Вот он мне и рассказывает случай: “Иду по лесу, чащу преодолел, а за чащей лесок реденький, чистенький. Чаща – как барьер, через который не всякий пройдёт. А в леске том грибов видимо-невидимо, всё жёлтое, только успевай срезать. Срезал не все, только те грибы, которые через день-другой завянут и засохнут. Молоденькие “лисички” оставлял, и так с лихвой хватало. А к следующему разу они уже вырастали, в своё время пуская потомство, и без ущерба лесу, – говорит, – С полными вёдрами всегда выходил...” -А на хрена кому-то эти “лисички” сдались? – перебил мой рассказ, рассказываемый от лица Вадима, Левинц. – Понимаю Белые там, Поддубовик, Подосиновики, Подберёзовики на худой конец, но “лисички” кому сдались? – пытался нащупать фальшь в моём рассказе Борис. -“Лисички” любят в Европе. У нас их чистят, моют, солят-парят, консервируют и в Европу отправляют, а они нам – евро взамен, притом курс очень высокий, эти грибы, как правило, по ресторанам разным расходятся. Ты не перебивай, рассказывает он дальше: “С полными вёдрами, – говорит, – Всегда выхожу. А тут грибов было очень много, притомился малец, а с собой, – говорит, – Всегда пол литра таскал, за пазухой – ну мало ли что: в болото провалюсь, или же ночевать в лесу придётся. Греться-то чем, когда бабы рядом нет? Заморился в конец ношу тащить, сяду, – говорит, – На пенёк, водки выпью, покурю немного и дальше, с новыми силами пойду. “Допинг” – как это дело в деревне называют. И только сел, и только выпил, грамм сто – не больше, подходит ко мне мужик, ростом с сосну, весь заросший и “острый”. Наклоняется так ко мне и говорит: -Ты что это, Вадим, в моём лесу пьёшь? Не уважаешь меня, значит? А лицо сердитое, строгое. -Ну, думаю всё – не выйду уж из леса никогда. Берёт он своими ручищами мои вёдра, и “лисички” от туда себе в карман пересыпает, а из другого кармана что-то в вёдра выкладывает. Даёт мне эти вёдра и говорит: -Ещё раз будешь в моём лесу хулиганить – дальше чащи не пущу! А теперь забирай свои вёдра, и чтоб я тебя неделю здесь не видел!” Бежал Вадим, не глядя, долго бежал. Выбежал к деревне, ходу немного сбавил. Идёт по главной улице, а встречные над ним смеются: “Вадим, никак умом тронулся? Или иностранцев иголками накормить решил?” Посмотрел он в ведро – так и есть, до краёв еловыми иголками заполнено! Пришёл домой, бутылку с водкой как бросил в лесу – так и осталась она около пенька лежать. “Всё, – говорит, – Думал “белку словил”. Пить больше не буду!” На следующий день, он, поборов страх, снова пошёл в лес, но как не крутился, как не ходил – в рощицу свою так и не вышел. Одна чаща кругом, гиблая топь. В одном месте рык звериный услышал – и потихоньку к дому повернул – пока на волка не напоролся. Дошёл до дому, иголки те повнимательнее рассмотрел – все как на подбор, зелёные, свежие. Откуда бы им взяться таким – ведь короеда в лесу у них нет, чтоб столько таких иголок собрать ему месяца мало было-бы. Посидел, подумал, в лес неделю не ходил – приёмщики и ждали его, и звали. Через неделю пришёл, опять в ту рощицу, набрал грибов – как обычно много, и рядом с пеньком берёзовым бутыль увидал свою. Подобрал он её – пить не стал, в карман сунул, прошёлся вокруг – и поразился: следы – огромные, глубокие. Схватил он грибы и домой. Водку мужикам отдал, те – выпили при нём, и ничего: “Обычная!”. С тех пор завязал он с водкой совсем. Кроме меня он об этом не рассказывал никому – и меня просил в тайне рассказ хранить. Поделился со мной так, как с чужаком – сегодня я тут, а завтра в Москве. -Я думаю, он тогда больше ста граммов отхлебнул, да ещё и галлюциногеном закусил! – с улыбкой заметил Борис. -Больше не больше, а пить он не пил после этого, сам ему не раз предлагал. Баранов разводить стал, машину купил – старенькую “Волгу”, универсал, в отличном состоянии, с усиленной подвеской. В лес он уже не особо ходил, так, для себя только. Его бараны и “Волга” кормили не плохо – а грибы он оставил для тех, кому нужнее. -А про место своё, козырное, рассказал кому-нибудь? -Нет, говорил лишь, что кого надо лес сам приведёт, только его уважать надо! -Говорят, что время меняет людей, Симак, но только не тебя! Как ты любил раньше байки травить – так и до сих пор их травишь! -Есть такой “косяк”, – согласился я, – Да вот только самому свидетелем быть приходилось не раз, такому, от чего у тебя волосы дыбом бы встали! -Я не спорю, и ни в коем случае не хочу тебя обидеть, но мне подобные истории кажутся дичью несусветной! -Тебе, наверное, больше интересны истории в формате “дом-2”? -Н-е-е, это моя подруга эту чушь смотреть любит. Я люблю фантастику: Орки, Мечи, Рыцари. -Это всё не наше, не русское. Вот я тебе рассказал про Вадима, и ты какой вывод для себя сделал? -Не закусывать водку в лесу незнакомыми грибами! – ответил Борис. -Относись с уважением к лесу! Лес – это источник жизни для человека! Не плюй в руку, которая тебя кормит! -Ты мастер тумана напускать, гадить в лесу я, конечно, не буду – если сильно не приспичит, а то сам знаешь, как наш брат готовит “в поле”! Но я останусь при своём мнении. Лес – это лес: ветки и ёлки торчат из земли. Есть грибы – но у них есть грибницы, а грибницы возникают путём переноса споров и прорастания корней. Есть птицы – они прилетели сюда подальше от людей, тут им безопаснее и удобнее вить гнёзда, есть звери, здесь по той же причине, что и птицы. А здоровых дядек, с ель ростом нет, и быть не может! Это плод воображения твоего Вадима! Мы замолчали, продолжать разговор не было смысла, поскольку как не убеждай меня Боря – я останусь при своём. Тратить же силы и эмоции на то чтобы убедить его – мне не хотелось; вспомнилось Вадимово “кому надо”. Надо будет – сам всё поймёт и увидит. Борис потянул руку к магнитоле, и принялся настраивать какую-то, одному ему ведомую радиоволну. Безуспешно проковырявшись, – мы уже довольно далеко отъехали от города, – он сплюнул в окно и снова закурил. -Должно быть, выехали из зоны приёма; – посочувствовал я безуспешным попыткам Бориса настроить приёмник. -Магнитола у тебя – го*#о! – зло процедил Борис. -Ты чего, друг? – спросил я, удивившись резкой перемене настроения Левинца. Борис не ответил, он насупившись, молча курил в окно. С ним явно было что-то не так! Он что-то скрывал от меня – улыбка его, с первого момента нашей встречи, показалась мне искусственной; все темы наших разговоров – надуманными, заготовленными заранее. И вот, в определённый момент он не выдержал, и прокололся. Что же твориться в его душе? Это я обязательно выясню, и постараюсь помочь другу разобраться с его бедой, которая его гложет! -Давай перехватим шашлычка с кофеем, тут придорожные кафе через каждые 20-30 километров? – предложил я. -Давай; – безразлично ответил Боря, щелбаном отправив окурок в окно, в проносящиеся просторы. -Чего, проблемы? -Да с чего ты взял? -Мы с тобой давно не виделись, есть о чём поговорить, а мы тут эмоции друг другу сливаем! Борис молчал, развалившись на сидении. Он сосредоточенно смотрел сквозь лобовое окно вдаль, пока вдруг, его неожиданно не прорвало: -Есть у меня проблемка, это ты точно подметил, Симак! – нервная усмешка выдала его внутреннее напряжение, – Моя девчонка, Танька, может, помнишь её?! -Видел фотки, помню, ты рассказывал про неё. -Ну вот, есть у нас в районе некто Крап – это местного разлива бандит, с большими связями. Любил он в картишки поиграть, но по слухам – карта у него всегда была краплёной. Говорят, что когда его короновали, воры на сходняке не хотели корону на него одевать, из-за одного его косяка по прошлой жизни – в карты он какого-то важного дядьку сильно нагрел, притом нагрел нагло. Ответить за кидок с краплёной картой он не захотел – противопоставил влиятельному человеку своих быков со стволами. Припомнили ему этот эпизод, и припомнили то, что за кидок тот он так и не ответил. На сходе решили, чтобы кинул новоиспечённый вор в общаг солидную сумму – плату за тот картёжное дело, и чтоб по жизни он сам помнил о том косяке, нарекли его Крапом. Условие поставили, что погремуха его будет каждому говорить, кто перед ним. Так и сказали – против короны на твоей головы слова нет, но носить тебе это имя по жизни. Он согласился – говорят, что с тех пор он карты в руки не брал. Жизнь свела с ним меня ещё год назад, когда мы с пацанами отстроили на общие деньги собственный магазинчик. Я был самым младшим из “соучредителей” этого дела. Магазин начал приносить деньги – и дело шло к тому, что прибыль покрыла все затраченные на постройку средства. Короче, дело пошло. И в один прекрасный день, как это обычно бывает, когда в жизни всё начинает налаживаться – подъезжает к нашему “лабазу” два чёрных джипа. Вылезают оттуда дяденьки, под два метра ростом, и заявляют: “Район Крап держит, теперь вы должны по шестьдесят кусков к первому числу каждого месяца ему засылать, за тихую жизнь!” Мы, конечно, попытались как-то уладить это недоразумение – ведь мы были в полной уверенности, что “братва”, и “крышевание” осталось в далеком прошлом. Про Крапа мы тогда вообще ничего не слышали! Денег у нас не было, так мы им и сказали. Потом началось: вначале “добрые люди” ночью побили в магазинчике стёкла, затем, начались наезды – по нескольку раз в неделю приезжала машина с бугаями, они забирали у перепуганной продавщицы два-три ящика с коньяком, и сваливали восвояси. Мы решили не платить этому Крапу чисто принципиально. Пришли в милицию – нам сказали, что бандитов в стране давно нет. Потом произошло нападение на одного из моих товарищей – ему переломали ноги бейсбольной битой. Затем, другого товарища поставили на перо – но он остался жив. Менты приписали оба нападения к банальному “гоп-стопу”, к делам рук местной шпаны. Затем магазин сгорел. -Хреновая история, но причём тут твоя Танька? – не понял я. -Ты слушай дальше! – Борис снова закурил. Он неловко сжимал картонный мундштук папиросы дрожащими пальцами. -Два дня назад это было. Вышел с работы, иду по улице – солнышко светит – красота! Купил себе пива в палатке, закурил, иду, кайфую. Зашёл по пути в магазин, оплатили интернет, купил продуктов домой. Ты прикинь, я прихожу домой, а там – полураздетый пацан сидит, пиво с моей Таней пьёт! Везде бутылки пустые валяются – видно, давно уже они зажигают. А вот мне совсем не весело – этот пацан, Вилли-Красавчик – родственник того Крапа, он при наезде на “лабаз” в одном из двух джипов был, вроде как за старшего. Славиться на районе этот ублюдок тем, что не одну бабу “распаковал”, мол, перед ним устоять ни одна не может. Его как-то уже за это били – но несладко потом его обидчикам пришлось: одного из них нашли, замурованного в колодезной шахте теплотрассы, избитого и изъеденного крысами. И умер он не от голода, нет, и не от травм – его крысы заживо съели! В общем, увидел я эту весёлую парочку, ну и говорю, что мол, бухаете без меня? Без агрессии, с юмором решил подойти к проблеме, прощупать её истоки, так сказать. С Танькой понятно – всё кончено, она шмарой оказалась, – а вот с этим “Краповским родственничком” надо было расставаться как-то по-мирному. А этот кабан, нажрался уже – рожа красная – знает, гад, что вспомнил я его, и давай быка на меня спускать, высмеивает, мол, рога тебе в пору – только вот справа их меньше, чем слева! Иди мол, покури на улице с часик, я тебе ещё один рог добавлю для симметрии! Вспомнил он и про моих корешей, одному из которых переломали ноги, а второго посадили на нож. И перед Танькой давай меня в грязь втаптывать – а она смеётся, хохочет надомною – аж задыхается от смеха: то ли обкурились они, то ли обдолбались чем, в довесок к выпитому пиву. У меня же пар из ушей идёт, сдерживаюсь из последних сил – эта гнида мало того, что мою бабу трахнула, так ещё и надо мною потешается! Тут на меня что-то нашло; помню, словно в тумане всё было: схватил железную ложку для сапог, – вытянутая такая, мне от бабушки ещё досталась, увесистая штука, раритетная вещь, – и я его этой ложкой, как дубиной, х*#ачил минут десять. Танька орёт, мол, убил – я и ей этой самой ложкой по хребтине пару раз пере*#ал. Из-за неё всё, из-за суки, знала же, кого в дом впустила! Эту падаль, “Казанову” хренова! Тут как раз наша поездка подвернулась, я решил переночевать у друга и поехать в свой последний “выход” – ехать мне больше не куда, теперь меня везде найдут! Вначале я думал, что мне лучше подзанять денег, и слиться за бугор – но Крап – человек со связями, у него везде повязки, мне просто не дадут добраться до вокзала или аэропорта! И тогда участь быть заживо съеденным крысами для меня станет мечтой, по сравнению с тем, что они со мной сделают. Как назло, все свои трофеи я сплавил “налево”, месяц назад – продал одному коллекционеру всё оптом, по хорошей цене. Я и решил, поездку “в поле” не откладывать – может, взрывчатку найду, или “винт” снайперский, да любой огнестрел подошёл бы. Не с обувной же ложкой на него идти! Убить-то меня всё равно убьют, да вот только ответит этот Крап за пацанов, за наш сожжённый магазин, и за своего блудливого беспредельщика Вилли! А потом – пусть убивают, если смогут – в любом случае, от пули умереть – это по-пацански, так умирали настоящие мужчины, воины, это почётная смерть! Вот я и решил крутануть рулетку судьбы, “за так” свою жизнь что-то не хочется отдавать. Вот видишь, Симак, а ты говоришь лес “живой”! С*#ть мне на этот лес, при таком поганом раскладе! Он выбросил обгорелый картонный мундштук в окно, который тут же подхватил встречный поток ветра. -Мне бы ту, твою “АВС-36”, с разорвавшимся патронником, только бы нормальная она была! Оптику к ней я бы надыбал и того Крапа за раз завалил бы – а дальше е*#сь оно всё в рот! Я слушал рассказ Левинца, и нехорошее чувство тревоги, которое я испытывал утром, вновь дало о себе знать: в груди зажгло, по коже пробежала волна холода. -Слушай, я постараюсь тебе помочь, – медленно, отчётливо проговаривая каждое слово, начал я. – Если не найдём ничего в лесу – я знаю где можно взять! У меня есть схрон в одном лесу, с двумя рабочими автоматами, патронами, несколькими пистолетами, гранатами – “на случай войны”. -Нет, я так решил! Симак, я не хочу тебя втягивать в эту неприятную историю! У тебя своя жизнь! Это будет подстава, Симак, а я не хочу тебя подставлять – ты мой друг! -Не понимаю тебя, Борис, на что ты рассчитываешь? Левинц замолчал, и его тяжёлое молчание продлилось несколько минут. -Есть информация, – наконец, вымолвил он, – Что в этом квадрате “зелёной” были какие-то бетонные сооружения, типа “ДОТ-ов*”. (*Долговременная огневая точка). Не знаю, какие именно “ДОТ-ы”, но в сети мне попался текст мемуаров одного Советского солдата, уроженца тех земель. Он писал, что в то время, когда он вернулся с фронта домой, он узнал, что многие жители ближайших деревень, задействованные во время войны немцами на проведениях каких-то загадочных строительных работ, без вести пропали. Где это было и как – никто толком не знает. Но он пишет, что “стройка века” проходила как раз в “нашем” квадрате, он пытался найти место гибели гражданского населения – но... неожиданно он сам исчезает в этом лесу. Его дневник, с записями военных воспоминаний, который он вёл до самого момента его исчезновения, был издан и выложен в сеть его внуком. По моим планам, где-то не далеко от места того боя, есть некое строение, может, подземный бункер. Я надеюсь, что до нас его никто не посещал, и надеюсь, что мы сумеем отыскать внутри его годное к бою немецкое оружие. Я понимаю, что мои надежды близки к фантастическим, но мне больше не на что надеяться! В крайнем случае, я останусь там, в этом “ДОТ-е”, или чтобы это не было. Буду там жить, и потихонечку восстанавливать выкопанные из земли трофеи. В этом лесу меня никто не найдёт! Когда буду готов, когда Крап позабудет обо мне, я нанесу ему удар в спину – пристрелю эту падлу, или взорву, вместе с его быками! Симак, от тебя мне нужно одно – помоги мне найти это грёбанное сооружение! Без тебя я его стопудняк не найду! -А этот Крап, он реально крутой? -Сам я его ни разу не видел. Молодость он провёл на зоне. Сейчас он коронован – но живёт не по понятиям, за ним стоят большие люди, щупальца которых идут к самому верху. Мне знающие люди, – те, кто в теме, – сказали, что “к бабке не ходи”, а закопают меня через неделю – крайний срок. Говорят, что Крап этот, из-за своего Вилли, меня из-под земли достанет. Говорят, что даже если он меня в прямом смысле из-под земли откопает, уже холодного, то надругается над трупом, расчленит, и утопит в параше останки или скормит свиньям – но просто так не отпустит. Деньгами от него не откупишься – у него этих денег до ж*#ы... Короче хреново дело. Он отмороженный на всю голову, для него люди – как игрушки – поиграл и выбросил. Шлюхи у него одноразовые, говорят, что трахнув бабу ему западло, что её после него кто-то трахать будет, и кичиться тем, что трахал бабу Крапа. Говорят, что он избивает до смерти бедных девок, что на его даче специальная комната есть, со стенами, облицованными красной плиткой, и в полу есть слив для воды. Говорят, что он может всю ночь пи*#ить девку в той комнате до смерти – такое удовольствие ему доставляет вид медленно исходящей из тела души. Но это слухи – насколько это правда, я не знаю. После поджога магазина я начал интересоваться этим Крапом, и многое о нём узнал. Ещё говорят, что он любит развлечься, выпустив в лес стайку “БОМЖ-ей”, и погоняться за ними с автоматами и пулемётами. Говорят, что он любит тех людей, в которых есть внутренний стержень – для него самый смак этот самый стержень наружу из человека вытащить, и сломать об коленку. Любит он ломать людей, чтобы те на коленях у него прощение вымаливали, чтобы с кровавыми пузырями сопли из переломанных носов текли. Короче, много чего про него говорят – остаётся только удивляться, как я раньше про него ничего не слышал!? Мразь это одним словом, Симак! Столько людей он загубил, что его в пору Палачом окрестить. -Ладно, что-нибудь придумаем – в лесу, на свежем воздухе голова лучше работает; – ответил я. Между тем мимо промелькнуло здание придорожной закусочной, я остановился и сдал назад. ****Поворот судьбы**** Мы вышли с Борисом из машины, размяли затёкшие ноги, разогнули спины, и направились в небольшое, одноэтажное помещение, с большой вывеской, на белом фоне которой написано выцветшими, бывшими когда-то красными, буквами: “шашлык – кофе”. Стоянка перед “шашлычной” была пуста, за исключением одиноко стоящей зелёной “девятки”. Проходя мимо этой машины, я ощутил тепло, исходящие от капота – кроме тепла, от машины исходили невидимые глазом волны, от которых на душе становилось не спокойно, тревожно. “Да что со мною такое твориться?” – подумал я, вспоминая свои сегодняшние тревоги, которые преследуют меня с самого утра. Может, всё это простое самовнушение? Сначала мне приснился сон, про отморозка, который вонзал в меня нож. Затем Маше тоже приснился какой-то страшный сон, после которого она стала сама не своя. Заказав себе по чёрному кофе и по два шашлыка, мы направились на улицу, где под навесом располагались белые пластиковые столики и такие же стулья вокруг них, заслоняемые от солнца пыльными и зажринными тентами-зонтиками. Народу здесь не было, и мы выбрали самое чистое, и расположенное с краю место. Через минут пять нам принесли наш заказ, и мы принялись уплетать пахнущее дымом и острыми приправами мясо, с капающим ещё не остывшим жиром. Мясо было жестковато – видимо, оно перележало на мангале. Само мясо, вопреки ожиданию, оказалось абсолютно сухим внутри – скорее всего, перед тем как подать, шашлык хорошенько облили растопленным жиром. С приправами, пожалуй, тоже переборщили – так иногда делают, чтобы сбить кислый привкус залежавшегося мяса. Выругавшись про себя, и отогнав уличающие заведение в мошенничестве мысли, я принялся есть – в животе было пусто, а то, что мясо не свежее – плевать, “в поле” нам и не такое приходилось есть! Справа от нас сидел молодой мужик, бритый наголо в белоснежной кепке, которую пересекали три чёрные полосы. Он периодически косился в нашу сторону, отчётливо чувствовался чужой взгляд. Заметив внимание с нашей стороны, он встал, прошёл мимо нас, и довольно сильно толкнул стул, на котором сидел Левинц, отчего тот слегка покачнулся. Левинц бросил едкий взгляд в сторону удаляющегося, и стал медленно подниматься со стула. Затем, сорвав зубами с шампура приличный кусок, он бросил шашлык в тарелку – шампур, стукнувшись о стеклянную посуду, издал неприятный металлический звук. Мужчина в кепке уже отошёл от нашего столика, и было направился к выходу, но услышав этот звук, он остановился. Левинц было дёрнулся в его сторону, как я схватил его за рукав: -Оставь! – тихо сказал я. – “Быдлота” местная, у нас другие вопросы сейчас, пусть идёт, не волнуйся, он скоро найдёт то, что ищет! Человек в кепке постоял с несколько секунд, словно ожидая от Левинца дальнейших действий, затем увидев, что Борис сел на свой стул, неприятно улыбнулся краем рта, и пошёл дальше. Борис молча сел, и принялся, уже без особого аппетита, доедать острое мясо, с некоторым остервенением срывать зубами куски с поблёскивающего на солнце шампура. Я успел заметить, как от кафе отъехала зелёная “девятка”, с затонированными стёклами, которую я “срисовал” у входа в кафе. “Этот бритый мужик, в белой кепочке, сел на место пассажира – то есть, он не один!” – отметил я про себя. Чем-то эта машина привлекла моё внимание, и внутренний голос, “чуйка”, подсказывал, что мы ещё увидим “зелёное зубило”, с её владельцами. Борис сидел спиной к дороге, и не видел её, и я решил не тревожить друга своими подозрениями, раньше времени. Расплатившись с девушкой за кассой и заполнив термос кофеем, мы покинули гостеприимное дорожное кафе, и направились к нашей “Ниве”. Через минуту мы снова были на трассе. Вспомнив мужика в кепке, я посмотрел в зеркало: вроде всё как всегда, ничего подозрительного, машины, машины... и всё-же что то не давало покоя, чувство тревоги разыгралось до того, что меня начало мутить – хотя, причиной тому мог стать и съеденный минуту назад шашлык. Похоже на паранойю. Если прибавить к ней мои сегодняшние тревоги, то так недолго и спечься! Борис нервно курил, напряжённо погрузившись в свои мысли. Я сбавил скорость, со “100″ до “80”, машины, ехавшие за мною, начали нас обгонять. Серебристая “Тойота” лихо выехала на встречку, водителю этой машины было плевать на приближающийся поворот, и сплошную линию разметки. “Вот из-за таких придурков и гибнут люди!” – подумал я, вспомнив фото раскуроченных машины, виденные мною в сети. На том фото была разорванная на две части классика, и три мёртвых человека рядом с изуродованной машиной. Тела убитых, – не погибших, – были неестественно перекручены, части изуродованной машины были залиты потемневшей кровью. Эти люди возвращались домой, возвращались с моря, из гостей. На встречную полосу вылетела какая-то легковушка, которая обгоняла грузовик в запрещённом для этого месте. Водитель этой легковушки, виновник “ДТП”, остался жив – и почему-то мне кажется, что совесть его не будет мучить. Он будет жить дальше, и дальше нарушать грёбанные правила, которые придуманы для лохов, а этот инцидент вылетит из его памяти – будто и не было ничего. Прошло минут десять, и я снова посмотрел в зеркало: все машины, ехавшие сзади, меня обогнали, кроме одной – “Ваз 2109”, зелёная девятка ехала за нами. Ни водителя, ни пассажиров, видно не было из-за сильной тонировки, и опущенных на лобовое окно солнцезащитных козырьков. -Борис, у тебя “труба” с собой? -Нет, телефон я оставил дома! -Могла ли Танька твоя кому-нибудь рассказать обо мне? -Она не моя уже, тебя она не знала, и о нашей переписке я ей тоже не говорил. -А комп? -Что комп? – удивлённо переспросил Борис. -Вы с Татьяной им пользуетесь от одного имени? -Да, она меня заклевала – мол, с девками флиртуешь через “инет”. У нас даже с ней пароли одинаковые в соц.сети! -У тебя на “винте” есть фото моей “тачки”? -Есть, помнишь, где мы с парнями из отряда официалов у дороги фоткались? Я её даже распечатал в нескольких экземплярах! – с гордостью сказал Борис. Немного помолчав, я ощутил на себе взгляд друга. -Что ты этим хочешь сказать? – спросил он после минутной паузы. Я молчал, поскольку говорить было не чего. И так было всё понятно – на том фото отлично виден номер моей “Нивы”. Я пожалел тогда, что не завесил его пакетом или не затёр глиной. Не зря жалел, выходит! “Девятка” продолжала ехать за нами, правда на некотором отдалении, иногда пропадая из виду – что говорило о том, что люди, находящиеся в этой машине, подготовленные, и обученные, и имеют с собой минимум хороший навигатор. Ведь в тех местах, где девятка исчезала из поля зрения, не было никаких поворотов и съездов, некуда было свернуть – и деться нам было некуда. Зато при появившемся на горизонте повороте зелёная девятка была тут как тут, иногда через машину, иногда через две. Несколько раз мне показалось, что в недрах тёмного салона промелькнуло что-то белое – возможно, та самая кепочка, с тремя полосками “баба-даст”. Расклад выходил следующий: этот “Кент”, или как там его, – короче его люди, а может и он сам – тряханули по-жёсткому Борину зазнобу – и она слила им всё, что знала. А если случилось так, что влиятельный родственник, – скорее всего усопшего Вилли, – пригласил Татьяну к себе на дачу, в знаменитую комнату с красной плиткой на стенах, и стоком для воды в полу – то тогда она сказала даже больше, чем знала! Они пробили мою машину по номерам, что сделать в наше время проще простого, выяснили адрес, номер телефона и прочее. Нет, номер моего телефона они узнать не могут, поскольку сим-карта оформлена на “дядю Петю”. Но вот номер квартиры – это запросто, только что толку, меня там всё равно сейчас нет! Однако я уже был вмешан в это дело, и мне предстояло разобраться с проблемой, ставшей уже и моей. Я набрал номер Маши. После серии длинных гудков, раздался не громкий щелчок, пол секунды тишины, и наконец, я услышал её голос, по которому уже успел соскучиться: -Алло, Андрей, это ты? – спросила она, так как мой номер не отображался на телефонах при входящих вызовах. -Да, солнышко, привет! Я уже далеко, и в ближайшее время не смогу больше тебе звонить, ты не заходи ко мне – а то мой друг попал в неприятность, и ко мне в квартиру могут нагрянуть нежданные гости. О нашем знакомстве никто не знает, поэтому ты более ли менее в безопасности... -Ты что, пьяный? Что за чушь ты несёшь?! -Всё очень серьёзно. Мне было бы спокойнее, если бы ты уехала куда-нибудь подальше – в деревню, например, ты же как раз хотела съездить на дачу к подруге?! -Хотела, но через месяц! У меня много дел, связанных с моим магазином! И я не могу всё так бросить! -Милая, постарайся, очень надо, не хотел тебя пугать, но это вопрос жизни и смерти! Я волнуюсь за тебя! Маша некоторое время молчала. -Я говорила, что твои раскопки до добра не доведут! – тихо сказала она. – Из-за тебя у меня будут большие неприятности... Девушка вновь замолчала, но молчание длилось недолго: -Ладно, Симак, я сделаю так – как ты хочешь, потому что верю тебе, и знаю, что ты не паникёр по жизни, и если говоришь – бежать, то лучше так и сделать! Но учти, когда всё закончится – я с тебя шкуру спущу, таких тумаков наваляю, что вовек не забудешь! Ещё пообещай мне, что завяжешь с поиском, и что ты меня возить на работу целый год будешь! -Я буду тебя возить всю жизнь, куда скажешь, но завязывать с поиском я не буду, потому – что это не хобби, и не увлечение – это моя жизнь! Я не раз говорил тебе об этом! -Ладно! – подумав, согласилась Маша. – Тогда так, обещай что “в поле” мы будем ездить только вместе! -Я обещаю! Но ты же не хотела ездить со мною? -Да, потому что я не смогу смотреть, как ты выкапываешь какую-нибудь мину! Но теперь мы будем выкапывать твою мину вдвоём, чтоб если она и подорвётся – то мы вместе с тобой умрём! Я не собираюсь во вдовах всю жизнь ходить на твою могилу! -Найдёшь себе другого, с твоей красотой это не сложно! – Нет, милый, я уже нашла своего, а чужого мне не надо! Или с тобой или одна! Только так, и помни об этом, когда будешь копать! Я всегда жду тебя и очень волнуюсь о тебе! – Маша, я люблю тебя! – сказал я то, на что раньше не хватало мужества. Она молчала. Я перестал обращать внимание на поминутные гудки роуминга – плевать, деньги есть. Она молчала минуту, а я вслушивался в её молчание, в её дыхание, сердце сильно колотилось в груди. Я отвлёкся от дороги, и машина выехала на встречную полосу. Водитель машины, едущей за нами, увидев это, посигналил – чтобы вернуть моё внимание к дороге. Я вырулил обратно на свою полосу, про себя поблагодарив едущего сзади. Тысячу раз прав тот, кто сказал, что общение по мобильному телефону во время вождения может привести к аварии. Прижав плечом телефон к уху, я протянул освобождённую руку к кнопке аварийной светосигнализации, чтоб поблагодарить едущего сзади водителя за его заботу. Посмотрев в зеркало заднего вида, рука зависла в воздухе, указательный палец замер в сантиметре от красной кнопки “аварийки”: сзади ехала знакомая, зелёная “девятка”. Неужели эти люди волнуются за нас? Суки! Издеваются! Они хотят нас взять живыми, и уже не скрывают своего присутствия, заставляют нас нервничать. -Я тоже тебя люблю! – ожил динамик телефонной трубки мягким Машиным голосом. Теперь мы молчали вместе. Связь резко оборвалась – девушка на английском языке что-то говорила, но я уже не слышал её. Я посмотрел на экран – нет приёма. -Е*#ть-копать! Маша была девушкой умной и, безусловно, всё поняла – за неё я мог быть спокоен. Приедут эти отморозки ко мне, в мою квартиру, что они там найдут? Лист стали, с антивандальным покрытием, соседская собака – шотландский дог, и её владелец – отставник милиции. Столько проблем, которые вынырнули буквально из воздуха, вместе с неожиданно появившимся в моей жизни старым другом. “Если сдать этим бандитам Борю, то проблема решится сама собой! И всё будет как прежде!” – зажглась предательским огоньком в глубине души гнусная мыслишка. Именно сейчас я понял, что в этот самый момент, решается моя судьба, и главное решение должен принять я сам, здесь и сейчас! Но я не тот человек, который может сдать друга, и этим вариантом не воспользуюсь даже в самом крайнем случае – не быть мне Симаком! Пока эти бандиты не поймают Бориса, меня всегда будет подстерегать опасность, за тёмным углом укрытого чёрным покрывалом ночи дома; в подъезде – за заблёванными дверями меж этажных балконов; при прогулке по своей улице в вечернее время – опасность будет бесшумной тенью подкрадываться сзади, ступая тихо след в след. Эта опасность, как инфекционное заболевание, которое передалось от Левинца – мне. И самое страшное, что от меня эту заразу может подхватить Маша – она вообще не причём, не при делах, но косвенно связана с Борисом, через меня. И теперь опасность грозит и ей – нет, эту проблему нужно решать, пока сложившаяся ситуация, – словно бешено раскрутившийся дизельный двигатель, ушедший “в разнос”, – не усугубилась неожиданными обстоятельствами. Я должен вмешаться, точнее – я уже вмешался, не по своей воле став одним из участников неприятной истории. Я посмотрел на Бориса, который, как ни в чём не бывало, смотрел на дорогу сквозь лобовое окно. Телефон дзынькнул, оповещая меня о входящем сообщении, мы снова были “в сети”: “Я всё поняла, буду умницей. Жду тебя – ты знаешь где! Можешь мне не звонить – я выключила телефон, и вытащила сим-карту! Пока, любимый!” Я написал ответ: “Всё будет хорошо, любимая. Я приеду, скоро. Не волнуйся ни о чём, у нас всё получиться!”. Отправил. Телефон снова ожил: “Отчёт о доставке: Не доставлено”. “Наверно уже отключила!” – подумал я, и на душе стало как-то светлее, легче; будто не видимая глазу тяжёлая ноша, была сброшена в тот момент, когда я прочёл это уведомление. **** – Алексей Иванович? Добрый день! – говорил приятный мужской голос, передаваемый динамиком дорогого телефона, который сжимал в своей руке Крап. -Да, слушаю! – чуть грубовато, отозвался владелец телефона, не любивший, звонков с неизвестных ему номеров. -Тут такое дело... вам нужен некто Борис Сергеевич Левинцилов, а так же его друг. Я располагаю нужной вам информацией, которая без сомнения поможет вам разыскать обоих! -Не знаю никакого Левинцилова! Мужик, ты номером ошибся! Я честный человек... -...Я понимаю, – перебил его незнакомец,