Экзорсист (Изгоняющий дьявола) (др.перевод)

Каррас остановил машину у входа в больничный корпус, вышел и поднялся по лестнице на этаж, где находились кабинеты доктора Кляйна. Сам врач в этот момент был занят, но сестра очень быстро принесла график электроэнцефалограммы, и через минуту священник уже стоял в кабинете, быстро пропуская меж пальцев тонкую струйку бумажной ленты.

Вбежал Кляйн и на какое-то мгновение замер в изумлении, уставившись на одежду посетителя.

— Доктор Каррас?

— Да, добрый день.

Они пожали друг другу руки.

— Я — Кляйн. Какие дела у девочки?

— Определенный прогресс наметился.

— Рад слышать.

Каррас снова взглянул на ленту; терапевт подошел к нему, стал рядом и тоже начал рассматривать график, ногтем прослеживая ход волны.

— Видите? Идеальная кривая. Ни малейшего отклонения.

— Вижу, — хмуро кивнул священник. — Это как раз и странно.

— Странно?

— Для истерической больной — очень.

— Я вас не понимаю.

— Видите ли, факт этот, не слишком широко известен, но Итека в Бельгии обнаружил, что у истерических больных на ЭЭГ наблюдаются характерные флуктуации — незначительные, но всегда одинаковые. Я их ищу и не нахожу.

— Вот как, — хмыкнул Кляйн неопределенно.

Каррас стрельнул в него взглядом.

— Когда вы снимали ЭЭГ, девочка была уже больна?

— Да… да, она была определенно не в себе.

— В таком случае, разве не удивительно, что мозг ее выдал столь идеальную кривую? Даже для совершенно здорового человека мелкие отклонения считаются нормой, а уж у девочки в таком состоянии… Должно же это было проявиться здесь хоть как-то! Если, конечно…

Открылась дверь, заглянула медсестра.

— Доктор, миссис Симмонс ожидает вас с большим нетерпением.

— Да-да, иду. — У порога Кляйн остановился. — Сплошная истерия повсюду, — заметил он сухо. — Прошу прощения. Должен бежать.

Закончив работать с графиком, Каррас свернул ленту, перевязал ее и вернул медсестре за стойкой. “Это уже кое-что! Серьезный довод для епископа… Довод против истерии.”

Остановившись у дорожного знака на углу 36-й улицы и Проспект-стрит, Каррас вновь увидел Киндермана. Тот сидел за рулем своего автомобиля, высунув локоть из окошка и глядя прямо перед собой. Вывернув руль резко вправо, иезуит объехал здание резиденции, быстро нашел свободное место у тротуара, вышел и, обогнув угол, как ни в чем не бывало направился к дверям. “…Что, уже следит за домом?.. Призрак Дэннингса: прямо-таки следует по пятам! Неужели и Киндерман пришел к выводу, что Риган…”

“Спокойно. Без торопливости. Полное спокойствие.”

Он подошел к машине и просунул голову в окошко.

— Приветствую вас, лейтенант.

Детектив резко обернулся и сделал удивленный вид.

— Отец Каррас?

“Сфальшивил ведь!..” — Каррас почувствовал вдруг, что ладони у него стали влажными и холодными. “Повеселей! Не выдавать волнения… Повеселей!”

— Считайте, вы уже оштрафованы. В будни, с четырех до шести стоянка в этом месте запрещена.

— Ну, это нам не страшно, — прозудел Киндерман с присвистом. — Тут в Округе у нас что ни “коп”, то католик. Или новообращенный, на худой конец.

— Как ваши делишки?

— Сказать по правде, отец Каррас, так себе. А ваши?

— Жаловаться не приходится. Дело-то свое раскрыли?

— Какое еще дело?

— Режиссерское.

— А, не спрашивайте, — отмахнулся детектив. — Слушайте, какие у вас планы на вечер? Дел особых нет? У меня контрамарки в “Крест”. А там сегодня “Отелло”.

— Кто в главных ролях?

— Молли Пайкон — Дездемона, Лео Фукс — Отелло. Вы счастливы? Бесплатно же, вы, отец Марлон Привередливый! И потом, сам Уильям Ф. Шекспир. Какая разница, кто там играет? Ну как, идем?

— Пожалуй, я пас. Дел по горло.

— Да и по вас, кстати, заметно. Выглядите вы, святой отец, просто отвратительно. По ночам, что ли, стали работать?

— Да я, в общем-то, всегда так и выгляжу.

— Сегодня — еще хуже, чем всегда. Ну же, соглашайтесь. Отвлечетесь хотя бы ненадолго. Да и какое удовольствие!

Каррас решил рискнуть.

— Вы уверены, что там “Отелло”? — Он пристально взглянул лейтенанту в глаза. — Я, например, готов поспорить, что в “Кресте” сегодня — фильм с участием Крис Мак-Нил!

— Нет же, точно “Отелло”.

— А кстати, здесь вы какими судьбами?

— Все из-за вас. Специально и заехал, чтобы пригласить в кино.

— Ну да. Приехать, конечно, куда легче, чем набрать номер.

Детектив поднял брови с чуть наигранным удивлением.

— Так у вас же занято было! — сипло прошептал он и воздел руки к небу.

Иезуит не спускал с него холодного взгляда.

— В чем дело? — через секунду спросил Киндерман. Вместо ответа Каррас вытянул руку, приподнял ему веко и осмотрел глаз.

— Вас нужно спросить. Выглядите вы отвратительно. Не слечь бы вам с приступом мифомании.

— Это еще что такое? — спросил тот, когда Каррас убрал руку. — Серьезная угроза для здоровья?

— Во всяком случае, не смертельная.

— И все-таки? Говорите же, не действуйте на нервы.

— Все равно потом прочтете в справочниках.

— Слушайте, не задирайте вы так нос. Научитесь же, наконец, кесарево отдавать кесарю, хотя бы местному. Не забывайте, я тут власть: могу и наказать.

— За что же?

— За то, что — психиатр, а беспокоите почем зря ближнего своего. Да и масонская ваша ложа за это мне только спасибо скажет. Как же вы им надоели, святой отец. Серьезно, вы у них — просто бельмо на глазу. Ну кому, скажите, нужен священник в белых тапочках?

Каррас выдавил из себя подобие улыбки.

— Всего хорошего. Пора мне. — На прощание он хлопнул по стеклу и медленно направился к дверям.

— Святой отец, вам непременно нужно проконсультироваться у психиатра! — Некоторое время Киндерман глядел ему вслед почти ласково, потом вдруг в глазах его мелькнуло беспокойство. Бросив последний взгляд на резиденцию, он включил зажигание и тронулся с места, затем посигналил иезуиту, нагнав его почти уже у входа.

Каррас махнул в ответ, проводил глазами автомобиль, свернувший наконец на 36-ю улицу и остановился в задумчивости на тротуаре. Могла ли она сделать такое? Могла ли Риган так страшно расправиться с Бэрком Дэннингсом?

Он поднял взгляд на широкое окно детской спальни. “Бог мой, что поселилось в этом доме?” И сколько дней пройдет, прежде чем Киндерман не потребует, наконец, чтобы ему показали девочку? И не столкнется лицом к лицу с живой физиономией Дэннингса? И не отправит Риган “куда следует”?

И сколько ей вообще осталось дней?

Каррас решил, что пора готовиться к встрече с Администрацией. Он быстро наискосок перешел улицу и позвонил в дверь. Уилли встретила его на пороге.

— Мадам прилегла поспать.

Каррас кивнул.

— Хорошо. Очень хорошо. — Он прошел мимо нее и стал подниматься по лестнице. Требовалось найти последний, решающий довод.

Сложив руки, Карл восседал безмолвным изваянием у окна и не сводил с девочки глаз. Каррас подошел к кровати. С подушки непрекращающимся потоком каких-то потусторонних заклинаний неслось слабое бормотание. Белки закатившихся глаз двумя мутно-молочными каплями поблескивали в полумраке. Священник взглянул украдкой на Карла, затем наклонился и сделал вид, будто растегивает ремешок.

— О нет, святой отец, нет!

Швейцарец вдруг подпрыгнул к кровати и одним стремительным взмахом отшвырнул его руку в сторону.

— Это очень плохо! Он сильный, очень сильный! Оставьте ремни!

Одного взгляда на него было достаточно. Теперь Каррас поверил. Да, она могла это сделать. Она действительно могла свернуть шею Бэрку Дэннингсу. “Боже мой, Каррас, спеши! Думай! Ищи его, это решающее доказательство! Спеши, или…”

— Ich Mochte Sie Etwas fragen, Engstrom!

Иезуит вскинулся, как ужаленный, и с новой надеждой обернулся к кровати. Бес глядел на Карла и ухмылялся.

— Tanzt Ihre Tochter gern?

Это был немецкий! Существо по-немецки спрашивало Карла, любит ли его дочь танцевать! У Карраса тяжело забилось сердце. Слуга побагровел: глаза его засветились холодной яростью.