Хозяин Леса. История большой любви и маленькой лжи (СИ)

Марина стояла в одиночестве, как всегда. В её пальцах тлела тонкая сигарета. Она задумчиво глядела на линию горизонта, где красное постепенно сползало вниз, и оставалось лишь багровое и серое. Конечно, она слышала мои шаги: я и не думал скрываться. Но всё равно не ушла - уже хорошо.

-Красиво, - сказал я, подойдя на расстояние, которое сам счёл приличным. Она кивнула, стряхивая пепел. Порыв ветра пригладил высокую траву, растрепал Марине волосы, умчался куда-то за наши спины, и там, вдалеке, тотчас вспыхнула третья, фиолетовая палочка.

-Но прохладно, - отозвалась она и зябко поёжилась. В темноте загорелась четвёртая палочка.

-Извини меня, пожалуйста, Марина, я вёл себя очень глупо, и вчера, и особенно сегодня. Хочу загладить. Вот. - Я расстегнул куртку, изо всех сил надеясь, что содержимое внутреннего кармана не помялось.

-Что это? - растерянно спросила она, роняя сигарету в траву. - Это же анютины глазки, где ты их нашёл?

-У родника, когда за водой ходил.

-Лукашин, мне, конечно, очень приятно... Но ты в курсе, что эти цветы девушкам не дарят?

-А что с ними тогда делают?

-На могилках сажают.

-Правда? - только и смог сказать я. - Этот факт был мне неизвестен. Я подумал: какие красивые цветы, на Маринины глаза похожи...

-У меня вообще-то зелёные глаза.

-Ну... Я образно. В смысле - такие же красивые. Столь же. И что ты теперь будешь с ними делать? Выбросишь?

-Оставлю, - вздохнула Марина. - Ты же старался, собирал... Слушай, Лукашин, я понять хочу: ну как это у тебя получается? Даже, если что-то хорошее хочешь сделать, выходит, хрен пойми что?

Если бы я и знал ответ на этот вопрос, то всё равно бы не успел его озвучить. Над полем разнёсся залихватский свист - это возвращающийся с дальнего края импровизированного стадиона Палыч звал всех на инструктаж.

-В тех группах, которые ходят со мной, есть традиция, - сказал он, дождавшись, когда подтянутся все. - Вообще-то, пошла эта традиция с зимних походов: так мы всегда отмечали первый снег, если он заставал нас на маршруте. Но постепенно общим решением стали переносить её и на лето, дело-то хорошее. Лукашин, Аверин, подойдите сюда.

Эту речь я слушал в пол-уха, наслаждаясь близостью Марины. Поэтому, услышав свою фамилию, вздрогнул и машинально сделал шаг вперёд. Ну, а уже потом пришлось делать второй и третий - куда деваться.

-Вы, ребята, сегодня вроде бы решили выяснить отношения, - сказал Палыч, недобро играя желваками на щеках. - И как, выяснили?

-Не успели, - хохотнул Аверин, а я промолчал.

-Сейчас я дам вам такую возможность, - пообещал Палыч. - Все мы здесь туристы, то есть спортсмены. Поэтому выяснять отношения будем цивилизованно, то есть в спортивном состязании. Итак, дамы и господа, прямо здесь и сейчас состоится матч по американскому футболу между сборными Лукашина и Аверина.

-У-у-у! - завизжала Оля, а Марина ограничилась двумя короткими хлопками в ладоши.

-Замечательно, - сказал Палыч, когда крики восторга стихли. - В таком случае, напомню правила. Надо занести мяч в пространство между двумя горящими палочками. Это стоит одно очко. Кто набрал десять, тот и выиграл. Команда проигравших катает команду победителей на лошадках - девушек, естественно, это не касается - и дежурит три дня.

-Максим Павлович, - капризно сказала Оля, похожая на нахохлившегося снегиря: из-под воротника торчало ярко-алое горло свитера. - А можно я не буду играть? Те, за кого я играю, всё время проигрывают, а потом мне претензии предъявляют. Якобы я слишком тяжёлая.

-Нет, Оля, - Палыч был безжалостен. - Ещё вопросы?

-Правила, - спросил я. - Что можно, чего нельзя?

-Греко-римскую борьбу представляешь? - Я неуверенно кивнул. - Хорошо. Значит, тут так: можно блокировать соперника, цеплять, валить на землю, но только руками. Без подножек, и, упаси Господи, без ударов. Особенно по лицу. Девушек трогать запрещается от слова совсем - в их отношении только блокировка. Если, не дай Бог, кто-то нарушит правила умышленно, то будет удалён с поля и станет дежурным до конца похода. Вроде бы всё. Приступим. Кто первый?

Кто первый - что? В поисках ответа я обернулся, но все встреченные взгляды были либо безразличными, либо светились нездоровым азартом. Ни в одном мне не удалось отыскать не то, что подсказки, но даже сочувствия.

-Пусть истфак начинает, - снизошёл Аверин. - На Руси испокон веков убогим подавать принято.

-Выбирай, Женя.

Высокая поджарая фигура Палыча выделялась в сумраке. На фоне всё еще светлого неба она казалась чёрной. Её контуры были словно высечены из большого куска темноты, и эта темнота задавала мне вопрос, не имеющий смысла.

-Выбирать ЧТО?

Аверин пренебрежительно махнул рукой и отвернулся. Видимо, решил, что прогулка будет лёгкой, и победа над таким недоразумением как я, не принесёт никакого удовольствия.

-Игроков в свою команду. Ты выбираешь первым, значит, Саша первым начинает, у него мяч. У вас что, физкультуры не было в школе?

-Были, - Странно: вроде Палыч ничего такого не сказал, а получается так, словно я оправдываюсь. - Мы всё время через козла прыгали.

-Через тебя, что ли? - выкрикнул Аверин, и заржал, оглядываясь на остальных, призывая поддержать веселье. Только что руками не размахивал, заводя толпу - смейтесь, смейтесь, друзья, это же так СМЕШНО!

-На публику работаешь? - спросил я. - Ну, работай, работай, публицист. Рифата я выбираю, Якупова.

Татарин нехотя, всем видом демонстрируя смирение перед таким ударом судьбы, поднялся с земли.

-Эх, дурак, - прошипел он сквозь зубы. - Палыча надо было выбирать! Теперь точно дежурить будем!

Аверин широко развёл руки, призывая всех в свидетели, что он щедро предоставил мне шанс, а я, по скудоумию, не воспользовался им.

-Палыч, ну какие тут варианты - ты, конечно.

-Польщён, - сухо сказал Палыч. - Женя?

-Серёгу, Серёгу бери, Женяка, - шипел разъярённой кошкой татарин, пока я приглядывался к оставшимся рекрутам.

-Горбунов, - неохотно согласился я.

Серёжа вздохнул с нескрываемым разочарованием: наверное, хотел играть в команде старого друга, но не судьба. Извини, ничего личного. Просто против двух крепких ребят играть сложно, а против двух крепких ребят и одного здорового мужика практически невозможно. Будь у нас на поле ещё хоть десять девчонок и парочка вялых увальней вроде Андрюши.

-Пойдём, Андрюха, - покровительственно сказал Аверин, и Лягин шагнул в его сторону, покидая девушек.

-Олю, Олю, - от напряжения татарин сбился на тоненький визг, похожий на звук от свистка чайника. - Не вздумай, не вздумай взять Марину!

-Марина, - сказал я, отпихивая повисшего на плече татарина. Она кивнула, принимая мой выбор к сведению.

-О-оля! - Аверин расплылся в улыбке. - Иди к нам, цыплёночек! А вы разминайте спины, на которых будете катать нашу БОГИНЮ!

-Да заткнись ты, - отозвалась богиня. Что-то она сегодня на редкость немногословна - видно, не в духе. Губки бантиком, бровки домиком, похожа на маленького сонного... слоника.

-Форма одежды - голый торс, - сказал Палыч, постукивая "мячом" по ладони. Традиция - вещь упрямая, ничего не попишешь. Девушек это не касается, разумеется. Складывайте одежду у ворот, а то потом не найдёте.

-Так вот почему ты в одной борцовке, - сказал я Рифату, снимая майку.- У-ух! Бр-р-р... Свежо!

Марина стояла ко мне боком, и не смотрела в мою сторону, но я всё равно на всякий случай набрал воздуха и расправил плечи, чтобы казаться шире - было стыдно за свои тощие формы и бледную кожу.

Серёжа неторопливо стянул футболку, и под ней обнаружились тронутые жирком, но довольно рельефные мускулы. Да он чуть ли не здоровее Аверина будет, просто тот прокачан лучше. Не случайно ещё в парке его рукопожатие показалось мне тяжёлым и заслуживающим внимания.

-Что это у тебя? - Я сощурился, пытаясь разглядеть переплетённую цепочку странных символов, напоминающих снежинки, сбегающую с плечей на спину. - На руны похоже.