Темные души (СИ)

- Король казнён? – королева Анна замерла у ближайшего столика. – Бедная Генриетта! – произнесла она, опершись о столик одной рукой, второй доставая из-за корсажа платок. – Мы живём в страшное время: никто не застрахован от смерти, ни король, ни нищий, - со вздохом произнесла она, промокая глаза платком. – Но вы произнесли некоторые слова, оставшиеся для меня загадкой. Кто такие индепенденты, и почему они оспаривают власть у пресветериан?

-    Ваше величество, - Кардинал повернулся к королеве. – Утром я предоставлю вам полный доклад о ситуации в Англии. Я жду сведений из других источников, - Он озабоченно нахмурился. – Только сведения что-то запаздывают, - пробормотал он про себя. Бертран де Го тонко улыбнулся.

-    Король казнён! – восклицала королева, меряя шагами комнату. - Ваше высокопреосвященство, - повелительно обратилась она к кардиналу. – Мы ничего не можем сделать?

- Увы, ваше величество, - кардинал развёл руками. – Вы сейчас не в Лувре и не в Пале-Ройяле. Не мы диктуем, а нам диктуют. Даже, если вы согласитесь на мою отставку, Франция ещё не так сильна, чтобы навязывать кому-то войну.

- Кардинал прав, - вставил Бертран де Го. - И генерал Кромвель говорил о том же.

- Генерал Кромвель? – переспросил кардинал. – Вы виделись?

- Да, ваше высокопреосвященство. Мне довелось говорить с ним.

- Каков он? – спросила королева, подходя ближе.

- Он…

- Ваше величество, - прервал кардинал. – Смиренно прошу прощения, но я должен получить полный и исчерпывающий отчёт от господина маркиза.

Королева гневно посмотрела на кардинала: по сути он выставлял её, королеву, из кабинета. Но, глядя на смиренно опущенную голову, она невольно смягчилась.

-        Тогда жду вас с докладом утром, кардинал, - произнесла королева, подавая руку для поцелуя. – Да, маркиз. После кардинала зайдёте в мои покои. Перед ужином там соберётся двор. Вернее, - с грустью добавила она. – То, что от него осталось. Вы развлечёте нас рассказом о своём путешествии и проясните слова, которые для меня остались тайной. Для моего двора, я полагаю, это тоже будет интересно знать.

- Буду рад доставить вам удовольствие, ваше величество, - Бертран де Го церемонно поклонился.

- Констанс, мантилью, - громко произнесла королева. – Мы едем в церковь заказать молебен за нашего родственника!

- О женщины! – произнёс кардинал, выходя. Затем, повернувшись к выходившему Бертрану де Го, добавил: - Итак, я слушаю вас.

Глава седьмая

Что ж, Оливер Кромвель, вдохновитель и предводитель смуты, которая вылилась в революцию и гражданскую войну*, закончившуюся казнью помазанника на королевство – короля по рождению, сына короля, внука короля, короля, избранного не людьми, но поставленного над ними богом; генерал Кромвель, одержавший победу над шотландским войском короля Карла Стюарта с помощью не воинской доблести и таланта, а с помощью кошелька «усечённого» парламента или «охвостья», как его ещё называли, состоявшего из яростных антимонархистов-индепендентов; лорд Кромвель, передавший власть сыну после своей смерти, сыну, который, не имея даже толики того небольшого  таланта своего отца, позволившего последнему взять, удержать и передать власть, этот человек, генерал Оливер Кромвель, был, как и многие англичане того времени, пуританином, а так же суеверным человеком. Всё, недоступное его пониманию, его пугало. Вся красота, созданная человеком, от туалетов дам до картин, была непонятна ему. Признавая одного бога и всю суровость его, он, однако, не отличался фанатизмом. Обладая талантами политика, он прекрасно осознавал, когда нужно показать ярость религиозного фанатика, а когда проявить лояльность и мудрость опытного царедворца. Его власть держалась на его уме, и, когда его не стало, разразилась новая смута, приведшая на трон сына казнённого короля – Карла II и его католический двор, смута, вознёсшая другую незаурядную личность – генерала Монка**, ставшего в результате неё лордом Олбермалем. И, хоть правление сына не отличалось мудростью и стремлением к самостоятельности его отца, однако, памятуя, к чему оно привело и свои юные годы, полные лишений во Франции, он стремился жить  полной жизнью, за что и получил прозвище «весёлый король», а так же по возможности обходить острые углы политики. Его сдержанность и терпимость, осторожность и нерешительность привели к   «папистскому заговору***», в результате которого позволившему бесчестному монаху Тайтесу Оутсу из фанатичных целей уничтожить многих невиновных. Краткий перерыв и краткое затишье в Англии, напоминавшее зарождение вулкана в недрах земли,  закончились с восхождения на её престол брата нынешнего короля – Джеймса Стюарта****, открыто придерживавшегося католицизма, что было, как красная тряпка для быка, для правящей партии, состоявшей в основном из протестантов, и народа в Англии, относившегося к католицизму с осторожностью. В результате второй революции Иаков II был свергнут. Но это уже другая история. И всё это будет. Сейчас же, после расправы над «дьявольской семьёй» в Англии, то же ждало её отпрысков и во Франции. Ждало своего часа. Неспокойные времена прежних веков не заставляли эту семью ввязываться в государственные дела. Ни один король не считал нужным заручаться поддержкой человека, в роду которого умели читать мысли. Каждый глава рода жил так, как считал возможным для себя – в своё удовольствие. Равенство королям давало возможность этим семействам не принимать участия в королевских планах и авантюрах. Однако шло время, менялись отношения между королём и его дворянами. И теперь слово короля было законом для подданных. Однако, короли тоже люди, и они подвержены суевериям. Особенно, когда им нашёптывают ужасы святоши, осенённые папской властью. Даже властвуя над подданными, если короли забывают о том, что эти подданные имеют глаза, уши и душу, можно однажды проснуться без головы или в изгнании. Даже властвуя, всегда существует опасность подвергнуться колдовству или порче. В эти времена инквизиция не сидела без дела. Шарлатаны своими фокусами развлекают и народ, и короля. Однако если это приводило ко вспышкам чумы, нашествию саранчи или скудным урожаям, массовая истерия направлялась на поиски виновного. И он находится тем быстрее, чем больше отличался от простых и обыкновенных людей. Рыжие волосы, косые глаза, хромота или излишне привлекательная внешность во времена повальной боязни колдунов и частых вспышек чумы были достаточным поводом закончить свою жизнь  на костре или плахе. Однако, тень, тянущаяся за семьёй де Го и ле Муи, слухи о проклятии, в которых уже не осталось истины, как могильный камень закрывала рты, как холодный душ трезвила умы и как смертоносный яд заставляла цепенеть тело. Ужас, внушаемый одним звуком имени этой семьи, отбивал всякие мысли об уничтожении её даже именем Христа. Нужна была незаурядная воля и недюженное самообладание, чтобы осмелиться настоять на исполнении своего приказа. К сожалению, Карл I Стюарт был королём Англии, а не Европы, и он не знал толком, где и сколько членов семьи может находиться помимо родового гнезда. Не могли в этом его просветить и агенты инквизиции и падкие до чужих тайн иезуиты, которым хватало хлопот с кальвинистами и лютеранами.  Бертран ле Муи, уставший от окружавшей его жизни, давно просто покинул проклятое место. Бертран де Го, прибывший в Англию незадолго до расправы, чтобы посмотреть английские владения родственников, незаметно покинул её и вернулся во Францию, успев прихватить с собой молодую тётушку, являвшуюся ему в тоже время и кузиной. Укрепив позиции дома с помощью интриг, ума и изворотливости, он уже в открытую прибыл в мятежную страну. Гильом Безе ле Муи по несколько иным причинам покинул родовое  гнездо во Франции. Число потомков рода хоть и редело, но не заканчивалось. Покаяние, каждого своё, членов проклятой семьи ещё не  принесло прощения всему роду. Время жертвы ещё не пришло. И жертвенный агнец ещё не родился.