Экзорсист (Изгоняющий дьявола) (др.перевод)

— Это не убедит меня. Мне нужно видеть Риган.

— И ты умрешь неубежденным, Каррас! Это замечательно! Великолепно! — Она захохотала вдруг, откинувшись к спинке кровати. — Впрочем, пока что наша задача — развлекать тебя по мере сил. Уж очень не хотелось бы нам тебя потерять.

— Кому это “нам”? — быстро переспросил Каррас; в тоне его прозвучала тревога.

— Той милой компании, что собралась в нашей свинке. — Существо кивнуло. — О да, у нас тут такой симпатичный ансамбль! Чуть позже, быть может, мне удастся всех представить по очереди. А пока что я изнываю от невыносимого зуда в таком месте, до которого, ну никак не дотянуться. Слушай, Каррас, развяжи хотя бы ремешок на секундочку!

— Лучше скажи, где почесать.

— Ах, хитрец, каков хитрец!

— Давай ты мне покажешь Риган, а я развяжу один ремешок, только если ты…

Он замер, не договорив: глаза девочки наполнились вдруг невыразимым ужасом, рот широко раскрылся в немом вопле. В ту же секунду лицо снова пришло в движение и черты его мгновенно сложились в незнакомую маску.

— Может быть, все-таки расстегнешь эти ремни? — заискивающе проблеяла Риган; не успел Каррас удивиться необычайно чистому британскому произношению, как на смену этой физиономии явилась бесовская личина.

— Помоги, святой отец, рабу божьему, — затянула она скрипуче; тут же расхохоталась и откинулась на подушку.

Внезапно Каррас ощутил прикосновение на затылке: словно ледяные пальцы обручем сжали шею. Существо умолкло и теперь глядело на него с насмешкой.

— Кстати, твоя мамаша, Каррас, тут же, с нами. Ничего не желаешь ей сказать? Передам слово в слово, об этом можешь не беспокоиться!

Каррас как ужаленный вскочил со стула, но не успел уклониться от бурной и мощной рвотной струи. Риган залилась противным смехом. Несколько секунд священник стоял с белым, как мел, лицом, не замечая, что вязкая жидкость стекает с его пальцев на ковер.

— Если это так, — проговорил он безжизненным голосом, — то ты должен знать имя моей матери. Назови его.

Существо зашипело вдруг, сверкнув диким, безумным взглядом, выгнуло по-змеиному шею и плавно, как кобра, задвигало головой.

— Скажи мне, как ее зовут.

В ответ раздался оглушительный вой, и Каррас услышал, как за ставнями задребезжали стекла. Глаза у девочки закатились. Он постоял немного, затем взглянул на свои липкие пальцы, повернулся и вышел из комнаты.

Крис оттолкнулась от стены; бросила быстрый взгляд на перепачканный свитер.

— Что случилось? Ее вырвало?

— Есть у вас какое-нибудь полотенце?

— Вон там у нас ванная. — Крис поспешно указала на дверь, затем бросила через плечо: — Карл, ты пока присмотри за ней! — и повела Карраса по коридору.

— Простите вы меня ради Бога! — Она распахнула дверь и нервным движением сорвала с вешалки полотенце. Священник подошел к раковине.

— Вы держите ее на транквилизаторах?

— Да, вводим либриум. — Крис открыла краны. — Снимите свитер и вымойте руки.

— Какую дозу? — Он потянул за край чистой левой рукой.

— Давайте, я помогу вам. — Крис потянула свитер вверх. — Сегодня, святой отец, мы ввели ей четыреста миллиграммов.

— Четыреста?!

— Иначе не удалось бы надеть на нее эти ремни. Так что пришлось всем нам, вчетвером…

— Вы хотите сказать, что ввели дочери четыреста миллиграммов либриума единовременно?

— Поднимите-ка руки, святой отец. — Мягким движением она потянула свитер и сняла его через голову. — Да в ней столько силы, что… вы не поверите. Я попрошу Уилли, и она его выстирает. Еще раз прошу прощения, святой отец.

— Да ничего страшного. — Он расстегнул пуговицу и закатал накрахмаленный рукав, обнажив тонкую поросль на мускулистом предплечье.

— Мне очень жаль, — повторила она тихо и совсем уж без сил присела на край ванной.

— Она получает хоть какое-нибудь питание? — Каррас подставил ладонь под струю теплой воды. Крис судорожно мяла полотенце; голубым по розовому на нем было вышито: “Риган”.

— Нет, святой отец, только сустаген во время сна. Но сегодня она выдернула трубку.

— Выдернула? — Священник намылил руки и снова подставил их под кран. Вид у него был обеспокоенный. — Следовало бы ее, пожалуй, госпитализировать.

— Именно этого сделать я и не могу.

— Почему?

— Не могу, и все, — повторила Крис слабым, дрожащим голосом. — Нельзя, чтобы кто-то еще узнал об этом… — Она уронила голову; набрала воздуху в легкие и шумно выдохнула. — Святой отец, она… совершила нечто ужасное. Никто не должен знать об этом. Ни медсестра, ни врач. — Крис подняла взгляд. — Я не могу позволить себе так рисковать.

Каррас закрутил краны и, опустив голову, хмуро уставился в раковину. “Что если кто-нибудь, скажем, преступник…”

— Кто вводит ей сустаген, либриум и прочее?

— Мы сами. Нас врачи научили.

— Но вам будут нужны рецепты.

— Я думаю, в этом хотя бы вы нам поможете, святой отец?

Каррас повернулся к ней, держа руки над раковиной, как хирург, только что закончивший операцию. На секунду глаза их встретились; во взгляде ее он прочел ужас. Крис сидела в оцепенении, глядя прямо перед собой на что-то темное и страшное, видимое ей одной.

— Полотенце, будьте добры, — мягко напомнил ей священник.

— О, простите. — Она протянула его поспешно, но так и осталась сидеть с выражением напряженного ожидания на лице. — И все-таки, на что это похоже, святой отец? На одержимость, как вы считаете?

— А вы?

— Я не знаю. Мне казалось, вы специалист в этом деле.

— Что вам известно об одержимости?

— Совсем немного: о чем-то сама прочла, кое-что врачи рассказали.

— Какие врачи?

— Из Барринджера.

Он тщательно расправил полотенце на вешалке.

— Вы католичка?

— Нет.

— А ваша дочь?

— Нет.

— Вы верующая?

— Нет, но я…

— Почему тогда вы обратились ко мне? Кто вам посоветовал?

— Мне никто ничего не советовал! — выпалила Крис. — Я пришла, потому что мне некуда больше идти!

Священник стоял к ней спиной, теребя пальцами мягкую бахрому.

— Только что вы говорили, будто бы какие-то психиатры направили вас ко мне.

— Не знаю уже, что я вам наговорила. Я давно перестала соображать…

— Послушайте, сами по себе мотивы вашего решения интересуют меня меньше всего, — заговорил Каррас со сдержанной настороженностью. — Здоровье вашей дочери — вот то единственное, что в данный момент имеет значение. Но должен предупредить вас сразу: если вам посоветовали прибегнуть к экзорсизму как к своего рода шоковой терапии самовнушением, мисс Мак-Нил, лучше вызывайте без промедления “Сентрал Кастинг”: церковь на это не пойдет, и вы лишь зря потратите драгоценное время.

Он стоял, вцепившись в стойку, пытаясь унять дрожь в руках. “Что со мной? Что случилось?”

— Я, к вашему сведению, миссис Мак-Нил, — сухо заметила Крис.

— Послушайте. — Каррас опустил голову и смягчил тон. — Бесовская одержимость ли это, или психическое заболевание, я сделаю все, что только в моих силах. Но мне нужно знать всю правду. Это важно для Риган. Пока что я блуждаю в потемках; впрочем, не привыкать. Давайте-ка выйдем наконец из ванной и поговорим обо всем внизу, обстоятельно и спокойно. — Он повернулся к ней с бледной улыбкой и ободряюще протянул руку. — Я бы не отказался от чашечки кофе.

— А я — от чего-нибудь покрепче…

Внизу никого не было: Карл и Шэрон сидели у Риган. Они вошли в кабинет: Каррас сел в кресло у камина, а Крис расположилась на диване и тут же начала рассказывать обо всем по порядку, стараясь опускать все, что касалось так или иначе странного происшествия с Дэннингсом. Священник, в основном, слушал, сам говорил очень мало: лишь изредка задавал вопрос или отвечал кивком. Крис призналась в том, что сначала действительно рассчитывала на экзорсизм как на вариант шоковой терапии.

— Но теперь уже я не знаю. — Она покачала головой. — Ничего не знаю… — Она подняла взгляд на иезуита; веснушчатые пальцы ее, стиснутые на коленях, мелко дрожали. — Что вы обо всем этом думаете, святой отец?