Странствующий цирк вампиров

— Лучше бы он сбил собаку и не встретился с деревом, — заметил я и услышал, как мама тихонько усмехнулась.

— Я ему передам. Вместе с приветом.

— Спасибо.

— Что-нибудь еще ему сказать?

— Пока не могу ничего больше придумать.

— Ну ладно. Ты можешь позвонить нам в любой момент, если тебе что-нибудь понадобится, — она продиктовала номер больницы и номер папиной палаты. Потом сказала: — Ну, думаю, пока и все.

— Наверное.

— Тогда увидимся утром.

— Увидимся, — сказал я.

— Веди себя хорошо.

— Обязательно.

— Пока.

— Пока, — сказал я и повесил трубку.

Глава 29

— Ну что, он в порядке? — спросила Слим, когда я обернулся. Кивая, я понял, что она слышала только мои реплики. Я не понимал, что она знала, а что нет, поэтому пояснил:

— Они решили оставить его на ночь, потому что он ударился головой, но… кроме этого он еще сломал руку и несколько ребер.

— Но с его головой все будет в порядке?

— Они так считают.

— Он врезался в дерево, объезжая собаку?

Я улыбнулся. Она, должно быть, вышла странной, потому что Слим нахмурилась.

— Он ехал по Третьему Шоссе, — пояснил я, — и ему под машину бросилась собака.

Слим скорчила гримасу, как будто учуяла что-то ужасное, но одновременно забавное.

—  Одноглазаясобака? — спросила она.

— Я не спросил.

— Ну вооот…

— Угу.

— Когда это произошло?

— Не думаю, что такдавно.

— Ту собаку убили где-то в полдень.

— Ага, — сказал я. — Это была какая-то другая собака.

— Может быть, та, что сжевала моего «Дракулу»?

— Та самая, — сказал я.

Слим скорчила рожу.

Я скорчил рожу в ответ.

— Может, у нас завелся призраксобаки? — спросила она.

— Или кто-то хочет, чтобы мы так думали, — сказал я, и она рассмеялась. — И все равно, — продолжил я, — твою книгу сжевал не призрак илисобака.

— Ты в этом уверен?

— Вполне. Во-первых, потому что призраков не бывает.

— Ты в этом уверен?

Она повеселела.

— Вполне.

— Напрасно.

— Все равно, если призраки и бывают,они не могут ничего жевать. Они же не…

— Не имеют зубов? — закончила она.

Усмехнувшись, я покачал головой.

— Нет, не то. Я хотел сказать, что они же просто… ну, духи.Они не материальны.

— Спорный вопрос.

— В любом случае, призрачной или реальной собаке пришлось бы сначала как-то достать книгу с твоей полки. Лапой? Или, может, зубами? В любом случае, она повредила бы и другие книги. Но они все стояли аккуратно. Так что это мог быть только человек.

— Или вампир, — добавила она, — если говорить от лица отсутствующего Расти.

Я рассмеялся и напомнил:

— Сейчас еще светло.

Ее улыбка угасла.

— Тогда остаются только люди. Я рада, что мы убрались из моего дома.

— Моя мама не вернется до завтрашнего утра, так что, полагаю, ничто не мешает тебе остаться здесь.

— Ничего не мешает тебе пойти на вампирское представление этой ночью.

— Не знаю.

— Ты же хочешь на него попасть.

— Могу и не ходить.

— Да? Предпочтешь остаться дома и сидеть перед телевизором?

— Может, и так. Особенно, если ты тоже будешь здесь.

— Ну, я никуда не денусь, если только ты не выгонишь меня из дому.

— Я бы никогда так не поступил.

— А как же Расти?

— А что он?

— Он оченьхотел попасть на это представление.

— Он, скорее всего, наказан.

— Он отыщет способ сбежать.

— Может быть.

— Обязательно отыщет. И объявится здесь, весь в нетерпении отправиться туда.

— Я почти что желаю, чтобы у него ничего не вышло.

У нас неожиданно закончились слова, и мы просто стояли, глядя друг на друга. Вновь мы — с некоторым ужасом — осознали, что мы одни в доме. Никто нас не видит. Никто ничего не расскажет. Никто нас не остановит.

Нас разделяло всего несколько футов. Пара шагов вперед — и я окажусь достаточно близко, чтобы обнять ее, прижать к себе и поцеловать.

Я не мог пошевелиться.

Она тоже не двигалась, просто смотрела мне в глаза. Она выглядела торжественной и полной надежд.

Мне ужасно хотелось сделать эти несколько шагов, обнять ее, прикоснуться к ее телу, почувствовать вкус ее губ.

На ее лице появилась улыбка.

— Может быть, нам стоит перекусить?

Спасен! Но разочарован.

— Хорошая мысль, — сказал я. — Как насчет чизбургеров?

— Чизбургеры — это просто великолепно.

— Мы можем приготовить их на гриле во дворе.

— Почему бы тогда тебе не разжечь огонь, а я пока приготовлю котлеты?

— Отлично.

Я поспешил к холодильнику, отыскал в нем упаковку котлетного фарша и передал ее Слим.

— Сколько тебе сделать? — спросила она.

— Даже не знаю. Сколько ты будешь делать себе?

— Еще не придумала.

— Ты делаешь их толстыми или тонкими? — уточнил я.

— Обычно тонкими — не люблю, когда они не пропекаются внутри.

— Я тоже. Так что если ты приготовишь тонкие, сделай две на меня.

— Отличненько. Пожалуй, и мне тоже две.

Мы оба заулыбались как идиоты.

Слим бросила упаковку с фаршем на кухонный стол, подошла к раковине и принялась мыть руки. Я наблюдал за тем, как она стояла, немного наклонившись, и нижняя часть ее футболки завернулась над поясом ее обрезанных джинсов. Ее ягодицы слегка растягивали ткань, бахрома понизу покачивалась и гладила внутреннюю сторону ее бедер. Ее ноги были гладкими и загорелыми.

Она оглянулась через плечо и спросила:

— Что такое?

— Ничего.

Она улыбнулась.

— Совсем ничего?

— Просто смотрю, — сказал я и покраснел.

Между нами снова произошла игра в гляделки, во время которой я хотел подойти к Слим, но боялся, а она выглядела так, будто хотела, чтобы я ее поцеловал.

В этот раз все продолжалось не слишком долго. В конце концов она сказала:

— Наверное, тебе стоит пойти во двор и зажечь огонь.

— Да, наверное. Скоро вернусь, — я поспешил наружу.

В наши дни у большинства людей установлены жаровни, работающие на пропане. Они проще в обращении и не так загрязняют воздух (господи спаси нас от дыма жаровен прошлого!). Но все же, когда я рос, у нас не было пропанового гриля. И жидкости для розжига тоже. Отец утверждал, что запах топлива придает еде неприятный привкус, но я почти уверен, что он пытался оградить нас с братьями от опасности сделать что-либо «слишком просто». Так что в то время, как во всех остальных семьях Грендвилля разжигали огонь, вылив топливо на угольные брикеты, нам приходилось делать все «естественным образом», как бойскаутам посреди леса, используя мятую бумагу для растопки и укладывая брикеты поверх.

По крайней мере, нам было позволено использовать спички. Могло быть и хуже.

Обычно я возмущался из-за того, что нам нельзя пользоваться горючим. Но сейчас я только рад был возможности отвлечься.

Во-первых, нелегкий процесс разжигания огня занимал мои мысли, не оставляя времени подумать об аварии, в которую попал отец… или об убитой собаке… о пожеванной книге и пропавших розах… о том, как я предал Битси… о Странствующем Цирке Вампиров.

Кроме того, это позволяло мне какое-то время не возвращаться на кухню.

Мне нравилось сидеть во дворе в сумерках и смотреть на то, как огонь лижет хворост и уголь, пока Слим оставалась в доме.

Наедине с огнем я скучал по ней и мечтал снова оказаться рядом с ней, но одновременно я чувствовал облегчение. По крайней мере, какое-то время мне не надо было беспокоиться о том, как себя с ней вести.

Эта проблема продолжала вертеться у меня в голове, как и прочие, но они не одолевали меня, потому что в данный момент я был полностью поглощен подкидыванием палочек и угля в огонь.

Я слегка подпрыгнул, когда за моей спиной хлопнула сетчатая дверь на кухню.

Слим сбежала по ступенькам, неся в каждой руке по бутылке.