G.O.G.R. (СИ)

Сидоров оставил Валерию Ершову в машине, а вот Чуйко, насчёт которого особый приказ не поступил, толкнул перед собой в «клоаку» Калугина.

Дальше прихожей Недобежкин решил не ходить: дальше прихожей нельзя ходить без противогаза. Концентрация спиртных паров в тесном помещении была так велика, что и битюга свалит с копыт, поэтому замыкающий Ежонков предусмотрительно оставил входную дверь открытой.

Геннадий Калугин рассеяно топтался посреди прихожей, которая на поверку оказалась кухней. Печью тут служил чёрный от копоти примус, столом – доска, перекинутая через два табурета. На такой стол можно было бы с успехом поставить гроб. Но Калугин думал, что ему пока что рановато в гроб. И на столе у него находились початые, непочатые и пустые бутылки, клочки огурцов, объедки колбасы, куриные кости и проч.. По столу пробежал таракан и, как показалось Серёгину, глянул на опустившегося хозяина дома с явным сочувствием.

Калугин пораскачивался на размягчённых алкоголем ногах, а потом – примостил на стол свою колоритную персону.

- Так, значит, вы не продавали дом этому человеку? – осведомился у Калугина Недобежкин и кивнул на Чуйко.

- Я твоего гуся, начальник, первррр… епр… первый раз виж-жу! – заикаясь и запинаясь, заглатывая слова, выдал Калугин, сбросив своим телом несколько бутылок на пол.

- А откуда тогда у этого человека номер вашего телефона? – не отставал Недобежкин, игнорируя перегар, который изрыгал Калугин, стоило тому разинуть рот.

- Ба! – выплюнул Калугин, что, по-видимому, означало: «Моя хата с краю, ничего не знаю». А потом – неожиданно для всего мира добавил:

- Адвоката мне на бочку, гражданин полковник, тогда пробазарю! Хто тут из вас Смирнянский?

Смирнянский был так зол, что уже приготовился поколотить этого бесполезного слизняка Калугина. Он даже стиснул кулаки и сделал широкий шаг, собираясь сбросить Калугина на пол и задвинуть ему парочку смачных оплеух. Но тут, откуда ни возьмись, в кухню-прихожую заглянула чистенькая благообразная старушка. Увидав, что у Калугина собрался целый «консилиум» незнакомых людей, старушка отпрянула, но была тут же задержана Серёгиным. Внимание Недобежкина переключилось на это новое пожилое лицо, и он грозно надвинулся на перепуганную старушку:

- А вы кто?

- Со-соседка… – пролепетала старушка. – Ко-ко…

Очевидно, она подумала, что к Калугину пожаловали некие криминальные элементы, так сильно она дрожала и вся побелела. Недобежкин это заметил, показал ей милицейское удостоверение и миролюбиво извинился:

- Простите, мы из милиции. Скажите, что вы знаете про Калугина?

- А он раньше тоже был из милиции! – заявила эта соседка, шамкая и пришепётывая из-за недостатка зубов.

Все опешили: МИЛИЦИОНЕР ГЕННАДИЙ!!! МИЛИЦИОНЕР Геннадий!!! Милиционер ГЕННАДИЙ!!! Неужели ЭТО – ОН??! Как он, должно быть, изменился, раз Ершова его отвергла! Может быть, у него – «звериная порча» наподобие той, что превратила Синицына в Гоху, а Кораблинского в Грибка??

- А-а, где он раньше жил? – прокряхтел Недобежкин, огорошенный заявлением соседки.

- В городе где-то, я не знаю, – ответила та. – Тут полгодка назад появился. Что-то у него там, в милиции не заладилось, запил. К нему бомжи лазают, добро растаскивают… Хотя, какое у него добро? Прусаки одни! Мне жалко его по-человечески, харчи кое-какие ему приношу, а то пропадёт… А вернее, уже пропал…

Пока соседка описывала его нехитрый быт, «милиционер Геннадий» не слезал со стола. Время от времени он хватал руками пищевые остатки и отправлял их в рот, смачно, жуя. Обычно, таким образом поступают приматы в каком-нибудь зоосаде или в природе. Он никого вокруг не замечал, а мычал про себя какую-то невесёлую песню. А вот, когда соседка замолчала – он внезапно выпучил на неё залитый глаз и гаркнул безумным голосом:

- Тихоновна! Ты бутылку принесла???

- Хватит с тебя бутылок! – напутственно проворчала соседка. – А то вон, уж во что превратился – человеком не назовёшь!

«Милиционер Геннадий» в ответ соседке издал рык павиана и хлопнул испачканным кулаком по самопальному своему столу, скинув на пол краюху зачерствевшего батона.

- Ежонков, твоя очередь! – буркнул Недобежкин, разобравшись, что без помощи гипноза от «озверевшего» Геннадия не добьётся вразумительного ответа даже Мюллер, шеф гестапо.

Погрузить в гипноз «милиционера Геннадия» для Ежонкова не составило никакого труда. Калугин заснул даже быстрее, чем засыпали другие пациенты «суперагента»-гипнотизёра. Он захрапел, прямо сидя на столе, балансируя, мерно покачиваясь взад-вперёд, но не падая. Соседка Тихоновна раскрыла от удивления беззубый рот, когда слушала, как Геннадий по велению Ежонкова без запиночки шпарит курс физики за пятый класс.

- Эй, соколик, как же это он у тебя так быстро протрезвел? – осведомилась она у Ежонкова.

- Он не протрезвел! – возразил Ежонков. – Он спит, а за него говорит его подсознание. Я запрограммировал его подсознание на безвольное считывание памяти путём вербального воспроизведения событий…

- Вяжи! – перебил лекцию Ежонкова Недобежкин, замечая, как Тихоновна впадает в невежественную прострацию, прослушивая все эти страшные и непонятные ей слова.

- Сорри, – сконфузился Ежонков, осознав свою ошибку.

Геннадий Калугин отчеканил курс физики и умолк, блуждая невидящими глазами по параллельным пространствам.

- Всё? – тихо пискнула соседка.

- Да, всё! – пробурчал ей Недобежкин. – Прошу вас очистить помещение и идти по своим делам.

Соседка исчезла так же незаметно, как и появилась – да, с милицией шутки плохи, поэтому она предпочла заняться своими делами, и не лезть в чужие.

- Так, теперь – королевский ход! – объявил Ежонков и громко, даже навязчиво спросил у Калугина:

- Вопросы есть?

- Вопросов не-ет… – невыразительно протянул тот и плавным зигзагом покачнулся на столе.

- Смотри, Ежонков, он у тебя ещё на пол грянет! – предупредил Смирнянский.

- Не грянет, Игорёша, я его прочно застопорил! – возразил Ежонков, а потом – вернулся к Калугину и вопросил у него:

- Как вас зовут?

- Зу-зу… – прохрипел Калугин.

- Чегось? – осведомился Смирнянский.

- Шш! – шикнул Недобежкин. – Дай послушать!

- Зу-зу… – снова прохрипел Калугин, не меняя интонации. – Зу-зу-зубов… Зубов… Зубов…

- Зубов??? – Серёгин не удержал себя в руках и нечаянно выкрикнул это слово. – Данти-ист… – прошептал Пётр Иванович, перехватив грозный взгляд начальника, требующий абсолютной тишины.

- Зу-зубов Денис… Денис Зубов… – бормотал «милиционер Геннадий». – Капитан милиции Денис Зубов…

Стоп. Когда это Денис Зубов по кличке Дантист был капитаном милиции?? Синицын говорил, что он навечно завис на юрфаке, никак не мог разобраться со своими пассиями, и вообще, являлся законченным неудачником. Потом бандитом стал, а потом – пропал в «пещерах Тени»!

Судя по тому мнению, которое сложилось у Серёгина из рассказов Синицына – да, Зубов Дантист мог спиться и сделаться таким вот питекантропом. Но быть капитаном милиции… Пётр Иванович – капитан милиции, но бандитский элемент Зубов – нет, это невозможно…

- Я работал… работал… – бормотал между тем «милиционер Геннадий». – Под прикрытием… в банде Кашалота… Выяснить… Выяснить… – Калугин-Зубов очень невнятно говорил, потому что у него не доставало зубов. К тому же, его память содержала весьма отрывочные сведения, и никто не мог поручиться за их правдивость.

- Выяснить… – Зубов словно бы, зациклился на этом слове, и тогда Ежонков подогнал его:

- Скажите, что вы должны были выяснить??

- Облака… Облака… – захныкал Зубов. – КГБ и облака… Из Москвы… девяносто пятый год… Внедрился… Иска-ал… Нашёл и попался… Зубов Денис… Капитан милиции Зубов Денис… Петровка… Главное управление…

- Не «облака», а «Густые облака»! – догадался Пётр Иванович. – Его внедрили к Кашалоту, чтобы он искал документы с «Наташеньки»!

- Под гипнозом он не может врать! – на всякий случай вставил Ежонков.