Странствующий цирк вампиров

Скотти, Тим и Шлепок остановились в четырех или пяти шагах от нас, улыбаясь так, будто мы им принадлежали.

Подначиваемый дружками, Скотти спросил:

— Что «пожалуйста»?

— Пожалуйста, уходите и оставьте нас в покое, — ответила Фиби. Возможно, она была напугана до смерти, но ее голос оставался спокойным.

— А что вы нам дадите за то, чтобы мы ушли? — спросил Скотти.

— Чего вы хотите? — сказала Фиби.

Закусив губу, Скотти потер подбородок большим и указательным пальцами и нахмурился, как будто глубоко задумавшись:

— Нууу, — протянул он, — дайте подууумать.

— Лучше бы вам оставить нас в покое, — сказал Расти со слезами в голосе. — Папа Дуайта работает в полиции.

Как будто они этого не знали.

— Как будто нам не насрать, — сказал Скотти. Уставившись на меня, он спросил: — Ты что, побежишь жаловаться?

— Нет, — сказал я.

— Так я и думал.

Расти поглядел на наручные часы и притворился удивленным.

— Ох, мне пора домой.

— К твоей мамочке? — спросил Шлепок. Он с надеждой поглядел на приятелей, и явно был разочарован, когда они не рассмеялись и даже не улыбнулись его остроумию.

— Иди домой, если хочешь, — сказал Скотти.

— Правда? Ты вправду разрешаешь?

— Конечно, валяй.

— Ты же не хочешь заставлять ждать свою мамочку, — сделал новую попытку Шлепок.

Расти сделал вид, что не слышит его.

— Ты действительно позволишь нам уйти? — спросил он Скотти.

— Только тебе, жиртрест.

— Мне?

— Тебе.

— А как же они?

— А что они?

— Их ты тоже отпустишь?

— А тебе-то что?

— Я не знаю, — прошептал Расти, кусая кривящиеся губы.

— Так ты уходишь, или как? — прикрикнул на него Скотти.

— Я не знаю.

— Мало чего он знает, — сказал Шлепок и хихикнул.

— Я считаю до трех, — сказал Скотти. — И если ты останешься, получишь то же, что и они. Раз.

Расти разинул рот. В растерянности он переводил взгляд с меня на Фиби.

— Два.

Расти поднял руки и выкрикнул:

— Стой, стой! А что будет с ними?

— Что мы захотим, то и будет, — ухмыльнулся Тим.

— Три.

— СТОЙ! — закричал Расти, едва не плача.

— Упустил свой шанс, толстая задница.

— Вот и нет! Это был тайм-аут!

— Это ты так думаешь.

— Упустил шанс, жирдяй, — повторил Тим.

Даже напуганный до полусмерти — а я прилагал все усилия, чтобы не испачкать штаны — я посчитал странным, что эти костлявые подонки откалывали шуточки по поводу веса Расти в то время, как Шлепок был чуть ли не на тонну тяжелее. Видимо, так уж они беспокоились о своем приятеле. Неожиданно разревевшись, Расти принялся умолять:

— Дайте мне еще один шанс. Ну пожалуйста? Так не честно.

Три придурка решили, что этобыло просто невероятно забавно. Они хохотали, посматривая друг на друга, и трясли головами.

Я не находил это таким уж смешным.

— Дайте ему уйти.

Скотти только усмехнулся:

— А иначе что? Нажалуешься на нас папочке?

— Просто отпустите его и все.

Скотти обратился к Расти:

— Ты хочешь уйти?

Всхлипывая, тот кивнул.

— Хорошо, ты можешь уйти.

— С… спасибо.

— Но сначала ты у меня отсосешь.

Сначала я думал, что он так шутит. Но тут он расстегнул молнию на джинсах. Наступая на Расти, сунул руку в ширинку, и у меня внутри все похолодело, потому что все оборачивалось даже хуже, чем я мог себе представить. Потому что если он устроит это извращение над Расти, то потом они примутся и за нас с Фиби, а потом им, наверное, придется нас убить, чтобы мы никому не рассказали.

В двух шагах от Расти Скотти достал из штанов свое хозяйство и велел:

— Давай, вставай на коленки и разевай рот, — и тут Фиби всадила стрелу ему в ногу.

Острие пробило джинсовую ткань и погрузилось глубоко в правое бедро Скотти. Он завизжал, дернулся и обхватил руками место около торчащей стрелы. Запрыгав на здоровой ноге, он споткнулся и упал на бок, тяжело грохнувшись о землю, снова завизжав, когда осколки стекла воткнулись в его тело.

Вместо того чтобы напасть на нас, Тим и Шлепок замерли на месте. С ужасом на физиономиях они смотрели то на Скотти, то на Фиби. Видимо, в их сознании просто не укладывалось, что кто-то посмел подстрелить их «крутого» приятеля. Особенно трудно им было поверить в то, что это сделала тощая девчонка с луком и стрелами.

— Хватайте ее, ребята! Хватайте их всех! — выкрикнул извивавшийся на земле Скотти.

К тому времени Фиби успела положить на тетиву новую стрелу. Так что когда Тим и Шлепок повернулись к ней, она подняла лук и прицелилась прямо в лицо Тиму.

Он закрыл лицо руками и завопил:

— Нет, не надо, я сдаюсь!

Она перевела прицел на Шлепка, отчего он издал что-то вроде: «Й-яй!» — и вздернул руки к небу.

— Лежать, — скомандовала Фиби.

— Чего? — тупо промычал Шлепок.

— Ложись на землю.

Он посмотрел на нее так, будто хотел что-то сказать, но передумал и грохнулся на колени.

— На землю, — повторила Фиби. — Ложись.

Он оглядел почву перед собой. Она поблескивала от осколков стекла, к тому же рядом была парочка змеиных нор. Следуя приказу Фиби, ему бы пришлось лечь прямо на них.

Его потное лицо покраснело еще больше, чем обычно.

— Слушай, — сказал он. — Ну че ты. Я же ничего не делал.

— Ложись, — сказала Фиби.

Не знаю, что подействовало на него сильнее: бритвенно-острый наконечник стрелы в паре дюймов от его носа или выражение глаз Фиби. Упершись руками в землю, он осторожно уложил трясущееся тело прямо на стекло и змеиные норы.

— И не двигайся, — велела Фиби. Потом повернулась к Тиму. Он шарахнулся от нее.

— Я хочу свою стрелу обратно.

Тим посмотрел на Скотти, лежащего на боку, и на стрелу, торчавшую из его ноги. Скотти тихонько всхлипывал, двигалась только его грудная клетка, когда он делал вдох или выдох. Скорее всего, он боялся шевелиться, чтобы не пораниться еще сильнее о валявшиеся кругом осколки.

Сморщив нос, Тим повторил:

— Твою стрелу?

— Да, именно эту.

— Как же я.

— Выдерни ее.

— Но.

И тут Скотти заговорил. Тихим голосом, дрожащим от ярости или боли, он произнес:

— Только попробуй тронуть эту ебаную стрелу, и я сожру твое сердце.

— Но.

— Я убью твою мать и трахну твою сестру. Я…

Посмотрев на него с отвращением, Тим наклонился и выдернул стрелу. Скотти завопил, схватился за рану и свернулся калачиком.

Фиби сняла стрелу с тетивы и положила ее в свой старый потертый колчан.

Тим передал ей вторую стрелу.

— Спасибо, — сказала она и помахала ею нам с Расти. Стальной наконечник выглядел так, будто его макнули в красную краску. Пара капель упала на землю. — Моя счастливая стрела, — сказала Фиби.

Не потрудившись обтереть наконечник, она сунула стрелу в колчан.

— Ты тоже ложись, — сказала она Тиму.

Без возражений и колебаний он растянулся на земле.

Нам с Расти Фиби сказала:

— Думаю, на сегодня хватит стрельбы по мишеням. Пошли домой.

Я подошел к мишени, вынул стрелы из глаз и носа Эйхмана и отдал их Фиби. Потом подобрал картонную коробку.

Скотти, Шлепок и Тим лежали на земле.

Мы пошли прочь, Фиби впереди, мы — по бокам.

Они не пошевелились.

Когда мы отошли достаточно далеко, но так, что троица на земле еще могла нас слышать, Фиби выкрикнула:

— Мы ничего не расскажем, если вы не расскажете!

Они никогда ничего не рассказали.

Мы тоже.

Уйдя уже далеко в лес, мы нервно смеялись, мотали головами, хлопали друг друга по плечам и повторяли Фиби: «Вот это да!» и «Ну ты даешь!» почти что тысячу раз.

А потом я увидел слезы в ее глазах.

И тогда мои глаза защипало, и я разревелся.

Я не знаю точно, из-за чего именно мы все расплакались, но полагаю, что на то имелась масса причин. Скорее всего, дело было в страхе и преданности, храбрости и трусости, унижении и гордости. А также в радости выживших, я полагаю.