Сонмэн

Огромная, невероятная депрессия навалилась на Георгия. Он силой заставлял себя есть, пить. Жить совершенно не хотелось. Его черные глаза излучали неимоверно дикий, злой свет. Он стал похож на затравленную охотниками стройную пуму (под стать своей фамилии). Сон покинул его тело. Георгий ночами не спал, а грезил наяву. В этих грезах повторялось одно и тоже. Из джунглей навстречу ему бесконечно шла и шла улыбающаяся, стройная, красивая Эллана. Соседи каждый день наведывались к нему, приносили горячую еду. Горестно качали головой. Но вот однажды ночью Георгию пригрезилась отчетливо совершенно новая картина. На огромном утесе, о который бились гигантские пенящиеся волны моря, стояла обезглавленная фигура Джеймса с собственной головой в руках. И тут Георгий увидел Эллану, подходящую к Джеймсу. Чудные глаза ее безумны, в вытянутых руках – ужасная черная голова с сатанинской улыбкой и горящим красным взором. Эллана подошла к Джеймсу и приложила голову к обрубку шеи. Георгий округлил глаза, вскочил на ноги. Его поразила осознанная мысль. Он узнал утес. Пейзаж был реальным. Грезы тут же исчезли. Георгий бросился в сад, в одну из хозяйственных построек. Через несколько минут выскочил оттуда с огромным пылающим факелом. Георгий бросился к морю, к тому опознанному в грезах утесу. Сгустки тьмы ночи шарахались в сторону от света факела. Когда Георгий добрался до утеса, погода разыгралась не на шутку. Огромные волны молотили прибрежные скалы. Ветер выл так, что казалось, вот-вот лопнут барабанные перепонки, одежду срывало с болью, словно вместе с кожей. Порыв ветра погасил огонь факела, Георгий оказался в кромешной адской тьме перед утесом и бушующей стихией. Прикрывая ладонью глаза от порывов дождя и ветра, он острым взором прищуренных глаз изучал каждый выступ утеса. На одном из них задержал свой взгляд. Ему пригрезился огонек. Он до предела напряг свое зрение, пока не убедился, что это так на самом деле. Тело его налилось чудовищной силой. Он легко, словно не было крутизны подъема, острых краев камней, ливня и штормового ветра, начал подниматься навстречу светлому пятнышку. Когда перебросил свое тело на очередной выступ, взору его предстал вход в пещеру с таинственным светом изнутри. И снова память унесла Георгия в далекую Африку. Он это уже там видел. Георгий ворвался в пещеру. И, как несколько лет назад, обомлел от увиденного. Та же картина. В углу, на естественном выступе стены пещеры, стояла голова с дьявольской усмешкой. Лишь источник света был не ясен. Георгий тревожно окинул взглядом пещеру в поисках Элланы. И увидел ее ничком лежащей на каменном полу. Георгий бросился к ней, упал на колени и положил на них голову Элланы. Заглянув в ее зрачки, пощупал пульс, уловил слабое дыхание.

– Жива! – радостно озарила голову единственная мысль.

Он осторожно опустил голову Элланы на свою мокрую рубашку, которую содрал со своего мускулистого тела. Со стороны Георгий сейчас был похож на предельно сжатую стальную пружину, мышцы кольцами пробегали по его торсу. Глаза в мгновение стали большими, безумными, в них полыхал черный огонь. Он с неимоверной ненавистью, как берут за горло смертельного врага, схватил дьявольскую голову, выскочил из пещеры и что есть силы, швырнул в кипяток штормового моря. Минуту стоял, переполненный ненавистью. Затем вернулся в пещеру. Опустился на колени перед Элланой. Бережно приподнял ее тело, прижал к груди, целовал каждую черточку ее лица и рыдал безумно, как будто пытался вылить наружу всю скопившуюся внутри жидкую, ртутную тяжесть пережитого. Затем осторожно, как с хрустальной ношей, он спустился с Элланой к подножию утеса и вернулся в дом. Когда он вошел в комнату Элланы, то в тот же момент рухнул вместе с ней в постель. Он лишь на секунду дал воле расслабиться, и организм, проявлявший титанические, нечеловеческие силы, исчерпал свои возможности. Так, в объятьях, в беспамятном сне и нашли их, заглянувшие утром соседи. Вызвали старого, мудрого врача, который долго качал головой, и все повторял:

– Невероятно, невероятно.

Он сделал назначение. К Георгию и Эллане приставили сиделку, и под ежедневным наблюдением врача они лишь через неделю пришли в себя. В отличие от Элланы, Георгий быстро восстановил свои силы. Эллана же пришла в сознание, но сознание было мнимым, она ничего не помнила, никого не узнавала, молча смотрела своими огромными прекрасными глазами на окружающих. И ее взор не выражал абсолютно ничего. Опять бессонными ночами Георгий сидел у изголовья любимой. Скрежетал зубами, стонал. Однажды, не в силах более бороться с собой, бросился в прохладу волн и, неистово работая всем своим телом, поплыл к горизонту. Измотавшись вконец, вернулся к берегу и уселся бессильно на круглый скользкий валун. Смотрел вдаль моря. Оттуда тучи гнали волны. Когда их нервная гряда достигла берега, на одной из волн Георгий увидел нечто странное. Он вгляделся пристальней и понял, что на гребне волны к берегу несется человеческий силуэт. Этот силуэт был безголовым телом Джеймса. В протянутых руках он нес к берегу голову Черного. Георгий встал. Достигнув берега, силуэт Джеймса растворился, а к ногам Георгия покатилась жуткая голова Черного. Георгий с отвращением, что есть силы, пнул это исчадие ада и тут же бросился домой. Когда он вошел в комнату Элланы, то застыл от ужаса увиденного. Эллана, словно змея, извивалась всем своим стройным телом на развороченной постели, рвала на себе волосы, одежду, царапала лицо. Георгий силой запеленал ее в одеяло, перевязал простыней. Оставив снаружи одну лишь ее голову. Но на лицо ее страшно было смотреть, она безумно скалилась, глаза источали бешенство и ненависть. Георгий с горя ударил головой и сжатыми кулаками по дверцам шкафа, которые разлетелись в щепы. И тут голову Георгия пронзила странная мысль. Он напряженно застыл, пытаясь понять ее смысл. Наконец, понял. Выскочил из комнаты Элланы и, словно дикий зверь, снова понесся к морю.

Он быстро отыскал голову Черного. Поднял ее, положил перед собой на песок. Опустился перед ней на колени и прорычал, рыдая:

– Дьявол, умоляю, верни мне Эллану, и я клянусь вернуть тебя на место!

Георгий с мольбой и нескрываемой ненавистью смотрел в лицо дьявольского изваяния.

Желтые электрические зигзаги пробежали по мерзкому лицу. Губы дернулись в страшной усмешке, глаза широко распахнулись и вспыхнули ядовитым красным пламенем. Георгий подсознательно понял, что сделка состоялась. Он завернул голову Черного в рубашку. Вернулся домой. Спрятал ношу в саквояж в своем кабинете. Зашел в комнату Элланы. Застыл на пороге, парализованный счастьем. Щеки Элланы порозовели здоровым румянцем, большие ресницы закрывали глаза. Лицо ее было лицом безмятежно спавшей счастливой красавицы. Георгий деревянными ногами подошел к кровати Элланы, развязал простыню, освободил ее тело из тугого плена одеяла. Бережно уложил ее на взбитую подушку. Нежно – нежно поцеловал ее в губы. Эллана сонно обняла его за шею и, не открывая глаз, прошептала:

– Я люблю тебя, милый! – и снова уснула.

Лицо Георгия превратилось в одну сплошную неугасимую дурацкую улыбку. Он смахнул тыльной стороной ладони скатившуюся слезу. И затем походкой смертельно уставшего человека ушел к себе в комнату. С того дня Эллана быстро вышла из кризисного состояния. Вновь порхала, словно безумная пташка. Стала, как прежде, милой, ласковой, жизнерадостной. Разумная память спрятала в кладовые её мозга отрезок этих кошмарных дней.

Когда Эллана полностью восстановила свое здоровье, Георгий как-то вечером, вроде бы так, случайно, спросил ее:

– А что, родная, не хочется ли тебе увидеть своего брата, своих соплеменников.

Он заметил, как радостно вспыхнули ее чудные глаза.

И уже через неделю теплоход с молодоженами, подарками и роковой реликвией отплыл в далекий город Асэб.

Солнечный ожег 1-го апреля