Сонмэн

Утро встретило Георгия низким туманом. Но первый же луч солнца растворил его. Георгий умылся ключевой водой. Усталости как не бывало. Солнечный ясный день почти развеял кошмар минувшей ночи.

Георгий Пума сориентировался по одному ему известным приметам и направился в сторону могилы Джеймса. Вскоре он обогнул огромный валун, за которым находилось место захоронения. Но увиденная Георгием картина заставила перекоситься гримасой недоумения его красивое смуглое лицо. Могила, заложенная самим Пумой тяжелыми камнями, была разворочена. Георгий подошел поближе, и чувство суеверного страха сжало его сердце. Камни лежали в таком порядке, будто их подняли изнутри могилы. Так, словно покойник встал, встряхнул их и вышел наружу.

Георгий попятился задом с застывшим безмолвным криком ужаса на лице. Но нашел в себе мужество. Вон отбросил чары.

– Черт! – вырвалось у него сквозь зубы.

Как человек бесстрашный, но глубоко реалистичный, не верящий в чудеса, он откровенно был потрясен. Чувство глубокой тревоги наполнило его существо. Он задумчиво огляделся. Сзади, совсем рядом, стеной стояла изумрудная сельва. Впереди, упираясь пиком в солнце, полулежала гора кровавого оттенка. Скорей бессознательно Георгий начал взбираться по крутой, режущей ладони, каменистой стене к тому месту, где нашел свою смерть Джеймс Болдуин. Когда Георгий с трудом добрался до входа в пещеру, нашел его замурованным оплавленными камнями, которые напоминали гигантские сгустки крови. Он присел устало у входа. Обхватил голову руками и впервые в жизни не знал, что ему делать. Но такое состояние длилось недолго. Наконец он нашел в себе мужество, собрался мыслями. Трезво попытался оценить обстановку. И громко сказал сам себе:

– Я должен понять, что тут происходит.

Остаток дня он посвятил тому, что изучал окрестности, но не нашел более ничего интересного. В сумерках вернулся к месту своей стоянки. Разжег костер. Задумчиво уставился в его пламя. В его черных глазах языки пламени плясали бесчисленными знаками вопроса. Вокруг наступила кромешная тропическая безлунная ночь. Россыпь звезд, придавленная тьмой, была бесконечно далека.

Эта ночь, в отличие от ночи предыдущей, была душной, излишне теплой. Георгий подбросил поленьев в костер – больше для отпугивания ночной нечисти, чем для обогрева. Разостлал спальный мешок, улегся на него. Обнял заряженное ружье, уснул чутким, тревожным сном.

И вновь, как и в прошлую ночь, проснулся внезапно, интуитивно чувствуя: происходит что-то не то. Сел. Сна как не было. И вот оно – началось. Сначала светлой дымкой у горизонта, а затем и по всей округе разлился непонятный, неживой лунный свет. Георгий посмотрел вверх. Луны не было. Пальцы цепко обхватили ружье. Георгий был относительно спокоен, он готов был встретить хоть самого дьявола. И ожидания его не замедлили сбыться. Голова, помимо воли, повернулась в сторону валуна, загораживающего могилу Джеймса. Увиденное заставило Георгий вздрогнуть и судорожно оскалить зубы. В фосфоресцирующей тьме, слева от валуна, неподвижно, с опущенными руками, в позе безнадежной усталости, стоял силуэт человека. И самое ужасное – у него не было головы. Оцепенение длилось одно мгновение, но показалось Георгию вечностью. Он ничего не успел предпринять. Силуэт плавно исчез за валуном. Нервный тик дернул голову Георгия вправо. И он вновь обомлел. Совсем рядом с ним стояла стройная женщина в полупрозрачной тунике. Ее прекрасное лицо в мертвом свете скорее внушало чувство страха, чем что-либо иное.

Она жестом поманила Георгия. Он под гипнозом происходящего последовал за ней. Георгий потерял счет времени. Сознание заработало ясно, словно пробужденное ото сна, когда Георгий понял, что бредет по какому-то подземному гроту, залитому таким же лунным светом. Проводница бесшумно и безмолвно шла впереди. Но вот она свернула за очередной изгиб грота, и тут же свет исчез. Непроглядная тьма окружила Георгия. Он достал из кармана зажигалку и в ее бледном пламени продолжил путь. Еще два изгиба грота, и впереди замаячил огонь.

Георгий погасил зажигалку, убрал ее в карман. Взвел ружье и пошел на свет. Через некоторое время он попал в большую каменную комнату, освещенную двумя факелами, воткнутыми в щели стен. Георгий огляделся. Два темных хода уходили под углом в дальней стене комнаты. Слева в полумраке вырисовывалась ниша. Георгию показалось, что там кто-то стоит. Он было направился туда, но шорох со стороны темного прохода заставил его оглянуться. Он увидел из глубины тьмы сверканье двух красных глаз, не стал медлить и выстрелил в их направлении. Раздался легкий стон, и горячий ветерок пронесся по гроту. Запахло серой, в горле у Георгия запершило. Голова закружилась. Он снова глянул во тьму прохода. Глаза исчезли. Георгий закашлялся, но продолжил свой путь к нише. Но лучше бы он этого не делал. Его воля уже была подломлена. Его самого била нервная дрожь. В нише, как в той пещере, в которой они были с Джеймсом, на высоком постаменте, стояла голова самого Джеймса!

Она была бездвижная, застывшая, но во всем остальном поразительно живая. Широко открытые, такие родные, знакомые глаза. Зовущая улыбка казалось вот-вот, заставит рот заговорить. Это было невыносимое зрелище.

Георгий зарыдал. Его глаза, десятилетия не знавшие слез, ослепли от их изобилия. Георгий злился на свою слабость, вытирал слезы рукавом и злобно стонал. Вдруг он почувствовал легкое прикосновение к своим вздрагивающим плечам. Так могла касаться только женщина. Георгий уже перешагнул порог страха. Ему все и вся было безразлично. Он обернулся. Перед ним стояла его проводница. Она, несомненно, была прекрасна. Но Георгий был слеп от слез. Женщина нежно погладила его по лицу, затем прижала его безвольное тело к груди. Гладила ладонями его плечи, спину. Целовала, осушая, его глаза, щеки, губы. Гипноз женской ласки освободил сознание Георгия от пережитого стресса. Сквозь пелену уже бесслезных глаз видел прекрасное лицо. Он ощутил руками упругое, молодое женское тело. Он уже более ничего не видел, кроме этого притягательного создания. Завороженный, одурманенный мозг отдался бессознательному чувственному желанию.

Не ослабляя объятия, они опустились тут же на каменный леденящий пол, который таял под их горячими телами. Обезумевший Георгий рванул тонкую материю одежды женщины. В этот миг вновь пронесся легкий ветерок. Запахло серой. Горло Георгия перехватил спазм. Факелы погасли. Георгий сжал руками обнаженное тело и ощутил под ладонями шерсть. И в то же мгновение к нему вернулось сознание. Он глянул в лицо лежащего под ним существа. Во тьме на него кроваво полыхали звериные глаза, и скалилась желтыми зубами фосфоресцирующая пасть. От омерзения и ужаса Георгий издал нечеловеческий вопль, вскочил на ноги и бросился бежать, догоняемый собственным воплем и диким хохотом нечисти. Горло его нещадно драл сухой, больной кашель. Голова гудела, как огромный звенящий колокол. Вдруг яркий свет резанул глаза. Теряя сознание, он услышал хриплый, мертвый, потусторонний голос:

– Верни на место то, что тебе не принадлежит.

Ноги Георгия по инерции продолжали нести его, пока он не столкнулся с тем, что запечатлелось в его уходящем, истерзанном сознании навечно. Это было обезглавленное унылое тело Джеймса. Георгий рухнул, и все-все на свете кончилось.

Он трудно приходил в сознание. Обрывки картин с неясными силуэтами. Тут он почувствовал нежное прикосновение к лицу. Кто-то гладил его щеки. Георгий открыл глаза. Увидел над собой такое милое, до боли знакомое и незнакомое лицо. И вспомнил, вскрикнув:

– Эллана!

Безусловно! Это была она, дочь вождя, которую он вылечил когда-то от тяжелого недуга. Хотел подняться. Но все тело было налито свинцом. Он осмотрелся. Лежал на лежанке из шкур. Над головой – потолок из матов лиан и тростника. Он осознал, что находится в гостях у того племени.

Эллана, улыбаясь, слегка прижала его плечи к лежанке и заговорила на своем певучем языке. За время общения с племенем Георгий без переводчика уже мог изъясняться на их наречье. И он понял смысл слов девушки: