Темные души (СИ)

- Увы, да, - мрачно произнёс Ла Ривьер. Бедный доктор, которого и так недолюбливали за то, что он учился у мавров искусству врачевания и пользовался новыми способами лечения, которые не одобряли коновалы-лекари Парижа, понимал, что уже ничем не может помочь бедной женщине, которая у него на глазах умирала в жестоких судорогах, удушье и муках. Он не мог решиться вытравить плод из её чрева, боясь потери крови и как следствие ослабления организма и быстрой смерти. В то же время, яд или плод отравляли бедную женщину изнутри. Он понимал, что при любом способе его лечения, женина может умереть. И в этом случае его вовсе не прельщало быть единственным ответственным за это перед королём, который в ней души не чаял уже восемь лет – нереальный срок для такого юбочника, как он.

Мадам Габриэль снова опускали в ванну, укладывали на кровать, привязывая руки и ноги к пилястрам, чтобы во время судорог она не упала, обкладывали влажными простынями, которые ей приносили мимолётное облегчение. Конец был близок. Ла Ривьер был только очень удивлён, что женщина не умерла ещё вчера – видя её выворачиваемые суставы и ломающиеся зубы, он был уверен, что ни одно живое существо не может так долго противиться болезни. От яда она или от естественных причин. В бреду красавица звала своего короля. Она ждала его. Она цеплялась за жизнь ради возможности увидеть его ещё раз. Она не хотела умирать без него. Она рвалась в Лувр, чтобы умереть на той кровати, где они так были счастливы недавно. Где стены помнили их любовь, где кровать помнила их смешанный пот, где сам воздух был напоён только ими обоими. Она рвалась к своему возлюбленному. Но король не ехал. Король медлил.

Ла Варен, оставленный в одиночестве в своей комнате, тоже не знал, на что решиться. Он был уверен, что мадам не доживёт до светлого воскресения Пасхи. Но… Кто знает? Он ходил по своей комнате из угла в угол. Наконец, остановившись у стола, он схватил перо: «Сир, умоляю вас, не приезжайте. Пожалейте свои глаза. Мадам очень плохо. И выглядит она ужасающе. Молю вас, избавьте себя от жестокого зрелища».

На одном дыхании настрочив письмо, он кликнул своего слугу. Вбежавшему человеку он вручил запечатанный лист и сказал:

- Это письмо доставь маршалу д’Орнано и господину Бассомпьеру. Они должны сейчас подъезжать к дому канцлера Бельевра, в Вильнёв-Сен-Жорж, чтобы дождаться короля. Хотя, я их видел в церкви днём и предупредил, что герцогиня при смерти. И уже просил их поспешить к королю и удержать его от приезда сюда,  - Видя удивлённое лицо слуги, Ла Варен с досадой пояснил: - Да, король решил приехать в Париж тайно, чтобы быть со своей драгоценностью. Так вот. Ты приедешь туда и скажешь им, что герцогиня всё равно, что мертва. Понял?

- Но…

- Скажешь то, что я сказал, - грозно нахмурился Ла Варен. Слуга кивнул. – Иди. И поторопись. – Слуга исчез.

- Что за пристрастие у этой дамы? Она снова строчила ему письма. Время отдыхать и думать о душе, а она пишет. Куда мне их посылать? Зачем? Все ею уже было сказано в первом письме. Королю здесь делать нечего, - Он хмуро ходил по кабинету. А ну как король узнает, что герцогиня ещё жива? Нет, откуда. Она не протянет долго. А потом король в печали просто позабудет такую досадную мелочь, что его известили раньше времени. Или вообще ничего не узнает. Ла Варен успокаивал себя, то садясь за стол, то вскакивая из-за него. Катерина тайком следила за его беготнёй из-за полуоткрытой двери. Дьявольская усмешка кривила ей губы.

Глава девятая

Бертран ненадолго опередил кавалькаду короля, когда нагнал его гонца. Молодой человек не слишком торопился выполнить повеление короля. Через несколько минут подъехавший король во всей страстью выбранил гонца и поспешил вперед, оставив его с разинутым ртом позади себя.

- Если бы ты был расторопнее или чуть умнее, - гарцевал на лошади вокруг него Бертран, – то, может, тебе светило бы дворянство за добрые вести. А так – ты помрёшь в нищете, глупец, - прошипел они, подстегнув коня, поспешил догонять короля.

Подъехав к дому канцлера Бельевра, король увидел мрачные лица маршала д’Орнано и Бассомпьера. Судя по их взъерошенному виду, они только что о чем-то спорили. Неподалёку, поглаживая морду лошади, стоял испуганный слуга в пыльном колете.

- В чём дело? – грозно спросил король.

- Сир, - начал маршал.

- Герцогиня умерла, - скорбно произнёс Бассомпьер.

Король покачнулся в седле и замер. Мертвенная бледность разлилась по его лицу. Оцепенение сковало члены. Бертран от неожиданности онемел. Как же так? Герцогиня должна умереть только завтра утром! При виде короля, поражённого вестью, вперёд вышел господин де Бельевр. Он взял под уздцы лошадь короля и тихо сказал:

- Мой король. Герцогиня мертва. Она умерла в страшных муках. А сейчас вам надо поберечь свои глаза. Иначе до конца жизни мучиться будете вы. Жуткий недуг обезобразил прекраснейшую из женщин. Её лицо почернело, язык прокушен в нескольких местах, зубы поломаны. Тело посинело от внутреннего отравления, как говорил врач, Ла Ривьер. От неё исходит смердящий запах смерти. Потому, прошу вас, мой король, возвращайтесь в Фонтенбло. Там вас ждёт утешение – ваш сын. Ваши дети – их герцогиня оставила вам после себя. Ваш долг позаботиться о них.

- Я еду к ней, - прервал его король. По его щекам заструились слёзы. Он медленно сошёл с лошади и отошёл в сторону. Тело его содрогалось от рыданий. Он рыдал довольно долго, как будто хотел слезами смыть своё горе. Бертран молчал и думал.

Наконец король вернулся обратно.

- Я хочу видеть её. Я должен с ней попрощаться, - Он вскочил в седло.

- Мой король, - Канцлер снова схватил лошадь короля под уздцы. – Вы обещались не видеться с госпожой герцогиней в знак покаяния и очищения перед пасхой и вашей предстоящей свадьбой. Ваши враги следят за вами не хуже ревнивого мужа за красавицей-женой. Если вы приедете к её одру, да ещё прилюдно будете её оплакивать, папа не снимет с вас отлучения от церкви. А вопрос с расторжением брака с королевой повиснет в воздухе. Ни один церковник не захочет вас тогда развести. Протестанты будут рады сделать это. Но их возмущает, что, несмотря на то, что будущая королева – француженка, она ваша любовница. А её семья пьёт соки из страны, которая так недавно была в состоянии войны. Про католиков и говорить нечего – они против герцогини в любом случае. А папа, герцог Фердинанд, остатки приверженцев Лиги поднимут такой бунт, что уже не о престоле надо будет заботиться. А о вашей жизни. Вы должны смириться со своим горем, мой король. Вам нельзя в Париж.

Слушая его, король покачнулся в седле. Канцлер потребовал снять короля с лошади и усадить его в свой экипаж. Король безропотно подчинился, как маленький ребёнок. Сопровождавшим короля слугам Роклору и Фонтенаку канцлер приказал ехать в аббатство Соссей в Вильжюифе. Карета медленно тронулась, увозя скорбящего короля от той, которую он уже почитал мёртвой, но которая была ещё жива и ждала, звала своего короля.

Бертран, всё ещё молчавший, скакал рядом.

В аббатстве короля подвели к скромной кровати одного из монахов, и он по-прежнему безропотно позволил уложить себя. В течение некоторого времени он бездумно смотрел в потолок. Потом ощущение горя накатило на него с новой силой, и он зарыдал.