G.O.G.R. (СИ)

- Батюшки, батюшки… – бормотал Ежонков.

- Ну, что ты: «Батюшки, батюшки»? – ехидно передразнил Смирнянский и пихнул Ежонкова в бок локтем. – Ты у нас спец. Давай, работай!

- Да что я могу сделать, чёрт! – взвизгнул Ежонков и тоже убежал. Только этот побежал в буфет – снова напихается пирожными и будет дремать, словно сытый крокодил.

В камере Гопникова остались только хладнокровный Смирнянский, флегматичный Синицын и пойманный ступором Сидоров, который сидел на полу. Пётр Иванович переступил невысокий порожек, прошёл вглубь камеры и приблизился к нарам Гопникова. Гопникова было не узнать: лежащее на нарах тело ничем не отличалось от мумии монаха, на которую Пётр Иванович и Сидоров натолкнулись в подвале дома Гарика Белова.

- Эй, Серёгин, кто-нибудь мне объяснит, что происходит?! – это подал голос майор Кораблинский, нарушив жуткую, могильную, смертельную тишину, что повисла тут, в неподвижном влажноватом воздухе.

Да, без Белкина ему трудно помочь: будет торчать взаперти до тех пор, пока «страж ворот» не придёт в себя и не отдаст ключ.

- Прокамлался Кораблинский? – мигом оживился Смирнянский – скорее для того, чтобы сбросить с себя липкие лапы ужаса пред той странной и страшной смертью, что постигла Гопникова.

- Ага, – кивнул Серёгин. – Просится, чтобы мы его выпустили, а Белкин ключ унёс…

- Да ну его, Белкина! – плюнул Смирнянский и достал из кармана здоровенную «лошадиную» скрепку. – Сами с усами!

Это Смирнянский просто нашёл повод для того, чтобы покинуть камеру Гопникова, которая с недавних пор сделалась «комнатой страха».

Ежонков посеменил за Смирнянским, а Пётр Иванович помог Сидорову встать и вывел его под руку. Сидоров весь дрожал, словно бы сильно замёрз, и руки у него были ледяные.

- Пётр Иванович, – простонал Сидоров, ведомый по коридору за локоток. – Вы знаете…

Сидоров вспомнил своё пребывание в подземном плену в катакомбах «Наташеньки». Он сидел там в тесноватой комнатушке, и до сих пор думал, что его ни разу не выводили от туда. А вот сейчас, увидев пугающую смерть Гопникова, наверное, от пережитого стресса, начал припоминать, что нет, его выводили…

Длинный, плохо освещённый коридор, который убегает куда-то в темноту. Его стены покрыты старым, испачканным чем-то кафелем, а некоторые плитки и вовсе – отлетели и валяются разбитые на влажном полу. Вдоль стен коридора, под самым серым потолком, тянутся толстые и тонкие трубы, кое-где покрытые рыжей ржавчиной… Чем-то всё это похоже на подземные коридоры метро, только старого, давно заброшенного метро… Откуда исходит неверный дрожащий свет, что рассеивает мрачную мглу коридора, Сидоров не видит. Возможно, где-то привешена лампочка…

Высокий человек, одетый в белый халат… В такой халат, который бывает у врачей… Да, он был именно так одет – в халат – а на глазах его торчали тёмные очки. Сидоров ещё удивился тогда, зачем ему эти очки, ведь тут, в коридоре и так темно… Пальцы незнакомца – длинные, цепкие, больно впивались в руку Сидорова, он тащил его, словно буксир тащит безвольную баржу, потом – втолкнул в некую комнату, которая была освещена так ярко, что Сидоров невольно зажмурил глаза… Зажмурил, а что было потом – он не помнит, не знает… Открыл глаза уже в своём узилище. Нет, не даром этот странный человек водил его в ту освещённую комнату… Возможно, что и Сидорову тоже достался какой-нибудь ихний «образец»…

- А что если и я так же – кирдык? – пискнул Сидоров, примеряя на себя участь Гопникова.

- Не кирдык! – отрезал Серёгин. – Синицын не кирдык? Не кирдык. Карпец – не кирдык? Тоже не кирдык. Даже Кораблинский – и тот не кирдык. Так что, Санёк, не дрейфь, прорвёмся. Пошли Кораблинского выпускать.

Смирнянский ковырял совей «лошадиной» скрепкой замок в камере Кораблинского, наверное, уже минут двадцать. Он уже вспотел, начинал чертыхаться, вертел, загибал, разгибал бедную скрепку и так и эдак. Даже отломал от неё кусок… Но хитрый замок, призванный держать взаперти бандитов, не желал поддаваться взлому. Дверь оставалась задраенной, а Кораблинский выглядывал в окошко и недовольно бухтел:

- Ну и беспредел… В РОВД ключ от изолятора найти не могут… Да если бы в Ворошиловском такое было – повыгоняли бы всех к чертям!

- Чёрт! – буркнул Смирнянский, отломав от скрепки ещё один кусок. – Заело… Чёрт!

- Дай! – это вмешался Синицын и забрал у Смирнянского скрепку. – Я попробую.

- Ну, давай, Гудини! – проворчал Смирнянский и отошёл в сторонку. – А я посмеюсь.

Не прошло и пяти минут, как ловкий Синицын «уговорил» строптивый замок, и майор Кораблинский был выпущен на волю.

Смирнянский стоял в уголке, опершись плечом о стенку и, как бы, невзначай, проронил:

- СКРИПЕЛКА! – он, таким образом, решил проверить, какова будет реакция Кораблинского на сие «петушиное» слово.

- Чего? – переспросил Кораблинский и вопросительно уставился на Смирнянского чистыми глазками проснувшегося ребёнка.

- Ты глянь-ка, не работает! – сам себе сказал Смирнянский, а потом – снова напёр на Кораблинского, как какой-то робокоп:

- Какой сейчас год?

- Восьмой! – по инерции ответил Кораблинский, а потом – сам напёр на Смирнянского:

- А вы кто такой?

- Пасхальный кролик! – выплюнул Смирнянский. – Из СБУ, между прочим. Расследуем ВАШЕ исчезновение, гражданин Кораблинский.

Смирнянский порылся в кармане своих дурацких зелёно-коричневых шорт и извлёк на свет божий некое удостоверение, подозрительно смахивающее на удостоверение агента СБУ. Пётр Иванович подозревал… нет, он был абсолютно уверен, что эта «ксива» Смирнянского сделана из чистейшей липы, но промолчал. Авось нахальный и самодовольный майор Кораблинский устрашится присутствием СБУ и скажет что-нибудь интересное и нужное?

- А… я не исчезал… – пролепетал майор Кораблинский, озираясь по сторонам и видя вокруг себя серые, без обоев, стены изолятора. – Я… на работе… Какой-то тип пытался дать мне взятку, а потом… потом… Я… тут?

- Итак, какой сейчас год? – не отставал Смирнянский, надвигаясь на растерявшегося Кораблинского, словно айсберг – на «Титаник».

- Э, Игорь, – осторожно вмешался Серёгин. – Может быть, отведём его в кабинет?

- А, да, точно… – Смирнянский тоже подумал, что допрашивать Кораблинского в коридоре изолятора как-то не совсем удобно и согласился с Серёгиным. – Идёмте в кабинет Недобежкина!

-А? – пискнул Кораблинский, неуверенно топая вслед за Смирнянским, который тащил его за руку. – Ка-какой сейчас год?

- Десятый… от рождества Христова! – хихикнул Смирнянский.

- Стоп, а Гопников? – осведомился Синицын.

- С ним и без нас теперь разберутся! – отказался от Гопникова Смирнянский. – Авось не убежит?

- Кто он – Гопников? – осведомился Кораблинский и споткнулся, переступая порог.

- Алиментщик, – отбоярился Смирнянский. – Идёмте.

====== Глава 108. Триумф Ежонкова. ======

Недобежкин занимался тем, что вместе с Белкиным просматривал последние видеозаписи из изолятора. Правда, просматривал один Недобежкин, а вот шокированный Гопниковым Белкин – сидел на стуле в дальнем углу и бубнил себе под нос какие-то молитвы, что ли… Недобежкин старался абстрагироваться от его надсадного гнусавого бормотания и внимательно вглядывался в экран своего компьютера, на котором тянулся серый коридор изолятора, обсаженный одинаковыми дверями. Вот, появились четыре человеческие фигуры, которые толкают перед собой пятую, упирающуюся – это «Команда С» тянет Гопникова в камеру. Вот, Гопников затолкан в камеру, усажен на нары, и «Команда С» исчезает с горизонта. Белкин крутится… так, это он делает обход. Кажется, ничего не замечает и – тоже уходит… А вот – запись из камеры Гопникова… Недобежкин весь подался вперёд, чуть ли, не носом уткнулся в монитор, чтобы увидеть получше, что же именно произошло с Гопниковым. Да ничего с ним не произошло!.. Пока что. Вот, он лежит, о чём-то думает «на своей волне»… Он пока жив, и выглядит нормально. Но вот, произошло что-то непонятное: запись на миг прервалась, на экране появился «чёрный квадрат». Потом этот квадрат исчез, снова явив Недобежкину камеру Гопникова, но только теперь Гопников вёл себя как-то странно: приподнялся на нарах и будто бы разговаривал с кем-то невидимым. Да, кроме самого Гопникова в его камере нет ни души, но Недобежкин отчётливо видел, как «секретный узник» смотрит на кого-то и разговаривает с ним! Чёрт, но не сам с собой же он разговаривает!