Врезано в плоть (ЛП)

Похоже, по пути на фабрику придется сделать крюк.

Конрад не задумывался о причине появления Жнеца. Видно, он преследовал охотника – того, которого укусила собака, заразив его своей отравой. Парень медленно умирал, а Жнец, словно стервятник, кружил над ним, поджидая, когда еда погибнет, чтобы наброситься и завладеть ею. Конрад надеялся, что парень проживет еще некоторое время. Чем дольше он будет умирать, чем дольше рядом пробудет Жнец, и тем больше будет у Конрада шансов поймать его.

Конрад был очень взволнован, сильнее, чем в последние десятилетия. Победа, наконец, оказалась в пределах досягаемости!

Скоро, моя госпожа, ты будешь шагать по Земле, и каждый, кто узрит тебя, станет восхищаться твоей красотой и выть в отчаянии. Это будет поразительно!

Конрад прибавил шагу.

***

Дэниэл шел по лесу вслед за братьями Винчестерами, держась на приличном расстоянии. Сэм слишком часто замечал его, и он хотел убедиться, что его не видно. По крайней мере, пока.

Дэниэл и подобные ему не умели переживать, по крайней мере, не так, как смертные, потому что у них были иные перспективы существования. То, что смертным казалось ужасной трагедией, для Жнецов значило не более, чем сбитые колени и разбитые носы, короткая боль, не имеющая особого значения пред ликом Вечности. Тем не менее, Дэниэл был вынужден себе признаться, что… обеспокоен.

Он прибыл в Бреннан из-за Конрада Диппеля. Все существа, отринувшие естественный порядок вещей и живущие дольше, чем им полагалось, нарушали древнее соглашение, которое заключили между собой Бог и Смерть перед рождением Вселенной. Чтобы Творение было живым и растущим существом, требуется Время, а если есть Время, нужно чем-то отмечать его ход. Каждому До – свое После, каждому Началу – Конец, каждой Жизни – Смерть. Задача Дэниэла состояла в том, чтобы следить за соблюдением этого равновесия, и это, должно быть, в некотором смысле тоже делало его охотником. «Не-мертвые», демоны и прочие из того же племени не столько бросали вызов смерти, сколько продолжали существовать в иной форме, однако создание, подобное Диппелю, было другим и очень опасным. Дэниэла беспокоил даже не сам Диппель, а то, что он пытался сделать.

Винчестеры пока были только в помощь, уничтожив и чудовищную собаку, и двухголового человека, порожденных темной смесью магии и науки Диппеля (хотя строго говоря, ни одну тварь он не создал собственными руками). Но братья пока не догадались, что за сшитыми из кусков монстрами стоит Диппель.

Пока они не в курсе его личности – точнее, на данный момент, что он вообще существует – разве они могут сделать хоть что-нибудь, чтобы его остановить. Диппель мог бы просто собрать вещички и перебраться в другой город. Он мог быть мстительным и жестоким, но в целом он практичен, так что если продолжать работать в Бреннане стало бы чересчур проблемно, Диппель бы уехал. Дэниэл, конечно, был способен выследить его, где угодно. Некромантическая энергия, высвобождаемая Диппелем, была для него словно скворчащий бекон. Но Винчестеры скорее всего не смогут снова выследить Диппеля, по крайней мере, не без серьезных усилий с их стороны, а прямо сейчас у них нет времени на усиленные поиски. Дэниэл знал, что у них есть более неотложные дела: а именно, Дик Роман и Левиафаны. Учитывая, сколько работы эти хищные монстры подкинули Жнецам со времени выхода из Чистилища, Дэниэл только вздохнет с облегчением, когда (или лучше сказать «если?») Винчестеры расправятся с этими зверями.

Будучи Жнецом, Дэниэл не мог показываться в физическом мире, но ему разрешалось общаться с живыми при условии, что они достаточно близки к смерти, чтобы разглядеть его. Очень старые люди, умирающие от неизлечимых болезней, увидевшие смерть совсем близко и выжившие – он мог связаться с любым из них и постараться убедить его стать своим агентом в мире живых. Сэм Винчестер был отравлен укусом чудовищной собаки Диппеля, он умирал, и Дэниэл надеялся, что вскоре сможет связаться с ним. Сможет рассказать ему – а заодно и Дину – про Диппеля и вывести их на древнего алхимика. Тем не менее, план мог и не сработать. Несмотря на все испытания, которым подверглись разум и душа Сэма, его защита по-прежнему оставалась куда крепче, чем у обычного человека, и подсознание его не принимало Жнеца, отрицало его существование, позволяя Сэму лишь мельком заметить его. Пока Сэм так сражается, Дэниэл не сможет с ним связаться. Сопротивление охотника ослабеет по мере того, как темная отрава в нем будет набирать силу, приближая его к смерти, но есть вероятность, что Сэм умрет прежде, чем Дэниэл сможет поговорить с ним. Дэниэл решил пока просто продолжать следовать за Винчестерами и надеяться, что Сэм проживет достаточно долго, чтобы помочь ему разобраться с Диппелем.

Диппель и сам может стать проблемой. Дэниэл не был уверен, но полагал, что тот мог его заметить, пока Винчестеры сражались с двухголовым существом. Дэниэл не знал, обладает ли алхимик способностью видеть Жнецов. Однако вероятность этого сильна, и в таком случае, если алхимик в курсе, что Дэниэл следит за ним, кто знает, что он может предпринять? Как минимум, Дэниэл потеряет элемент неожиданности.

Он вздохнул. Иногда работать на Смерть – сущее мучение!

***

– Ну так что? Права я? – прошептала Триш. – Разве это не восхитительное место для привидений?

Дину пришлось признать, что дом выглядит чертовски жутко, и судя по выражению лица Сэма, братишка был с ним полностью согласен. Дом располагался в нескольких километрах от жилища Триш, недалеко от маленького озера. Именно озеро стало предлогом, под которым они отпросились покинуть дом.

«Я подумала, мы могли бы прогуляться к озеру, – невинно говорила Триш. – Может, камешки пошвыряем или еще что-нибудь».

«Не плавать», – сказал ее отец, поглядывая на Дина и Сэма.

Те хоть и были младше Триш, но все же оставались мальчиками, и стало ясно, что Уолтеру Хэнсену не по душе мысль, что они увидят его дочь в купальнике. Триш возвела глаза к потолку и протянула «Пааап!» со смущенным недовольствием в голосе. Разрешение она получила, и они втроем ушли, но их истинной целью был этот дом.

Дом был старый, двухэтажный; светло-серое дерево испещрили зеленоватые пятна плесени и темные участки гниения, краска давно облупилась под гнетом времени и стихий. Часть крыши рухнула, половина дома просела, как-будто под ней искрошился фундамент. Дин не особо разбирался в архитектуре – ладно, он совсем не разбирался в архитектуре – но дом выглядел старым, построенным в тридцатых годах, а то и раньше. Он был уже современных домов, окна меньше, а вместо крыльца обнаружились три каменные ступени, ведущие к передней двери. Ступени растрескались, дверь наполовину висела на петлях, а в окнах от стекол даже осколков не осталось. Странно, что дом до сих пор не рухнул. Он выглядел, как втехий домик в мультфильмах, который едва держится и готов развалится в тот момент, когда на крышу сядет крохотная птичка. Местность подтверждала возраст дома: деревья подступили к нему близко – не такие высокие, как остальные, но достаточно высокие, чтобы было ясно, как давно тут никто не живет. Даже в дырку в крыше проросло дерево. Кустарник разросся густо, и если к дому и вела дорожка, то давно уже заросла.

Однако аура жути, витающая здесь, исходила не из внешнего вида дома. По крайней мере, не только из него. Витало что-то в воздухе, какое-то холодное покалывание, не имеющее никакого отношения к холодку ранней весны. У Дина волосы на затылке дыбом стали, а в животе сделалось неуютно. Папа однажды сказал кое-что важное.

Ты поймешь, когда место плохое, сынок. В самом деле плохое, я имею в виду. Ты почувствуешь это так же, как животные чуют опасность. Мы тоже животные, глубоко внутри, и мы по-прежнему обладаем этими инстинктами. Надо только слушать, когда они пытаются предупредить нас. Обещай мне, что всегда будешь слушать, Дин.

Дин пообещал и теперь прислушивался. Повернулся к Триш и тихонько спросил:

– Может, твой папа и не охотник, но он многое знает. Почему он не рассказал охотникам об этом месте?