G.O.G.R. (СИ)

А вот, Хряк и Черепаха – человечки «не стреляные». Кажется, не помешает нанести им визит.

Пётр Иванович решил начать с Хряка. Причина была прозаична: Хряк проживал куда ближе, чем этот Черепаха. В Калининском районе, в двухкомнатной квартире. А Черепаха забился в глухомань, к нему и идти не охота.

- Всё, погнали! – постановил Пётр Иванович и проворно скользнул в коридор.

Поймать Интермеццо – для Сидорова это уже сделалось делом чести. «Король воров» так часто и виртуозно ускользал из рук правосудия, что сержант, упустив его не один раз, дал себе слово: во что бы то ни стало схватить изворотливого преступника и водворить туда, где ему положено быть – за тюремную решётку. Даже если для этого придётся совершить тринадцатый подвиг Геркулеса – Сидоров не остановится. Он сразится с любыми бандитами, с «Королями», с «Динозаврами», с Генрихом Артерраном, с драконом, с вампиром, с самим Геркулесом… но достанет Николая Светленко даже из-под земли! Из тартара достанет и упечёт на нары раз и навсегда. Дав себе это торжественное обещание в двадцать первый раз, Сидоров призвал на помощь удачу и скользнул в коридор вслед за Петром Ивановичем.

Сидоров отлично знал, как проехать к тому, кто носил кличку Хряк. Он ездил к нему раз пять – тогда, когда ловил Интермеццо в первый раз. Хряк был толст и трусоват. Если напереть на него хорошенько – он расколется, как орех…

Пётр Иванович припарковал служебную машину во дворе дома, около другой машины – красных «Жигулей». Выйдя из кабины, Серёгин огляделся. Перед ним лежал обычный двор обычного пятиэтажного дома – таких дворов и домов в районе полным-полно. Там, в сторонке у древнего каменного забора, торчит зелёная беседка. В глубине двора – детвора с шумом и смехом катается с горки. На лавочке, под окнами первого этажа, собрались современные «три девицы». Они не пряли, а жеманно покуривали тоненькие дамские сигаретки и вели следующую беседу:

- Ритка… А, Ритка! У неё, вот, мальчик родился!

- Значит, свекрухой будет!

- Да подожди ещё со свекрухой, его сначала вырастить надо!

Похоже, что беседа была очень весела и содержательна, потому что все три девицы сначала замирали, развесив уши, и, помолчав секундочку, взрывались писклявым хохотом.

Пройдя мимо них, Серёгин и Сидоров углубились в прохладу подъезда. Преодолев четыре лестничных пролёта, они взобрались на третий этаж и оказались перед добротной стальной дверью.

- Приехали, – сообщил Сидоров и нажал на кнопку звонка.

Сначала там, в квартире, за этой вот дверью, висела нежилая тишина. Но, спустя несколько минут – послышались тяжёлые шаги увесистых ног, слегка приглушённые толстым ковром.

- Хто? – сыто осведомился хрипатый от излишка жирной пищи голос.

- Давай Хряк, откупоривайся, милиция! – грозно сообщил ему Сидоров.

- Ык! – икнул с той стороны двери сытый Хряк. – Ы… Меня нет дома…

- Так, давай, шевелись, а то запишу, что ты из пистолета в меня запулял! – пригрозил Сидоров, заставив Хряка вернуться и закопошиться в замках.

Хряк был огромен, словно человек-гора. На его голове, что напоминала батон, торчали неопрятные пучки засаленных волос, оба подбородка покрывала пятидневная щетина. Натянув необъятные растянутые шаровары под самые подмышки, этот запущенный толстяк крякнул:

- Простите, у меня неубрано… – и отодвинулся вглубь своей квартиры, из которой пахло, словно из конюшни.

Пётр Иванович едва сдержался, чтобы не поморщиться: милиционер должен быть бесстрастным. Перевалив «нагромождения» обломков мебели, смятой одежды, целых и разбитых бутылок, пачек от магазинных пельменей и прочего хлама, Хряк добрался до кухни.

- Садитесь, – пробухтел он, указав милицейским гостям на два уцелевших стула.

Пётр Иванович пристроился на чистом краешке стула, а Сидоров – тот вообще, отказался садиться. Брезгливо покосившись на «Монблан» из перепачканной посуды, что возвышался над ржавеющей раковиной, Серёгин спросил Хряка про Интермеццо.

Хряк с самого начала выглядел припыленным, а когда до него довели смысл визита – так вообще, едва ли не запихнул свою тушу под низкий старый стол.

- Я его давно не видел, – соврал Хряк, крутя толстенными пальцами чайную ложечку, залепленную остатками варенья. – Вообще, уже, наверное, год не видел, а то и больше.

- Да, ну? – не поверил Серёгин. – Неужели, целый год? Вы же, как-никак друзья?

- Ага, – вставил Сидоров. – Не завирай, Хряк. Уж я-то знаю, что когда Интермеццо в бегах – он к тебе к первому поскачет!

Вообще, если хорошенько подумать – Хряку до Коли не было абсолютно никакого дела. Арестуют его – и ладно, посадят – ну и пускай. Какая Хряку разница, что случится с этим заносчивым дурачком? Да пускай он хоть, лопнет! Нет, Хряк переживал не за Колю. У него имелась другая проблемка – похлёстче преступного сговора с беглым Интермеццо. Позавчера Хряк ходил на работу и проработал одного «работодателя» – бизнесменчика некрупной руки, который организовал себе киоск на остановке «Дружба». «Работодатель» заартачился, отказался выплачивать «гонорар крыше», и Хряк немного рассердился. Он ударил этого очкастого хлюпика по голове – но совсем не сильно и не больно, а так, для острастки. Кто виноват, что у него оказалась настолько слабенькая черепушка, что проломилась от одного-единственного тумака? Да никто, мать-природа! Обнаружив, что «работодатель» лежит и больше не дышит, Хряк в спешном порядке избавился от «каприза природы»: свалил его в багажник, вывез в урочище Кучерово и там тихонько без свидетелей зарыл. Вернувшись домой, Хряк выдраил машину, остерегаясь того, что кто-нибудь заметит пятна крови, и забился в глубокое подполье. А сейчас к нему нагрянула милиция. Как известно, у страха глаза велики, а на воре горит шапка. Поэтому Хряк и нервничал, ведь он вообразил себе ужасную историю о том, что Интермеццо им и не нужен, это они таким дьявольским способом подводят его к зажмуренному очкарику…

Стратегия у Хряка была одна: отпираться от всего. Вот он и отпирался: от Интермеццо, от горького похмелья, что давило сейчас его буйную голову, от беспорядка, что безраздельно властвовал у него в квартире.

- Нет, нет, нет, – словно запрограммированный робот, твердил Хряк в ответ на все вопросы, что предложила ему милиция. – Нет, нет, нет.

А потом – взъерошенная подспудным страхом и алкоголем психика не выдержала и Хряк, незаметно для себя, пустился вразнос.

- А-а-а-а-а!!! Менты позорные! – заревел он бешеным слоном и подскочил, вращая глазами, словно дикий вепрь.

Схватив табурет, он занёс его, нацелившись расквасить Серёгину голову. Пётр Иванович ловко увернулся от сокрушительного удара, и табурет с силой атомохода обрушился на стол и поверг его в обломки. На этом Хряк не остановился – воздев табурет над головой, он замахнулся повторно, стремясь зашибить им Сидорова, который попытался, было, закрутить ему руки.

- Я вам не достанусь!!! – новый мощный удар вдребезги сокрушил подоконник.

- Давай, Саня, заходи сзади! – скомандовал Пётр Иванович Сидорову, укрывшись за холодильником.

Сидоров выскочил из-за угла и напал на Хряка со спины, стукнув его ногой. Хряк заголосил, выронил табурет и замахал кулаками, расшибая воздух. Пётр Иванович подоспел спереди и, перехватив летящий в него кулак, заломил жирную ручищу Хряка за его огромную спину.

- Ы! Ы! Ы! – закряхтел толстый бандит, не в силах сопротивляться милицейскому захвату.

Сидоров выпростал из-за пояса наручники и надвинул их на запястья Хряка. Стальные браслеты едва сошлись – такими толстыми были у Хряка запястья.

- Уф, приструнили… – выдохнул сержант, убедившись в том, что Хряк не вырвется.

- Чего он взвился? – пробурчал Пётр Иванович, разглядывая поверженного преступника, как ворочается он на полу носом вниз. – Придётся отвезти его в изолятор за нападение на нас. Давай, Саня, звони Казаченке.

Пока Пётр Иванович и Сидоров возились с этим переевшим Хряком, Коля отсыпался после удачного посещения магазина «Калинка». С посещением Коле повезло: продавщица оказалась не очень ушлая и оставляла в кассе до самой пересмены всё, что настригла. Вот её «добыча» и досталась «королю воров».