G.O.G.R. (СИ)

Ага, значит Пётр Иванович не ошибся: Интермеццо запрятался у Черепахи… Чёрт, приедь они раньше! Надо было не заезжать к Хряку – столько времени убили на этого жирного отморозка…

- Оскорбил меня! – продолжать плеваться словами и слюной Черепаха, дёргаясь на стуле. – Сказал, что я невкусно готовлю! Бобр ворвался! Я умер от страха! ОМОН… ОМОН…

«Давай, давай!» – мысленно подгонял его Недобежкин в надежде на то, что скудного мозга Черепахи на коснулась проклятая «порча».

- ОМОН! ОМОН! – Черепаху словно заклинило, он неистово твердил это слово, потел, краснел и всё твердил, твердил, как заведённый. – ОМОН! ОМОН! Бык-бык-бык! – всё, он сорвался на «Быка».

- Чёрт! – злобно плюнул Недобежкин и стукнул кулаком свою столешницу. – Ежонков, давай, распушивай его, а то вон, быкует!

- Не могу! – развёл руками Ежонков. – Закупорило… Всё.

Черепаха тем временем подрыгивал вместе со стулом, шумно топая по полу и орал не своим голосом:

- Бык-бык-бык-бык! Бык! Му-у-у-у-у!!

- Так, так! – разъярился Недобежкин, заткнув пальцами уши. – Всё, Ежонков, расколдовывай – башка расколется! Блин, ну ты, Ежонков, даёшь!

Выпав из транса, Черепаха утратил последние силы и повалился на пол, словно большая мягкая тряпичная кукла. Всё, сеанс окончен. Черепаха ничего не сказал. У него – звериная порча, а это значит – он встретился с монстром-тенью. Вот, какой вывод сделал Серёгин, разглядывая неподвижно лежащего на линолеуме пола Черепаху. Интересно, а умеет ли монстр-тень принимать человеческий облик?

====== Глава 100. В игру вступают глобальные силы. ======

США. Один из пригородов Вашингтона.

Тучный старик довольно высокого роста медленно шагал по красной ковровой дорожке к высокой деревянной двустворчатой двери. Дверь была отполирована до блеска и покрыта витиеватой резьбой, а по обе её стороны стояли два молодых человека в безупречных чёрных костюмах и белых перчатках. Едва старик приблизился к двери, помогая себе тростью, оба молодых человека поспешно схватились за ручки двери и распахнули её перед ним. Старик ничего им не сказал, а просто сделал шаг вперёд и вступил в просторный кабинет, обставленный массивной дубовой мебелью в стиле «английское ретро». Фамилия старика звучала так: Росси. Бывший агент ФБР и ЦРУ, он знал в лицо ещё Алена Даллеса и присутствовал на переговорах с обергруппенфюрером Вольфом в далёком сорок пятом году. Тогда он только начинал свою службу, ему было двадцать пять, да и должность невелика – всего лишь, секретарь. Сейчас Росси перевалило за девяносто, он прошёл всё, что только мог пройти агент спецслужб, заработал немалое состояние, купил пару троек нефтяных скважин… Казалось бы, что ещё нужно престарелому, уставшему человеку, кроме обеспеченной старости? Да ничего ему не надо, если бы ни одна идея, которая не давала Росси покоя вот уже много лет. Давным-давно, после Второй мировой, когда были рассекречены тайные архивы «Аненербе», в руки Росси попали сведения об одном сверхсекретном эксперименте, что носил название «Die Dichtenwölken», то бишь, «Густые облака». Его цель была банальна для фашистов: создать «сверхсолдата», который в одиночку мог бы сокрушать армии, швырять танки, ловить руками пули и т.д. и т.п. Однако история этого эксперимента была настолько необычна, что по-настоящему заинтересовала Росси. Росси негласно и нелегально изъял все документы, которые имели хоть какое-то отношение к проекту «Густые облака», скрупулёзно их изучил и даже пришёл к выводу, что он может и должен продолжить эксперименты фашистов.

Началось это всё с тех пор, как одержимый властью над миром Гитлер посылал своих оголтелых эсэсовских варваров в Тибет на поиски мифических артефактов, вроде копья судьбы, или чаши Грааля, или меча Чингисхана… Существовали ли когда-нибудь все эти вещи в природе – доподлинно об этом не известно никому. Однако безмозглые, агрессивные эсэсовцы, подгоняемые страхом расстрела и безумным девизом: «Meine Ehre heißt Treue » так и рыскали по горам и по долам, громили тибетские монастыри, переворачивали вверх дном храмы, пытаясь там хоть что-нибудь найти. Однажды на их пути попался монастырь под названием Туерин. Или Чойрин? – перечитывая бумаги «Аненербе», Росси так и не смог понять, как правильно звучит название монастыря. Эсэсовцы, конечно же, не оставили от этого монастыря камня на камне, вынесли всё, что можно было вынести, в том числе и ПРОТОТИП. Поначалу «прототип» около полугода пылился в одной из многочисленных лабораторий Рейха. Но потом один фашистский «доктор Смерть», чьё имя так и осталось во мраке тайны, вдруг решил, что с помощью «прототипа» осуществится несбыточная до этого «немецкая мечта» – так называемый «идеальный ариец». Судя по записям фашистов, «идеальный ариец» так и остался мечтой, однако проект «Густые облака» не был закончен. В сорок третьем году готовился новый эксперимент. Но беда была в том, что та лаборатория, где проводили эксперименты в рамках проекта «Густые облака», находилась где-то на советской территории, в Восточной Украине. «Werchnie Lagucshi» – вот как по-немецки было написано название того места. Восточную Украину в сорок третьем году освободила от фашистов Красная армия, и все немецкие лагеря и лаборатории были разрушены. Росси долго искал эти «Werchnie Lagucshi»: ездил по Украине, разузнавал, выспрашивал. Но русские уже успели переименовать Верхние Лягуши в колхоз «Красная звезда». Поэтому Росси вернулся в Америку несолоно хлебавши. Он даже отказался на время от поисков, если бы не эмигрант по фамилии Гопников, чьи предки были родом как раз из Верхних Лягуш. Гопников служил в ЦРУ, и его задачей было «вентилировать» советскую глушь в поисках секретных военных заводов. Он и выяснил, что лаборатория нацистов попала в руки русских, и они превратили её в военную базу под названием «Наташенька».

У Росси были деньги: не так давно он получил наследство. Он приплатил Гопникову за то, чтобы тот внедрился на базу «Наташенька» и наблюдал за её работой. А коммунисты в те времена активно корпели над старым нацистским проектом – так хотелось им заполучить сверхсолдата. Но дела у них не клеились: не доставало тех документов, которые забрал себе Росси. Проект «Густые облака» балансировал на грани провала и уже бы рухнул вниз: во-первых, ничего не получалось, во-вторых, стало туговато с деньгами. И вот тогда Советы впервые и в страшной тайне пошли на попятные: приоткрыли свой «железный занавес» и связались с американским ГОГРом. Вот тут-то и настал звёздный час Росси. Перечислив на счёт проекта почти три четверти своего наследства, Росси, имея образование химика, стал добиваться того, чтобы его назначили если не руководителем, то хотя бы, участником экспериментов. Но тут вдруг, откуда, ни возьмись – непонятно, из какой дыры выполз, из какого болота вылез – появился некий профессор Генрих Артерран. И вот эта «тёмная лошадка» внезапно вырвалась вперёд и заграбастала себе право руководить проектом, отодвинув Росси в сторону. Росси пытался навести о нём справки: узнать, где родился, что у него за семья, какой университет закончил и когда… Но ничего не вышло, Росси не узнал даже, сколько этому Артеррану лет. Выглядел он молодо: не больше тридцати, имел американское гражданство – и всё, больше он, казалось, не имел ничего, словно бы материализовался из воздуха.

Гопников докладывал Росси, что Генрих Артерран внезапно, без каких-либо видимых причин перенёс лабораторию на самый нижний, подземный ярус базы и закрыл доступ туда для всех сотрудников, кроме троих. Гопникова Генрих Артерран почему-то тоже выбросил из проекта и даже пригрозил, что вообще, вышибет его прочь с «Наташеньки». Артерран отгородился и от ГОГРа. Он должен был докладывать о результатах своей работы каждую неделю, однако все его отчёты содержали лишь общие фразы про поведение и состояние лабораторных мышей. И это притом, что от лабораторных мышей Генрих Артерран отказался практически сразу, как только принял на себя «бразды правления» проектом «Густые облака». Сначала этот странный тип экспериментировал на человекообразных приматах, но потом – Гопников докладывал, что люди Артеррана по ночам таскают жителей окрестных колхозов. Те бедолаги, которым «повезло» занять место лабораторных мышей, домой никогда больше не возвращались. Никто даже не знал, куда девали их тела… А в отчётах – как ГОГРу, так и русским – Генрих Артерран продолжал калякать про лабораторных мышей.