Мокрая и ласковая

уг захотелось все бросить, оказаться подальше отсюда и увезти с собой детей. Но он все еще не хотел согласиться с тем, что какой-то дурацкий кошмар может изгнать его из того места, к которому его влекло.

- Однако самое интересное произошло давно, - поблескивая стеклами старомодных очков, объявил Владик и сгреб взятку бледной тонкопалой лапкой. - Я живу здесь уже двенадцать лет и местные легенды - мой конек.

- Как будто это хоть что-нибудь объясняет, - мрачно прокомментировал Геннадий Андреевич, очевидно, имея в виду Стеклова.

- Дом, который вы купили, - продолжал музыкант с загадочным видом. - Вы интересовались его прошлым?

- Нет, Какое мне дело до прошлого? - на самом деле Борис не мог похвастаться подобным безразличием. В нем снова зашевелился страх. Что-нибудь кровавое?

Геннадий Андреевич смотрел на него стеклянными глазами, не воспринимая иронию. Музыкант продолжал, как ни в чем не бывало:

- Не совсем. Темная история. Говорят, в озере утопилась одна девица из хорошей семьи. Вышел какой-то скандал. Она была беременна, а ребенок, конечно, был Бог знает от кого...

- Когда это случилось?

- С тех пор прошло лет девяносто.

- Если вы думаете, что это испортит мне настроение...

- Дело в том, что с тех пор ее неоднократно видели в окрестностях озера. Фольклорный персонаж. Смешно, но вы не заставите ни одного местного приблизиться к озеру ночью хотя бы на сто метров.

Владик откинулся на спинку кресла с победоносным видом. На его лице появилась какая-то подленькая улыбочка.

- Семья этой девицы жила в доме, который вы купили.

- Много болтаешь, Владик, - заметил отставной прокурор, на этот раз с угрозой.

Настроение Стеклова, и так бывшее на нуле, опустилось еще ниже и перешло в минусовую область. Он вспомнил нудистку, бежавшую к озеру летним солнечным днем. Что-то раздражало его, какое-то несоответствие. Как будто призрак нарушил общепринятые правила игры, пренебрег обычными человеческими архетипами, вторгся туда, куда путь ему был заказан.

- Эта женщина, она была... - начал он, но Геннадий Андреевич внезапно раздраженно швырнул карты на стол.

- А вы-то сами что здесь делаете, позвольте узнать? Что заставило вас перебраться в эту глушь?

- Не думал, что придется когда-нибудь объяснять это, - медленно сказал Борис, раздумывая, не лучше ли встать и уйти. Легкая недосказанность удерживала его на месте, хотя запахло неприятным разговором. Он даже не замечал того, что лжет.

- Мне здесь нравится. Спокойная обстановка для работы...

- Да, да, знаю, - раздражение экс-прокурора не проходило. - Вы художник и все такое... Вы что, больны?

Стеклов засмеялся. Прямота вопроса превратила драму в фарс. Потом до него вдруг дошло, что Геннадий Андреевич видел не только свет на веранде...

Старик видел и кое-что ДРУГОЕ.

Борис молча положил карты и вышел из-за стола. Оба партнера оторопело наблюдали за ним. Он надел пальто из шотландской шерсти и бросил взгляд на часы. Было всего около девяти