G.O.G.R. (СИ)

- Го-ол!

Обратно, в кабинет Петра Ивановича, Сидорова вернул звон ударившихся о вытертый линолеум наручников. От неожиданности сержант вздрогнул и даже выронил свой журнал. Он рывком поднял голову и глянул на стул, где должен был сидеть порученный ему Казаченко хулиган. Стул был пуст. Сидоров ошарашено завертел головой по сторонам. Кроме него в кабинете никого не было. Вспомнился верхнелягушинский чёрт. Сержант мог поклясться, что дверь никто не открывал и не закрывал: она громко скрипела, открыть её неслышно было невозможно. Но Сидоров всё же выбежал в коридор. Но и там никого не было. Только четыре милиционера стояли в кружок возле окна в конце коридора и курили.

- Слушайте, чуваки, – налетел на них сержант, – из того кабинета никто не выбегал?

- Нет, только ты, – ответил Муравьёв, бычкуя сигарету.

Остальные только плечами пожали.

Из-за поворота показался Казаченко. Он уже разобрался со своими документами, оформил задержание и возвращался за задержанным хулиганом. Увидев Сидорова, он удивился.

- Что ты здесь делаешь? – спросил он. – Где мой хулиган?

- О-он убежал… – глупо моргая, выдавил Сидоров.

- В смысле? – Казаченко сделал круглые глаза. – Ты что, прошляпил?

Сидоров просто молчал.

- Что тут за сыр-бор? – это пришёл Пётр Иванович. Белкин сказал ему, что около его кабинета раздаётся некий шум, вот Серёгин и ушёл посмотреть, что случилось, оставив Вавёркина наедине с Гохой.

- Хулиган… – промямлили Сидоров.

- Ищите его! – выкрикнул Казаченко.

Они втроём забежали в кабинет. Там по-прежнему было пусто.

- Казаченко попросил меня посторожить хулигана, у него там с документами какая-то проблема была… – рассказывал Сидоров Петру Ивановичу. – Я сидел, охранял. И вдруг слышу: наручники упали. Я – глядь! – а там уже нету его! Я – в коридор, и там – нету!

Пётр Иванович нахмурился. Оглядел кабинет. Всё на месте. Посередине стоит шаткий, просиженный до дырки стул. А под стулом валяются закрытые (!) наручники. Серёгин взял со стола файл, поднял им наручники и поднёс к глазам.

- Удивительно, – пробурчал он, разглядывая стальные браслеты. – Они закрыты.

Между тем Казаченко бродил по кабинету, заглядывая под мебель. Никого не найдя, он выдохнул:

- Ойй! – и от волнения сел мимо стула.

- Я даже не слышал, как он возился этими наручниками, – оправдывался Сидоров. – Я только слышал, как они на пол упали и всё. И через окно он бы не убежал – если бы полез на подоконник – я бы услышал!

- Эх, Саня, – покачал головой Пётр Иванович, заметив на своём столе журнал «Футбольное обозрение». – Сколько раз тебе говорили…

Сидоров снова вышел в коридор, чтобы ещё раз попытаться найти беглеца. Те же четыре милиционера до сих пор стояли кружком и о чём-то беседовали.

- Так из этого кабинета точно никто не выходил? – снова набросился на них сержант.

- Ну, мы же тебе сказали, только ты, – проворчал Муравьёв. – Ты уже второй раз оттуда вышел!

- И что, и после меня – никто?

- Ну, Казаченко ещё забегал-выбегал…

- Нет, – подал вдруг голос Усачёв. До сих пор он стоял в уголке у окна и молчал, а сейчас неожиданно заявил:

- Ещё до того, как ты первый раз вышел – из-под двери тень какая-то вылезла и туда вон, в угол – шмыг! – Усачёв показал пальцем куда-то в коридор, где в отдалении стоял сейчас Недобежкин и с кем-то разговаривал о каких-то своих важных делах.

- Что? – удивился Сидоров.

- Хватит заливать, Усач! – буркнул Муравьёв. – Санька, это он тебя на понт берёт.

- Ну, я же не слепой! – не унимался Усачев.

- А может, это – крыса?

- Крыса? Где ты видел такую огромную крысу? Эта штука была не меньше человека!

- А может, ты, Усач, просто своей тени испугался?

- Да я тебе…

- Если это крыса, то она нам все документы погрызёт…

«Великолепная четвёрка» начала спорить между собой, а Сидоров почему-то побежал в ту сторону, куда скрылась «тень» Усачёва. Сержант незамеченным пролез мимо Недобежкина и его важного собеседника, и спустился по ступенькам на первый этаж в вестибюль. Пробегая мимо дежурной комнаты, Сидоров спросил у дежурного, чья фамилия звучала так: Галушко:

- Витька, тут никто не пробегал?

Галушко не спеша поднял правую руку, сжал ладонь в кулак, оставив свободным один лишь указательный палец, и с насмешливым свистом не спеша повертел этим пальцем у виска.

- А, ну тебя! – сердито фыркнул Сидоров и побежал на улицу. Выскочив во двор РОВД, сержант остановился у доски «Их разыскивает милиция», с высоты которой на него в бешеной улыбке скалился объявленный в розыск маньяк. Постояв несколько минут в компании сего «весёлого» типа, Сидоров осознал всю глупость своей «погони за тенью» и, развив скорость черепахи, потопал обратно.

====== Глава 9. “Креветка” уплывает. ======

На пути к кабинету Серёгина сержант Александр Сидоров столкнулся с охранником изолятора Белкиным.

- Сашка! – Белкин выскочил внезапно, испугав Сидорова не хуже, чем верхнелягушинский чёрт.

Сидоров отпрянул в угол, а когда понял, что на него никто не напал, а всего лишь пришёл Белкин, выполз из угла и дрожащим голосом осведомился:

- Чего тебе?

- Сашка! – выкрикнул Белкин так, словно бы кричал не «Сашка!», а «Пожар!».

- Ну? – начинал сердиться Сидоров.

- Сашка! – в третий раз повторил Белкин. – Там ваш гавкающий сделал ноги.

Сидоров оторопел и впал в ступор, застыв с поднятыми руками.

- Ты понимаешь?? – орал ему в ухо Белкин. – Но-ги сде-лал! – повторил он по слогам.

- Как?? – прошептал побледневший Сидоров, едва ворочая окаменевшим языком.

- А я знаю? – выплюнул Белкин. – Он там у вас гавкал-гавкал, а потом – затих. Я ему баланду притащил, глядь в окошко, а у него в камере – «призрак коммунизма»!

- Призрак? – пролепетал Сидоров, чувствуя, как подкашиваются его ватные ноги. – Ты видел призрака?

- Ухь! – фыркнул Белкин. – Никакого призрака я не видел. Я так сказал, потому что там не было никого, камера была ПУСТАЯ!

- Ээ-ы, – проныл Сидоров и почти на четвереньках пополз в кабинет Серёгина.

Пётр Иванович всё ещё пытался найти следы «хулигана-невидимки». Он снимал отпечатки пальцев с закрытых наручников, с двери, с окна, со стола…

Узнав, что «гавкающий сделал ноги», Серёгин мигом бросил свои отпечатки и помчался в его опустевшую камеру. Камера была заперта. Замок – цел. Решётка на окошечке – тоже. Хотя, окошечко слишком мало, чтобы в него мог протиснуться человек.

- Чертовщина… – пробормотал Серёгин и, обязав Сидорова зафиксировать все отпечатки пальцев, которые он найдёт, удалился, чтобы увидеть видеосъёмку.

Грегор Филлипс не понимал, что с ним случилось и почему, попав в милицию, он полностью разучился говорить, и вместо этого начал лаять, как собака. Теперь же он не понимал, каким образом ему удалось освободиться и где он теперь находится. Кажется, он куда-то едет и кажется, в машине. Машину слегка трясёт, Филлипс чувствовал, как она совершает повороты. Он повернул голову на бок и увидел через тонированное стекло, как проносятся мимо него деревья, пролетают дома и остался позади нехуденький гаишник, увенчанный огромной фуражкой. Филлипс повернул голову на другой бок и увидел возвышавшегося над собой водителя. Водитель спокойно смотрел на дорогу и вертел руль одной рукой.

- Ага, очнулся, – хохотнул водитель, не глядя на Филлипса.

- В-вы кто?.. – пробормотал Филлипс, чувствуя, как болит у него голова – словно бы навернули чем-то тяжёлым, вроде гири. Ещё – он удивился, что из его рта вылетели осмысленные человечьи слова, а не этот тупой лай.

- Смотря кого ты ожидаешь увидеть, – с долей иронии ответил водитель, изображая из себя Чеширского кота из сказки про Алису.

- А ну, отвечайте! – попытался потребовать Филлипс, поднялся с сиденья, но был тут же свален жёсткой головной болью.

Водитель хохотнул и напутственно изрёк:

- Лежи и не вякай. Вопросы есть?