G.O.G.R. (СИ)

- Ээ, Бруза́к, чо со мной не здоровкаешься?? – подал свой гнусавый надтреснутый голосок Гоха.

- Здорово, Гоха, – «поздоровкался» «Брузак», не глядя ни на Серёгина, ни на Сидорова, ни на Гоху, и созерцая пространство над Гохиной башкой.

- Ну, во, Брузак, теперь иной базар! – обрадовался Гоха, встряхнув реденькой своей бородкой. – А то впёрся, как рыбень! Ни те здорово, ни те покеда! А ну, вываливай, как делишки!

А потом Гоха ещё решил, что непременно должен заключить Брузикова в дружеские объятия, и поднялся с нар.

- Отставить! – «разнял» друзей Серёгин и железной рукой возвратил Гоху на место. – Вы в милиции. Брузиков, вы знаете его фамилию?

- Нет, – отказался Брузиков. – Митяй знает, он его нашёл. А я, если хотите, могу показать вам Митяя.

- Погнали, – согласился Пётр Иванович и чуть ли не взашей вытолкал Брузикова из камеры Гохи. – Веди нас к своему Митяю!

====== Глава 6. Таинственный Гоха. ======

Митяй проживал в длинном темноватом и тёплом тоннеле между пыльной и шумной улицей Университетской и торгово-развлекательным центром «Золотое кольцо», заполненным арендованными клетушками. Сегодня была суббота, и тоннель Митяя оказался заполненным людьми. Одни плотным потоком «текли» на Университетскую, а другие – обратно, в «Кольцо». Возможно, они что-нибудь там и купят, но большая часть идёт, чтобы просто поболтаться по круговым галереям, посмотреть на подвешенных к прозрачному потолку пластмассовых птиц, да покататься в прозрачном лифте.

Митяй восседал на складном стульчике под щитом неоновой рекламы, на котором нарисовали пузатого буржуя с сигарой и подписали: «Одежда и обувь для БОЛЬШИХ людей! Этаж 2, секция 14». «Главный бомж» наигрывал на аккордеоне и сипатым баритоном напевал:

- Белые розы, белые розы!..

Среди двух людских потоков находились и ценители его творчества, которые закидывали в его испачканную шляпу звонкую монету.

- Вот – Митяй, – показал пальцем в его сторону Брузиков.

- Ага, – кивнул Серёгин и сделал первый шаг на встречу Митяю.

Узнав, что с ним желает побеседовать милицейский следователь, Митяй устрашился, выбросил из аккордеона фальшивую хриплую ноту и отпрянул назад, стукнувшись заскорузлой башкой о щит с буржуем. Складной стульчик покосился, а потом – упал на бок, и «главный бомж» приземлился на вымощенный тротуарной плиткой пол.

- Я не убийца! Это Козляк убийца! Они с Куздрёй Зямыча вальнули, а моя хата с краю! – по-свинячьи заверещал он на весь переход, заставив людей из обоих нескончаемых потоков застопорить движение и установить взгляды на свою персону.

- Заткнись! – успокоил его Серёгин, а Сидоров пытался рассеять скопление зевак.

Люди начали расходиться только тогда, когда увидели перед собой милицейское удостоверение. Пётр Иванович и Сидоров вывели Митяя из перехода на улицу и затащили за закрытый ларёк «Хот-дог». Брузиков нехотя тащился в арьергарде. Выгнав из-за ларька двух курящих девиц, Серёгин начал допрос.

- Вы – Митяй? – спросил Серёгин.

- Век свободы не вида-ать! – завыл «главный бомж», закрыв лицо обеими руками. – Митя-яй! Не заметайте меня, у меня – четыре сыночка и лапочка-дочка-а!

- Да тихо ты, никто тебя не арестует! – фыркнул Серёгин.

- Правда? – оживился «главный бомж».

- Кривда! – беззлобно огрызнулся Пётр Иванович. – Гоху знаешь?

- Ага, – кивнул Митяй. – Нашёл я его на свалке. И Гохой назвал. Бо ему мозги отбацали, Гоха даже имя своё не забазарил. Я ему: «Как звать?», а он гнусит: «Гогр, Гогр…». Ну, разве бывает такое имя «Гогр»? Неа! Вот и назвал я его Гохой, чтобы хоть на человека походил! И пристроил я его на престижном месте тренькать, вот и тренькает! Он даже «чернила» не хлебает, всё чай какой-то зелёный просит! А разве наши люди такой похлёбкой догоняют? Неа! Я ему чернил влил, он хлебнул – так его пронесло – не передать словами, ей богу, начальничек, я не брешу!

Митяй заглох, вытаращил на Серёгина свои голубые заплывшие глазки и, помолчав, осведомился:

- Переварил?

- Переварил, – кивнул Серёгин. – Давай, ползи к своей гармони!..

====== Глава 7. “Кашалотова креветка”. ======

Пётр Иванович позволил Брузикову вернуться к его вампирам, а сам решил пообщаться с «креветочным» киллером Кашалота. «Креветка» тоже сидел отдельно ото всех, в соседней камере с «секретным» Гохой. Когда Пётр Иванович заглянул к нему – он сидел на полу под нарами, как кошка, и молчал.

- Сядь по-человечески, – посоветовал ему Серёгин.

«Креветочный» киллер молча выполз из-под нар и сел на них.

- Ну, как звать-то тебя? – осведомился Пётр Иванович.

С «Кашалотовой креветкой» вмиг произошла непонятная перемена. Из его глаз полностью исчезли все проблески интеллекта, лицо отупело, он слез с нар, встал на четвереньки, словно пёсик, и пару раз гавкнул:

- Гав-гав!

- Эх, горе! – уныло вздохнул Серёгин и сказал стоящему за дверью Белкину:

- Дружище, притащи-ка Кашалота.

Белкин ответил: «Есть» и ушёл за Кашалотом. А пойманный «лягушинец» занимался тем, что в точности копировал поведение обыкновенной домашней собаки. Пётр Иванович не удержался и сказал ему:

- Служить!

А «Креветка» взял и поднялся на «задние лапки». Когда же Пётр Иванович скомандовал ему:

- Сидеть! – пойманный киллер беспрекословно уселся на пол.

- Бедный, – вздохнул Пётр Иванович. – Кто же тебя попортил так?

«Креветка» сочувственно гавкнул и завилял виртуальным хвостом.

А потом – на пороге возник Кашалот. Конвоируемый Белкиным, толстый бандит ввалился в камеру и, едва увидав «свою креветку», злобно заревел:

- А-а-а, вот ты где, муравьедина противная, кротяра подколодная! Прибью! – Кашалот вырвался из рук Белкина и ринулся прямо на «Креветку», замахнувшись, чтобы задвинуть зуботычину.

- Стоп! – остановил его Серёгин и опрокинул на нары.

- Прибью крота-а-а!! – орал между тем Кашалот, лёжа на спине и болтая ногами.

- Цыц! А то сейчас подземелье на тебя повешу. Напишу, что ты там ритуальные убийства совершал, и так и пойдёшь у меня до самого суда – каннибалом! – «успокоил» Кашалота Пётр Иванович, и Кашалот прекратил орать и уселся на нарах по-человечески.

- Насколько я понял, гражданин Семёнов, – начал Пётр Иванович, удовлетворившись воцарившемся в камере спокойствием. – Вы его узнали.

- Да-а! – рявкнул Кашалот, погружаясь в истерику. – Это он директора в «Дубке» зажмурил! Тень перевербовал его себе, вот он и промазал! Колись теперь, кроток, – зашипел он на «Креветку». – А не то – ух! – Кашалот провёл по шее большим пальцем, что научно-популярным языком звучало, как: «Джихад тебе, шайтан!».

- Гав-гав! – ответил «креветочный» киллер и снова поёрзал так, словно виляет хвостом.

- Тихо, Кашалот, не забывай про подземелье, – предупредил Серёгин. – Как его зовут? – он кивнул в сторону по-собачьи высунувшего язык «Креветки».

- Он сказал, что его зовут – Руслан! – прохныкал Кашалот. – Фамилию я у него не спрашивал. Я был рад, что он согласен работать за те деньги, которые я смог ему заплатить!

- Гав-гав! – подтвердил Руслан «Креветка».

- Белкин, убери Кашалота, – устало сказал Пётр Иванович. – И замкни этого «пёсика». Понятно здесь всё… «Звериная порча», чтоб её! Это неизлечимо.

Пётр Иванович вышел из изолятора и уныло побрёл к своему кабинету, где ждал его Сидоров.

- Серёгин! – это выглянул из своего кабинета Недобежкин. – Зайдите-ка сюда!

- Есть, – ответил Пётр Иванович и пошёл в кабинет начальника.

Впустив Петра Ивановича, Недобежкин замкнул дверь на замок.

- Присаживайтесь, – начальник указал на свободный стул.

Серёгин присел, а Недобежкин продолжал:

- Как мы с вами договорились, тридцать седьмое дело у нас засекречено. Я перевёл ваш вчерашний немецкий документ и получил вот, что, – Недобежкин выдвинул полированный ящик своего стола из красного дерева и вытащил распечатанный на принтере документ из трёх листов. – Ознакомьтесь, – он протянул листы Серёгину.