G.O.G.R. (СИ)

- Го-гоха, – промямлил тот, уставившись в пол.

- Так, – согласился Недобежкин. – Гоха – это Георгий? Или Григорий?

- Гоха, – повторил «народный бард»

- А ну-ка, Игорь, удали у него эти очки, – проворчал Недобежкин, желая заглянуть в глаза «секретному узнику».

- Ага, – кивнул Смирнянский и отнял у «шпиона Белецкого» его очки.

- Ладно, Гоха, а как твоя фамилия? – поинтересовался Недобежкин, разглядывая лохматую немытую макушку «барда» – тот всё не поднимал головы.

- Гоха, – снова повторил Гоха.

- Так, Гоха Гоха, – Недобежкин уже начинал сердиться. – А не хочешь ли ты, дружище, в «слоник»?

Гоха замотал своей неопрятной башкой и замычал что-то вроде «Ннн».

- Сознательный, значит, не хочешь в «слоник», – одобрил Недобежкин, покачиваясь на табурете. – Ну, тогда правду нам скажи, друг Гоха.

- Я в переходе пою, – пробухтел Гоха, тряся космами. – И на гитаре играю. Музыкальную школу закончил, но в оркестр не попал…

- И поэтому пошёл в киллеры? – закончил за Гоху Недобежкин.

- А? – излаял Гоха и выкруглил на Недобежкина свои мутные глазки.

- Чи он пьяный? – фыркнул Недобежкин.

- Нет, алкоголем не пахнет, – возразил Смирнянский. – Ваньку валяет. Пора «слоника» приглашать.

- Противогаз в кабинете остался, – вздохнул Недобежкин. – Но я могу принести, – пообещал он Гохе. – Так, говори мне, дружище, кто наградил тебя пистолетиком-то? Или сейчас пойду за «слоником».

Гоха, видимо, испугался – побледнел, искривил губки, состроил бровки домиком и проныл:

- Не надо…

- Ну вот, одумался, – добродушно улыбнулся Недобежкин. – Рассказывай, Гоха Гоха, кто у тебя начальничек-то?

Гоха покрутил лысеющей посередине башкой, пробухтел что-то себе под нос, потом взглянул на сидящего перед ним Недобежкина и отчётливо, без гугнивости, произнёс:

- Ме-е-е-е!

- Что?? – в один голос изумились и Недобежкин, и Смирнянский.

- Прикидывается, издевается! – гневно добавил Смирнянский. – Давай, Васёк, запихни его в «слоник», чтобы не выделывался тут!

- Он не выделывается, – серьёзно и с долей некоего испуга сказал Недобежкин. – У него «звериная порча».

- Порча? – удивился Смирнянский. – Ты у нас что, бабкой-шептухой заделался?

- Да не, – угрюмо буркнул Недобежкин. – Это загипнотизировали его так. У нас много таких было. Надо нашего Вавёркина вызвать. Он у нас гипнотизёр, да ещё и из Киева. Авось, расколдует?

- «Из логова змиева, из города Киева…», – проворчал Смирнянский строчки из повести Гоголя.

А Недобежкин позвал Белкина и отдал ему такой приказ:

- А ну-ка, Белкин, разыщи-ка мне Вавёркина! И – живо – одна нога здесь, другая там!

- Есть, – заученно ответил Белкин и отправился разыскивать «врача-оккультиста».

Вавёркин явился минут через десять – он под надзором Муравьева пытался «раскрутить» Борисюка и Соколова, и получил в ответ ржание дикого мустанга и пятнадцать обидных карикатур. Белкин знал, что наличие у Недобежкина «секретного узника» никому выдавать нельзя, и поэтому ждал, пока сеанс с «заколдованными» милиционерами закончится.

«Врач-оккультист» был предельно взвинчен этим дурацким ржанием и рассержен карикатурами. Он рвался в буфет, чтобы налиться кофе и утопить в нём свою профнепригодность, но Белкин заставил его топать в тринадцатую камеру, сказав, что гипнотизёр срочно нужен начальнику.

- Я тут, – устало пролепетал Вавёркин, возникнув на пороге тринадцатой камеры. – Кого тут диализировать надо? Этого? – он кивнул на растрёпанного Гоху. – Или этого? – и показал на Смирнянского.

- Вот этого, – Недобежкин из двоих выбрал Гоху и остановил на нём свой указующий перст.

- О’кей, – согласился Вавёркин и начал прилаживать к Гохе свои страшные присоски.

Когда все присоски были пристроены, и монитор ноутбука отразил мозговые биотоки Гохи, «врач-оккультист» заставил «народного певца» рассказать о своём детстве и процитировать четвёртый раздел из учебника математики за третий класс.

Гоха похлопал глазками, а Вавёркин с ужасом увидел, как извилистая диаграмма биотоков распрямляется, распрямляется…

- Ме-е-е-е! – по-идиотски проблеял Гоха, запрокинув голову.

- Чёрт! – выплюнул Вавёркин. – И этот «скозлился»! Да что же с ними происходит-то??

- А вот это мы бы хотели у вас выяснить, – сказал Недобежкин. – Работайте, Вавёркин!

- Да как тут можно работать?! – взвился Вавёркин. – Он даже тестирование не делает! Он блеет вместо того, чтобы рассказать про своё детство! Его закупорили по полной программе! Я НЕ могу снять этот проклятый выборочный гипноз!

- Ме-е-е-е! – подтвердил Гоха.

А Вавёркин, словно тайфун, сверкая молниями, вырвался из проклятой тринадцатой камеры и понёсся в буфет, за десятикратной порцией кофе. А Гоха так и остался в гипнотической нирване и подключённым к компьютеру.

- Выборочный гипноз? – переспросил Смирнянский у Недобежкина, когда «врач-оккультист» растворился за дверью.

- Да, – горько вздохнул Недобежкин. – Замучили они всех этим гипнозом проклятым. Третий гипнотизёр свихнётся скоро и уволится!

- Васёк, а ты в курсах, что насылать этот выборочный гипноз ещё нацисты учили своих спецов в рамках проекта «Густые облака»?

- Откуда мне об этом знать? – проворчал Недобежкин, разглядывая камлающего Гоху. – Я же с Ежонковым не общаюсь!

- Ну вот, теперь будешь знать, – твёрдо сказал Смирнянский. – Этот ваш Тень, или как его там, перенял их методику. Он как-то связан с «Густыми облаками». У тебя, случайно, нет какой-нибудь его фотки?

- Есть фоторобот, у Серёгина лежит, – ответил Недобежкин.

- Подкинь мне её, – попросил Смирнянский. – Я Ежонкову отошлю, а он пробьёт, что за попугай к нам залетел.

- Ме-е-е-е! – мешал работать Гоха, а Вавёркин всё торчал в буфете и не спешил его спасать.

В тот же день Недобежкин отомкнул кабинет Серёгина, залез в его сейф, извлёк из «Дела № 37» фоторобот того, кто зовёт себя Тенью, снял с него копию и отдал Смирнянскому. Затем начальник РОВД положил тридцать седьмое дело обратно, вернул в сейф и замкнул всё так, как оно было. Потом Недобежкин подумал и снял копию ещё и с распечатки из видеосъёмки из изолятора, запечатлевшей ничью тень.

- На, – сказал Недобежкин и отдал Смирнянскому распечатку. – Покажи Ежонкову, может, знает чего?

Смирнянский забрал распечатку и тихо испарился, выйдя через тот же самый пожарный выход.

А несколько дней спустя приехал подарок от Серёгина – неизвестный человек, которого Пётр Иванович и Сидоров поймали в деревне Верхние Лягуши. Те, кто его привёз, пояснили, что Пётр Иванович изловил в Верхних Лягушах киллера, застрелившего директора ресторана «Дубок». Недобежкин крайне заинтересовался человеком, привезенным из злополучных Лягуш и решил допросить его в присутствии только Вавёркина и своего диктофона. Человек из деревни Верхние Лягуши вообще так и не смог выдавить ни одного человечьего слова. «Звериная порча» у него оказалась так сильна, что забила всю его человечность и заставляла беднягу беспрестанно лаять псом, из-за чего Вавёркин весь остаток дня просидел в буфете, глотая кофе и запихиваясь пирожными со взбитыми сливками. А потом – гипнотизёр просил предоставить ему отгул.

- Ну, нетушки, – отказался Недобежкин. – У нас тут работа кипит, а вам – отгул? Нет, пока что это не возможно.

Смирнянский пока не выходил на связь – видимо, его Ежонков пока ничего не нарыл. Недобежкин подумал-подумал и решил вызвать Серёгина в Донецк.

====== Глава 4. Возвращение Серегина. ======

Узнав, что Пётр Иванович и Сидоров приехали в Донецк, Недобежкин срочно вызвал обоих к себе.

- Оба, пишите мне подробный отчёт о командировке, – потребовал строгий начальник. – Сегодня же положите его мне на стол. Пишите обо всём, что с вами произошло, и это – приказ.

Когда же отчёты Серёгина и Сидорова легли на стол Недобежкина и были прочитаны – начальник сначала впал в ступор, а потом – снова вызвал обоих.