Игры рядом

ажаемся на одной стороне. Если мы будем предавать и обворовывать друг друга, то так и будем…

— … сидеть на месте и ждать у моря погоды, — закончил я и зевнул. Роланд побагровел. Мне стало немножко стыдно, но только на мгновение. — Ладно, извини. Это просто методика Саймека. Я ее не разделяю, но принимаю.

— Не похоже.

Саймек, видимо, воображал, что подкрался незаметно, хотя я еще минуту назад увидел его тень, выползающую из-за барака. Подслушивал. Мелко-то как. Неужели Роланду не доверяет? Хотя в этом, пожалуй, как раз не сглупил. Я бы тоже не стал особо доверять человеку, перебежавшему ко мне от инакомыслящего псевдосоюзника, к тому же отягощенному значительно большим честолюбием, чем положено слуге. Хотя, в лицо назвав Роланда слугой Саймека я, вероятно, недосчитался бы нескольких зубов.

— Кто старое помянет, тому глаз вон, — воодушевленно заявил я, разворачиваясь к Саймеку и улыбаясь так, что скулы свело. Саймек хмуро оглядывал меня, скрестив руки на груди. Он стоял, и я смотрел на него снизу вверх.

— Что ты здесь делаешь, Нортон? — мрачно спросил он. Роланд неловко отступил в сторону; я заметил краем глаза, что он выбрал позицию ближе к Саймеку. Ну что ж, ничего нового. Я всё еще улыбался.

— Да, собственно, мимо проходил. — Это была чистая правда, но Саймек так нахмурился, что сразу постарел лет на десять. Вообще он выглядел неважно — от былого примитивного лоска не осталось и следа. Видно, недосыпал. — Решил заглянуть на огонек. По случаю повидаться с Урсоном.

— И увести десяток-другой его солдат, — кивнул Саймек. Какой злопамятный тип. Интересно, полегчало бы ему, если бы он узнал, что я отошел от всех этих дел? То есть теперь на самом деле отошел? От этой мысли улыбка начала сползать с моего лица. До сей минуты я, кажется, и сам не до конца отдавал себе в отчет об истинном положении вещей. А сейчас, увидев Роланда, Саймека, степных ребят, совмещавших скотоводство с партизанской войной, молодых рекрутов, с энтузиазмом тренировавшихся во дворе форта, понял: «Эй, это ведь больше не мое. Все эти солдатики уже не мои… сметены одним махом в ящик, крышка захлопнута, ящик задвинут под кровать. Всё».

Я вдруг вспомнил кованый сундук Йевелин. И ее бархатную папку, и черно-белые рисунки, лица, руки… Что, она тоже смела своих солдатиков в коробку? Только помогло ли ей это? Я думал про ужас в ее глазах и не мог ответить.

— Рич, мне жаль, — сказал я, не заботясь о том, насколько глупо и фальшиво это может прозвучать. — Мне не следовало так с тобой поступать. Прости.

Кажется, моя непосредственность его обезоружила. И хотя по его глазам я ясно читал, куда смогу засунуть свои извинения, если скажу, что все те люди пошли за мной по своей инициативе. Такого бы он мне никогда не простил. Впрочем, оснований прикончить меня у него от этого меньше не становилось.

— Где Урсон? — спросил я.

Саймек осклабился, обрадовавшись возможности ощутить свое превосходство надо мной, но я не имел ничего против.

— Вероятно, занят. — От тона